Сергей Тармашев - Отель «Оюнсу»

Оля вскрикнула, хватаясь за рот, выскочила из-за стола и упала на колени, сотрясаясь от приступа рвоты. Гарик отшвырнул от себя банку, та упала на стол, переворачиваясь, её содержимое выплеснулось на скатерть. Марину накрыло волной панического страха, и она молча смотрела на вывалившиеся из банки оторванные пальцы и глазные яблоки, не в силах издать ни звука. Рядом пронзительно взвизгнула Наташа, и все вскочили, инстинктивно отпрыгивая от стола. Марина бросилась в туалет, чувствуя ползущую к горлу тошноту, и в этот момент свет погас, швыряя всё вокруг в непроглядную темноту. Она остановилась, не видя ничего после яркого света, и замерла.

– Он отключил электричество! – где-то позади раздался голос Эдика и что-то зашуршало.

Марина обернулась, широко расставив руки, чтобы нащупать хоть что-нибудь, и увидела неясный силуэт Базояна, раздвигающего пластины жалюзи возле одного из окон. За окном было лишь немногим светлее, чем в ресторане. Свет уличных фонарей и окон других коттеджей пропал, сменившись сумерками приближающейся ночи, и отель погрузился во мрак.

– Сволочь! – взъярился Гарик. – Он хочет найти нас по свету фонарей или по звукам голосов! Тихо всем! Не по делу рты не открывать! – Габазов перешел на шепот: – Эдик, зажигалка есть?

– Нет, – ещё тише ответил тот. – Я её во время пати где-то посеял! Ещё одну Кулич взяла, когда утром курить ходили! В офисе, где управляющий лежит, есть фонарь, я видел, на полке стоит!

– Я схожу! – прошептал Гарик. – Не трогай жалюзи! Он по-любому за окнами следит!

– Тихо! – перебил его Базоян, и в воцарившемся безмолвии отчетливо послышался доносящийся из коридора скрип половиц, потревоженных размеренными и грузными шагами.

Скрип медленно приближался, и Марина, холодея от ужаса, опустилась на корточки, стараясь не издавать ни звука. В голове истерично билась единственная мысль – необходимо спрятаться, срочно спрятаться! Но глаза ещё не привыкли к темноте, и она судорожно пыталась вспомнить, где можно найти укрытие. Туалет? Но он тупиковый, если убийца зайдет туда, он её неминуемо найдет! Надо пробраться в кухню! Если маньяк ворвется в ресторан, он не сразу поймет, где она спряталась, из кухни выходят несколько дверей! Пока он будет искать, можно пробраться в раздевалку, попытаться отодвинуть шкаф и куда-нибудь убежать! Но в окружающей темноте вход в кухню не виден, и Марина, опираясь о пол руками, по памяти поползла к нужной двери.

Она преодолела несколько метров, когда скрип половиц поравнялся с дверью в ресторан, и Марина невольно замерла, боясь издать малейший шорох. Скрип миновал вход и двигался дальше, видимо, маньяк не обратил на ресторан внимания и собирался сначала обыскать номера. Он уходит, поняла девушка и тихо выдохнула. Сердце бешено билось, отдавая ударами кровяного давления в виски, и Марина подумала, что сейчас самое время забиться куда-нибудь до самого утра. Если Макс дошел до егеря, то к утру должна прибыть полиция…

Со стороны кухни донесся громкий звон падающих на пол кастрюль, громыхнула распахивающаяся дверь, и темноту ресторана прорезал яркий луч электрического фонаря. Марина отшатнулась от него, словно от огненной струи, и увидела управляющего, на четвереньках стоящего в дверях. В одной руке он держал фонарь, второй пытался расстегнуть ворот разорванной сорочки.

– Помогите… – слабым сдавленным голосом прохрипел он, без сил оседая на пол.

– Выключи фонарь, козел!!! – Габазов метнулся к нему и вырвал из руки фонарь, отталкивая Петра. Тот опрокинулся, мешком падая на пол, и Гарик выключил свет. Марина зажмурилась и вжалась в пол. После яркого луча перед глазами плясали белые вспышки, зрение полностью отключилось, и жажда выжить требовала от неё стать как можно менее заметной. Она застыла, сливаясь с полом, и поняла, что больше не слышит скрипа половиц.

Несколько мгновений повсюду висела напряженная тишина, после чего за дверьми центрального входа в ресторан, в коридоре, раздался издевательский старческий смех. Марина задохнулась от ужаса. Теперь маньяк-убийца точно знал, где они находятся! Он будет искать способ войти сюда!

– Базоян! – она услышала шепот Гарика. – Давай к двери, встанем около неё с разных сторон! Если эта сволочь полезет в двери, прирежем его, пока будет открывать и заходить! Я его фонарем ослеплю, ты бросишь в него стулом, потом прыгаем на него и режем ишака, как баран…

Договорить он не успел. Дверь со страшным грохотом распахнулась, ломая дверные створы, и подпиравший её стул вместе с обломками отлетел вглубь ресторана. Кто-то из девчонок панически взвизгнул, и Габазов бросился к открывшемуся входу, включая фонарь.

– Ну, давай! – в истеричной злобе заорал он, замахиваясь мечом и рассекая лучом фонаря темноту. – Заходи! Иди сюда, ишак долбаный, я тебе снесу башку на фиг!

Луч света метался из стороны в сторону, выхватывая из мрака широкий дверной проем, но в дверях было пусто, словно маньяк не торопился заходить внутрь и ждал, пока кто-нибудь выйдет сам. Марина расширившимися от захлестывающего сознание ужаса глазами смотрела в коридор, ожидая появления безжалостного убийцы, как вдруг поняла, что прямо посреди ресторана, за спиной у Гарика, кто-то есть. Некто стоял и смотрел Габазову в спину, не дыша и не шевелясь, но этот взгляд, мертвенный, липкий и холодный, она ощутила всем телом, будто снова оказалась в заполненной горячей терпкой кровью душевой кабине. В следующую секунду Гарик замер, прекращая размахивать фонарем, и Марина поняла, что он тоже почувствовал присутствие убийцы у себя за спиной.

– Убью!!! – взвыл Габазов, рывком разворачиваясь назад, и ткнул фонарем в невидимого врага.

Луч света ярко вспыхнул, освещая центр ресторана, и Гарик задохнулся на полуслове. Перед ним, плотной группой, стояли обезображенные трупы Агаева, Сенкевича и Гайшаловой. Окровавленные мертвецы смотрели на него остекленевшими глазами, неуклюже прижимая к вспоротым животам вывалившиеся внутренности, и медленно переставляли непослушные ноги, стремясь подойти ближе. Агаев протянул к нему кишащую трупными червями руку и сипло забулькал, не шевеля губами:

– Гарик… – В свете фонаря было отчетливо видно, как из перерезанного горла вместе с речью вырываются брызги крови, бьющие в лицо Габазову. – Иди… сюда… Давай… дунем…

Габазов дико заорал и с размаху ударил мертвеца мечом. Искривленный клинок вонзился в труп и застрял в разлагающейся плоти. Гарик судорожно рвал на себя рукоять, пытаясь освободить меч, но это ему не удавалось. Он схватился за рукоять рукой, удерживающей фонарик, и рванул меч изо всех сил. Рукоять выскользнула у него из рук, Габазов не удержался и отлетел назад, падая на пол, и выронил фонарь. В этот момент труп Сенкевича обернулся и, глядя в ставшую вдруг прозрачной темноту пустыми глазницами, прохрипел: