Виктория Платова - Инспектор и бабочка

– Я расскажу тебе про Мо, хочешь?

– Про Мо в Брюгге?

– Про Мо вообще. Но и про Мо в Брюгге, это было очень смешно. Там в нее влюбился один человек. Ничего удивительного, все только то и делают, что влюбляются в Мо, даже если это ей не нужно.

– А ей это не нужно? – глупо спрашивает Икер.

– Мо вполне достаточно нас, – Лали по-хозяйски кладет руку на бронзовую голову, заслоняя ее от инспектора. – Меня, Исмаэля и кошек.

– Это не одно и то же, детка.

– Скажи еще, что я – эгоистка. Мо иногда так и говорит.

– Она права. Когда ты вырастешь…

Лали засовывает пальцы под обод шляпы, прикрывая ими уши, она не желает слушать разумные доводы Субисарреты.

– Я вырасту тогда, когда сама захочу. А если не захочу – не вырасту. Знаешь, сколько лет Мафальде?

Прикрыв глаза, Икер добросовестно пытается вспомнить картинки из комикса. Мафальда – совсем маленькая, хотя и рассудительная девочка, на вид ей не больше шести-семи, даже до ангела она пока не дотягивает.

– Очень много, – торжественно сообщает Лали, не дождавшись ответа. – Этим книжкам сто лет.

– Ты преувеличиваешь.

– Ну, даже если не сто, а меньше… А книжки просто перепечатывают. И старое выдают за новое. Но никто не позаботился о том, чтобы Мафальда стала взрослой.

– Если бы Мафальда стала взрослой – это была бы уже не Мафальда, – резонно замечает Субисаррета. – К тому же она не существует. Ее придумал художник. А ты – настоящая, никто тебя не придумывал.

Икер снова не может понять, с кем он разговаривает на самом деле: с маленькой девочкой или со взрослым человеком. Девочка Лали частенько ставит его в тупик и заставляет подбирать слова, взрослая Лали – пугает и тоже заставляет подбирать слова; но именно между этими двумя Лали и балансирует его нежность, нелепо размахивая руками и балансируя, как канатоходец на канате.

– Я сама могу придумать что угодно, – хвастается ангел. – Так считает Мо и Исмаэль тоже. Но в том-то весь и фокус, что я ничего не придумываю! Просто иногда вижу то, чего другие не видят.

– Это ценное качество.

– Правда?

– Очень ценное.

– А тот человек, который влюбился в Мо, был не очень красивый, мне он сразу не понравился.

Субисаррете трудно уследить за логикой Лали: она перескакивает с темы на тему, и все это требует дополнительных уточнений:

– Какой человек?

– В одной кафешке. Мы зашли туда всего лишь раз, и он был там. А потом появился в гостинице и о чем-то говорил с Мо. Мо его не прогоняла, а мне все время хотелось прогнать. Я его терпеть не могла. Фу, дурак.

– И чем же закончилась эпопея с… этим человеком?

Лали хитро улыбается, как будто знает такое, чего никто никогда не узнает, складывает руки лодочкой и прижимает их к груди:

– Мы уехали. Мы всегда уезжаем. А остальные – остаются. Всегда.

– Скажи, детка, – неожиданно спрашивает Икер. – Ты больше никогда не видела этого человека? Когда-нибудь потом?

– Хочешь знать, не был ли тот человек Хлеем? – проницательности ангела можно только позавидовать. – Нет, это не Хлей.

Не Хлей а значит, не Кристиан. Не Альваро. Просто человек, один из многих (по утверждению Лали), что постоянно влюбляются в Дарлинг.

– Лучше расскажи про своего друга. Ты ведь уже начал, – напоминает Лали. – Ты сказал, что он отправился в Брюгге и пропал.

– Да. И я тоже больше никогда его не видел. До самого последнего времени.

– Значит, вы все-таки встретились?

– Встречей это не назовешь.

– Почему?

– Я увидел его, но он не видел меня, – Субисаррета кладет фигурку воина со щитом лицом вниз. – Я увидел его в гостинице. Той самой, где останавливались вы.

– Подожди! Я поняла! Твоим другом был Хлей, так? А не увидел он тебя, потому что был мертвым. Я права?

– Отчасти. Но моим другом был Альваро. Художник Альваро Репольес. Никакой не Хлей. Почему он стал Хлеем, я не имею ни малейшего представления. Ведь он не давал о себе знать целых два года.

– Друзья так не поступают. Я бы так никогда не поступила. Он плохой, – непонятно, почему эта нехитрая мысль так вдохновляет Лали, почему она повторяет на разные лады. – Он плохой, плохой!..

Вот теперь она точно рассуждает как ребенок. Игра в напарников – не больше, чем игра, Субисаррета отлично понимает это, все дальнейшие экскурсы в дело, которое он расследует – бессмысленны. Надо собрать фигурки и сложить их в ящик. Собрать и сложить, поблагодарить девочку за гостеприимство и отправиться восвояси. Сколько они уже сидят в комнате? Полчаса, час? Из-за зашторенного окна невозможно понять, что происходит на улице, кажется, там идет дождь.

Во всяком случае, Субисаррета явственно слышит шум дождя. Он не смолкает ни на секунду, и в этом Субисаррете чудится какая-то неправильность. Какой-то подлог. Дожди в Котону – сильные, но не затяжные. Между ними случаются промежутки, но теперь промежутков нет – или ухо инспектора не в состоянии уловить их?

Да он и сам не в состоянии встать с пола. Вместо того чтобы побыстрее избавиться от мелкой скульптуры из ящика, Икер достает все новые и новые поделки – каменные, деревянные и бронзовые. Свои ипостаси обретают Иерай Арзак, Виктор Варади, норная собака Микель (он представлен раскрашенной деревянной фигуркой антилопы), администратор Аингеру, горничная Лаура, старики-норвежцы Каспер и Грета и даже Шон, владелец лавки «Синдбад-Мореход».

Пока инспектор пересказывает Лали историю красной пижамы, то и дело ощущая, что сейчас находится от разгадки дальше, чем был вначале, ангел группирует фигурки по-своему. Прислоняет двух медных рыбаков в лодке (Грета и Каспер) к каменной черепахе (Шон). Иерай Арзак (хорошо отполированный бегемот из темного дерева) отправляется в объятья к антилопе (Микель), а жираф (администратор Аингеру) получает в компаньоны женское туловище без головы, зато с огромной грудью. Горничная Лаура так же далека от этого гипертрофированного бюста, как и от червя Раппи, но ее союз с Аингеру хотя бы понятен: они оба работают в гостинице. Все другие союзы тоже вполне объяснимы: Арзак и Микель (полицейские); Шон, Грета и Каспер (старики и хранители трости по совместительству). Отдельное сообщество образовали охотники – охотник со щитом; охотник со щитом и слегка изогнутым коротким копьем и охотник с длинным копьем, но без щита.

Альваро-Кристиан – Виктор Варади – неизвестный мужчина, влюбленный в Мо.

– Вот, посмотри. Они холодные.

– В каком смысле? Я не понимаю тебя, Лали.

– Ты не знаешь, что такое «холодный»? Ты не знаешь, что такое «холодно»? Даже мои кошки знают.

– Я знаю, что такое «холодный». Но при чем здесь…

Вместо ответа Лали берет руку инспектора и кладет ее на одну из фигурок охотников. Потом – на другую. Все фигурки воинов-охотников деревянные, но от них веет вселенским холодом. Может быть, это какое-то особенное дерево? Отличное от того, из которого вырезаны развеселая антилопа и жираф?