Тэми Хоуг - Ночные грехи

Он резко отпустил ее волосы, и ее голова упала вперед, отчего к горлу подступила новая волна тошноты. Кто-то подошел, шаркая ногами. Один черный ботинок попал в поле ее зрения у ее правой ноги, но тут же исчез. Стул наклонился назад и закачался, или это только показалась ей? Она представила, как части ее тела разлетаются далеко друг от друга, а затем возвращаются по местам, как в каком-то странном мультфильме. Ее сознание плавало в топком черном болоте, и белый шум давил на барабанные перепонки, как обруч, затянутый на ее голове. Меган не могла сказать, бодрствовала ли она или все снилось ей в кошмарном сне, не понимала, была ли в том разница.

Затем все пошло по-прежнему. Внезапное исчезновение движения и звука так же дезориентировало, как головокружение и атакующий шум. Она плавала в черной пустоте, но не могла понять на чем. Затем на мгновение появилось какое-то освещенное изображение, просто проблеск, столь краткий, что только подсознание зафиксировало его, оставив в сознании лишь несколько штрихов: лицо, мальчик, каштановые волосы, полосатая пижама.

— Джош?

Другой проблеск. Веснушки, синяк на щеке, застывшие глаза.

— Джош! — Она попыталась пошевелиться, но не смогла, попробовала дотянуться до него, но оказалось, что совсем не могла контролировать тело.

Изображение вспыхнуло снова. Он стоял как статуя, как манекен, протянув к ней руки, с бесстрастным лицом.

— Джош! — закричала она, но он, казалось, совсем не слышал ее.

Темнота упала снова, как занавес, и Меган плавала в ней, настолько уставшая, что сердце сбивалось с ритма и боль нападала на нее со всех сторон — бам! бам! бам! Ей казалось, что двенадцать разгневанных мужчин колотят ее дюжиной палок.

Голос вибрировал над ее головой.

— Хочешь знать, кто мы, умная девочка? — шептал он. — Хочешь знать, почему мы играем в эту игру?

Он положил руки на ее плечи и чувственно погладил ноющие, сведенные мышцы. Дрожь отвращения сотрясла ее, провоцируя его смех.

— Мы играем в игру, потому что мы умеем это делать, — сказал он, скользя ладонями по ее груди. — Потому что никто не может нас поймать. Потому что никто даже не подозревает нас. Потому что мы гениальные и непобедимые.

Он сжимал ее грудь в своих руках, пока она не застонала.

— Ты подошла слишком близко, умная девочка. Теперь ты тоже включена в игру.

Меган старалась понять, к кому или к чему она подошла так близко. Имена и лица людей проплывали у нее перед глазами, но она не могла выбрать ни одного из них.

— Что я буду делать? — спросила она, снова качнувшись вперед.

Он склонялся так близко, что она могла почувствовать запах жидкости для полоскания рта при его дыхании. Когда он заговорил, его губы коснулись ее щеки.

— Ты будешь нашим следующим ходом.

17.15

— 5 °C, коэффициент комфортности: — 11

Альберт Флетчер стоял на ограждении балкона, левой рукой он ухватился за колонну. В правой руке он сжимал богато украшенное бронзовое распятие, которым размахивал высоко над головой, когда кричал людям внизу.

— Бойтесь лжепророков! В овечьей шкуре приходят они к вам, нутром же они — волки хищные.

Прихожан вывели из церкви, им на смену появились полицейские и помощники шерифа. Отец Том оставался позади алтаря и не сводил своего пристального взгляда с Флетчера, как будто это могло удержать его на месте. Он молился, чтобы так и было. От чувства вины сводило живот. Да, эта ситуация сложилась по его вине. Так или иначе его чувства к Ханне послужили толчком.

— Альберт, — сказал он в микрофон, прикрепленный к его одежде, голос Тома звучал громко и четко. — Альберт, вы должны выслушать меня. Вы совершаете большую ошибку.

— Злое исчадие ада!

— Нет, Альберт. Я — священник, — тихо возразил Том, надеясь, что своим спокойствием заставит Флетчера слушать, а не подтолкнет его к краю. — Я — ваш священник. Вы должны слушать меня. Это то, чему вас учили, не так ли?

Флетчер сердито покачал распятием, перила раскачивались вместе с ним.

— Я знаю, где престол сатаны!

— Престол сатаны в аду, Альберт, — сказал Том. — А здесь — Божий дом.

— Я изгоню из тебя демона! — Левая нога Флетчера скользнула по перилам. Все в церкви затаили дыхание, пока он не вернул равновесие.

В тишине Митч мог слышать бьющее по нервам потрескивание деревянных перил. Притаившись в тени на верхней лестничной площадке, он хорошо видел Флетчера, и через тонкие резные стойки перил ему открывалось огромное открытое пространство за пределами балкона. Он медленно выставил руку на свет.

— Мистер Флетчер? Это Шеф Холт, — произнес он спокойным, ровным тоном.

Флетчер резко повернул голову. Перила покачнулись. Митч напрягся, готовый немедленно прыгнуть вперед. Глаза дьякона были дикими, пылающими безумием.

— Вы правы, — сказал Митч. — Мы пришли за отцом Томом. Мы собираемся арестовать его. Нам нужно, чтобы вы помогли нам.

Флетчер уставился на него, опуская вниз распятие, чтобы прижать его к своей груди.

— Бойтесь лжепророков, — бормотал он. — Бойтесь лжепророков. Проповедующих беззаконие. Зачатых в грехе.

— Вы знаете о грехе, не так ли, Альберт? — сказал Митч, медленно двигаясь к перилам. — Вы можете рассказать нам все об этом. Но нам нужно, чтобы вы пошли с нами в Управление полиции. Вы сможете быть нашим свидетелем.

— Свидетелем, — пробормотал Флетчер. Он поднял распятие ввысь снова и выкрикнул: — Свидетелем! Свидетелем гнева Божия!

Перила застонали. Митч не остановился, даже когда в ушах прозвучал отвратительный звук раскалывающегося дерева. Он рванулся к Флетчеру. Перила балкона сдались, но Митч успел ухватить левую руку дьякона. По инерции его потащило к краю балкона, но, к счастью, плечо Митча врезалось в опорную колонну, и он свободной рукой зацепился за нее, стиснув зубы от боли и напрягая все силы, чтобы справиться с весом Флетчера и удержать его. Но через долю секунды рука онемела, пальцы разжались, и судьба дьякона была решена.

— Нет! — закричал Том.

Он видел тело Флетчера, падающее с высоты десяти метров. Том бежал изо всех сил, но его сутана путалась в ногах, цеплялась за них и замедляла бег. Он видел, что и полицейские бросились вперед. Но все было слишком поздно.

Флетчер шлепнулся, словно тряпичная кукла, выброшенная из окна, его тело распласталось на церковных скамьях. Кто-то взывал к Богу. Кто-то выкрикивал ругательства. Отец Том упал на колени, его руки дрожали, когда он протянул их к разбитому черепу Флетчера. Санитары ворвались в церковь с носилками. Но все уже было кончено. Том провел рукой по лицу дьякона, закрывая невидящие глаза. Он бормотал молитву за душу Альберта Флетчера… И еще одну — за свою собственную.