Сергей Тармашев - Отель «Оюнсу»

– Леди… пора повторить… нашу… пати втроем… – Мертвец вытянул руки, роняя внутренности, и, путаясь в кишках, побрел к столу, под которым прятались Абрамова с Вознесенской.

Марина, остолбенев от ужаса, посмотрела на подруг. Между ними, плечом к плечу, под столом сидел труп Иры. Из перерезанного горла мертвеца темными струйками продолжала вытекать кровь.

– Возьмите меня… на тусу… – просипела мертвая Кулич, обнимая девушек за плечи. – Я с вами…

Оля с Наташей с истошными воплями рванулись прочь из-под стола, но мертвое тело Иры уже держало их за ноги. Девушки рухнули, отчаянно визжа и вырываясь, вскочили вновь и выбежали из ресторана, скрываясь в разных сторонах коридора. Негромкий старческий смех издевательски звучал им вслед. Первобытный ужас захлестнул Марину, и она поползла к кухне, до судорог стиснув зубы в стремлении не издать ни звука. Позади неё упавший на пол Габазов нащупал оброненный фонарик и попытался вскочить на ноги, но сразу же уперся во что-то холодное и склизкое. Он отшатнулся, отталкиваясь от препятствия, и увидел перед собой Розу. Изуродованный труп проститутки сидел рядом и смотрел на него невидящим взглядом сочащихся гнойными каплями глаз.

– Ты мною… недоволен… – перерезанное горло булькнуло с водянистым чавканьем. – Я сделаю тебе… массаж… ступни…

Она схватила его за лодыжку и одним движением сорвала башмак, раздирая обувь надвое. Гарик закричал и начал бить мертвую проститутку фонарем по голове, но она не обращала на это никакого внимания. Роза вцепилась в его ступню и принялась массировать её, перебирая по пятке пальцами, и её ногти разрывали кожу, словно звериные когти. Габазов взвыл от боли и забился, вырываясь, но преодолеть превратившуюся в тиски хватку не удавалось. Он с размаху ударил мертвеца в лицо свободной ногой, и Роза дернулась, сжимая окровавленные пальцы ещё сильней. Раздался хруст, и крик Гарика перешел в надрывный вой. Руки Розы продолжали мять сломанную пятку, но наткнулись на торчащий из открытого перелома обломок кости и остановились. Пальцы мертвой проститутки разжались, и Габазов лихорадочно пополз прочь от собравшихся вокруг него трупов, отчаянно хватаясь руками за дорогостоящее ковровое покрытие. Зажатый в руке фонарик мешал ползти, но он уже не понимал этого. Добравшись до дверей, Гарик выполз в коридор и понял, что может двигаться на четвереньках. Он встал на колени, не обращая внимания на жестокую боль в свернутой набок пятке, и изо всех сил пополз дальше. Позади послышалось шарканье неуклюже переставляемых ног, и Габазов в ужасе оглянулся. Мертвецы шли за ним, не отставая. Ближе всех оказался Агаев, покрытые заскорузлой запекшейся кровью ноги трупа непослушно втыкались в пол у самых его пяток. Гарик, безумно вращая глазами, ударил Агаева фонарем, но не достал. Вместо удара по сведенному судорогой мучительной смерти лицу мертвеца прошелся только луч света, но труп отшатнулся и отстал. Габазов начал бить лучом по обезображенным лицам мертвецов, будто луч света был железным, и те замедляли шаг, взбрыкивая руками и сипло хрипя. Он понял, что у него появился шанс, и пополз ещё быстрее, на ходу отмахиваясь фонарем. Трупы начали отставать, и вскоре Гарик окончательно оторвался от них, заползая в какую-то дверь.

Он огляделся и понял, что оказался в президентском люксе. Габазов, тяжело дыша, захлопнул дверь, запер её на односторонний замок, задвижку и цепочку и пополз по роскошным апартаментам к бару. Он ухватился за край стола и с трудом подтянулся, вставая на здоровую ногу. Гарик выдернул из бара бутылку виски двенадцатилетней выдержки и рухнул в роскошное кресло, закатываясь тихим нервным смехом. Он спасся! Он всё-таки спасся! Они его не получат, потому что он слишком крут для них! Пусть жрут лохов, Габазова им не достать! Он с шиком проведет несколько дней в президентском люксе, а потом сюда прилетит его отец со своими шестерками из силовых структур, и они порежут в мелкую лапшу всё и всех! Гарик откупорил бутылку и принялся жадно пить. Надо успокоить нервы, иначе мертвецы будут мерещиться постоянно.

Где-то рядом, в темноте, послышалось тихое булькающее сипение, и Габазов дернулся, отбрасывая бутылку. Он включил фонарь и ткнул лучом в сторону звука, но там никого не оказалось. В следующий миг хриплое дыхание раздалось с другой стороны, и луч света метнулся туда, но и там было пусто. Внезапно разноголосое сипение донеслось сразу с нескольких сторон, и Габазов лихорадочно задергал фонарем, рассекая лучом царящую в номере темноту. Увидеть хрипящего мертвеца не получалось. В последнюю секунду тому удавалось ускользать от света, и несколько минут Гарик метался в кресле, пытаясь успеть лучом за стремительно перемещающимся по апартаментам булькающим сипением. За его спиной, в погруженном в полумрак углу, медленно сгустилась чернота, и в номере зазвучал тихий старческий смех, но Габазов не обращал на него внимания, исступленно размахивая фонарем.

В какой-то момент сипение прекратилось, и Гарик понял, что за его спиной вновь находятся мертвецы. Он подпрыгнул, разворачиваясь в кресле, и вонзил луч фонарика в заполненный чернотой угол. Поток света ударил в Розу, тянущую к нему окровавленные руки, и та исчезла, растворяясь во мраке. Лампочка фонаря моргнула, раздался тихий щелчок, и луч света погас. Номер погрузился в непроницаемый мрак, и Габазов отчетливо услышал прямо рядом с собой усталое старческое дыхание. Он рванулся в темноту, отчаянно нанося удары фонарем, но его рука размахивала в пустоте, не находя цели. Внезапно что-то острое больно обожгло запястье, и фонарик с глухим стуком упал на эксклюзивный паркет. Гарик отдернул руку, хватаясь за больное место, но вместо пылающей огнем кисти пальцы сжались на кровоточащем обрубке. Габазов взвыл от боли и ужаса и в ту же секунду увидел стоящую перед собой грузную фигуру в тулупе и огромных валенках. Похоже, на руках у сторожа было надето что-то вроде перчаток с длинными лезвиями, но Гарик не стал терять драгоценные секунды на осмотр и бросился бежать.

Он рванулся, срываясь с кресла, и одним прыжком оказался за спиной у сторожа. В этот момент нога со сломанной пяткой наступила на пол обломком кости, тело пронзила ужасная боль, и Габазов упал, загребая руками по дорогому паркету. Терзаемый жестокими мучениями, он хотел закричать, но вместо крика услышал лишь булькающий хрип. Гарик понял, что болят не только сломанная нога и культя с отсеченной кистью, но и горло. Он схватился уцелевшей рукой за кадык и почувствовал, как ладонь быстро наполняется чем-то горячим. В нос ударил терпкий запах свежей крови, и пальцы нащупали собственное горло, вспоротое одновременно в нескольких местах. Габазов в ужасе забился, зажимая ладонью рану, и, извиваясь, пополз на спине к выходу. Сторож медленно шел рядом, не мешая ему ползти, и тихо смеялся издевательским смехом. Когда голова Гарика уперлась в дверь, фигура в тулупе взмахнула когтистыми руками и принялась потрошить Габазова, вышвыривая на пол внутренности. Обезумевший от боли и животного ужаса Гарик прополз ещё метр, глядя, как собственные внутренности тянутся за ним по грязным доскам дырявого, насквозь прогнившего трухлявого пола.