Эва Хансен - Цвет боли: черный

– Он сказал, что меняет вашего охранника на ночь, показал удостоверение.

– Вы удостоверение прочитали?

– Да, конечно, я даже имя помню.

– Какое?!

– Ларс Юханссон.

Даг едва успел подхватить Фриду, которую не держали ноги. Врач в это время обрабатывал порезы на ее руке.

– Фрида, как тебе удалось выбраться?

– Окно разбила. Загорелось из коридора, разлили бензин и подожгли.

– А охранник где был?!

– Отлучился в туалет, когда вернулся, все уже горело. Видел, как кто-то выскочил по запасной лестнице.

– У вас есть записи камер? – повернулся Вангер к охране на входе.

– Конечно. Пожалуйста.

Пока эти записи изымали, Фрида сообразила поинтересоваться:

– В какое время пришел этот Ларс Юханссон?

– Часа два назад, у нас тоже должна быть пересменка, но напарник попросил меня задержаться, он ездил к теще…

– Как выглядел сменщик?

– Мой?

– Нет, тот, что назвался Юханссоном?

– Нормально. Крепкий, рослый…

– Красивый?

– Обычный.

Фрида выразительно посмотрела на Вангера. Тот фыркнул:

– Что? У мужчин свои критерии красоты, к тому же он не приглядывался. Давай посмотрим запись.

На записи входящего Юханссона не видно, но вот рослый мужчина, явно прятавший лицо, нашелся. Ткнули пальцем:

– Он?

Охранник кивнул:

– Да. Юханссон. Он показал документ. Ваш документ. Сказал, что сменщик, и вошел.

– А вас не удивило, что предыдущий охранник долго не выходит?

– Такое бывает, заболтались, и я сам через некоторое время сдавал смену.

– А почему задержались?

– За мной обещала заехать жена. Ждал ее машину…

– Кто вызвал пожарных?

– Я. К тому же сработала сигнализация. Они быстро приехали, всего одна палата успела выгореть. И коридор перед ней.

То, что это поджог, подтвердили и следователи-пожарные, вопрос оставался только один: кто? Остальное ясно.

Но Даг въедливо расспрашивал персонал.

– Как мог попасть в коридор чужой? Неужели никто не заметил? Где был в это время сам охранник?

Оказалось, что нарушений не было, выйдя в туалет, охранник оставил вместо себя у двери в коридор медсестру с наказом пять минут никого не пускать и в случае чего кричать погромче.

– Как мог войти в коридор преступник и как вышел обратно из больницы?

Камеры наблюдения выходившего рослого мужчину не зафиксировали. Неужели в суматохе сумел выбраться, когда уже приехали пожарные расчеты?

– У вас есть еще камеры?

– Да, у запасного входа.

Запасной вход оказался… открытым! Из него можно проникнуть на запасную лестницу и дальше в коридор второго этажа. Удалиться так же.

– Не понимаю…

– Что ты не понимаешь?

– Фрида, почему поджигатель вошел открыто, если мог проникнуть через этот вход? Даже показал удостоверение… Что-то не так. Юханссон не стал бы демонстрировать себя. Кому-то было нужно, чтобы мы приняли преступника за Юханссона.

– А где он сам, кстати?

– В Оксфорде, я уже проверил.

Снова Юханссон и его проблемы…

На совещании с Бергманом было решено ничего никому не говорить. А Фриде пришлось еще пару дней посидеть дома, пока не зажили порезы стеклом.

Бергман ворчал: вместо раскрытия прежних преступлений прибавляются новые. Но в том, что рядом крот, теперь не сомневались. Бергман все же вызвал техническую службу в свой кабинет, подслушивающих «жучков» специалисты не нашли, как ни искали.

– Может, мою голову сдать на проверку? – вздыхал Микаэль. – Не иначе, грипп из-за подсаженного жучка.

Урсула носила ему литрами горячее питье и горстями аспирин, смеялась и советовала надеть скафандр, чтобы своим чихом не свалить весь отдел. Но сама при этом заразиться почему-то не боялась.

– Еще не родился вирус, которому удастся со мной справиться.

Вангер подумал, что действительно не помнит, чтобы Урсула болела.

В болезни Бергмана был один большой плюс: начальство, помня о его гриппе, обходило их отдел стороной.

* * *

Ларс действительно был в Оксфорде и о пожаре, едва не погубившем Фриду, не подозревал.

– Линн…

Голос явно чуть смущенный. Что у него случилось?

– Да, дорогой?

– В Оксфордском университете есть винный клуб…

– Та-ак… И тебя избрали его президентом?

– Ну нет! Для этого нужно быть многолетним членом клуба. Но его членами оказались несколько моих однокурсников и знакомых.

Я уже поняла, почему такой смущенный тон.

– Ты не прилетишь в выходной? Даже на ночь?

– Линн… это бывает не каждый месяц… встреча клуба, представление новых членов…

Мне хотелось горестно вздохнуть:

– Начинается…

Но я взяла себя в руки, Бритт права, мужчину нельзя запирать в клетку, он обязательно постарается из нее вырваться. Да и женщину тоже. Если уж в клетке, то дверцу обязательно держать открытой, чтобы видел, что может улететь в любую минуту. Я открыла дверцу:

– Да, дорогой, я все понимаю. Ларс, ты не один пойдешь туда?

В ответ смех тоже чуть натянутый…

Я подсказала сама:

– С профессором Дж. Уолтер?

– Да!

– Тогда я спокойна. Пусть проследит за твоим поведением. Не напейся, как я в первый вечер.

Смех явно с чувством облегчения:

– Там не напиваются. Я буду вести себя прилично.

Мы еще поворковали на другие темы, в том числе те, о которых нельзя говорить, когда кто-то не один в комнате…

Я понимала, что поступила правильно, хотя могла бы сделать две глупости: во-первых, надуть губки, потребовав, чтобы он прилетел, во-вторых, отправиться в Оксфорд сама. Ларс прилетел бы, но в глубине души обязательно остался неприятный осадок. И мне там появиться, значило бы продемонстрировать ему свое недоверие. В конце концов, у нас должны быть и собственные интересы, я могу пойти куда-то с Бритт или даже вон Лукасом, а он со своими однокурсниками и приятелями из винного клуба.

Представляю, какая там чопорная скукотища, если компанию Ларсу составляет профессор Дж. Уолтер! Собираются профессора и студенты, обсуждают достоинства разных вин, дегустируют их… Но это совсем не та обстановка, какая была у нас в замке, во-вторых, ни преподавателям, ни студентам нет воли, все время нужно помнить о присутствии друг друга.

Я посмеялась, решив, что такие развлечения мне не грозят ничем. К тому же Ларс позвонил заранее, а не после дегустации. Он словно спрашивал у меня разрешения. Хорошо, что я показала себя понимающей и вовсе не ревнивой. Я не дура и не пытаюсь держать его на поводке, хотя держать Ларса на поводке вообще вряд ли удастся.

Я все понимала, но тосковала от этого не меньше. Он там, а я здесь… Конечно, Ларс звонил каждый вечер, но я чувствовала, что ему некогда, и не злоупотребляла временем.

Если честно, у меня самой была гора работы по подготовке к занятиям, требовалось прочитать или перечитать заново немало произведений, чтобы свободно владеть материалом и учиться делать литературный анализ. Правильно, как можно анализировать то, чего не знаешь назубок?