Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 2. Детонатор

Оказывается, это не было бредом. Папочка наложницы, коммунист и номенклатурный работник, увидев слезы на глазах дочери, учинил ей допрос. Добившись признания, в тот же день примчал в партком госпиталя и устроил скандал. Илью вызвали к секретарю парткома, отчитали и предложили выбор: сыграть безалкогольную свадьбу или положить партийный билет. Стоя по стойке смирно, лейтенант слушал гневную тираду парторга, глядя не ему в лицо, а на стену, где висел портрет нового генсека Михаила Горбачева. В какой-то момент ему показалось, что ироничная улыбка Михаила Сергеевича вызвана гневом полковника. Почувствовав поддержку в лице улыбающегося с портрета генсека, Илья выпалил:

– Товарищ полковник, я не партийный! Если и женюсь, то исключительно по любви. Пока к семейной жизни не готов. Разрешите идти?

– Иди, мальчишка! Но знай, отец девочки просил передать, что позор, нанесенный тобой его роду, смывается печатью в паспорте или кровью. И я не знаю, чего в нем больше, секретаря райкома или душмана. Ты хороший парень, и у тебя в Москве есть поручитель. Иди! Что-нибудь придумаю.

На следующий день молодой военврач получил приказ собрать вещи и быть готовым к переводу на новое место службы. А через пару часов его и еще трех офицеров-медиков отвезли в Ташкентский аэропорт и посадили в транспортный Ил-76.

Не успел Илья задремать на алюминиевых скамейках, как самолет приземлился в Кабуле. Пока пассажиры бегом преодолевали путь от самолета до аэропорта, им навстречу несли носилки с ранеными. Взгляд лейтенанта остановился на одном из них. Паренек был скорее мертв, чем жив.

«В каком виде я вернусь домой? Как он? Или никак?» – задался вопросом Илья и тут же постарался отогнать дурные мысли.

– Лейтенант Каров! Вы получили назначение в гарнизонный госпиталь в/ч п/п 86608, – сказал капитан, отдавая ему документы.

– А где это? – с любопытством человека, никогда не бывавшего за границей, поинтересовался Илья.

– Возле населенного пункта Пули-Хумри. Вертолет доставит вас до места. Полетите с отделением десантников. В окрестностях госпиталя появилась банда. По ночам стреляют. Есть потери. – Капитан снял панаму, вытер грязным платком морщинистое лицо, пожал Илье руку и добавил: – С богом, сынок.

Город Пули-Хумри, рядом с которым расположился госпиталь, находился на севере Афганистана. Сам гарнизон тянулся широкой лентой вдоль горного хребта, окружавшего все плато. Здесь, недалеко от выхода к тоннелю Саланг, – самому короткому пути на Кабул, пересекались транспортные магистрали.

В госпитале находилось около пятисот человек. В основном тех, кто подхватил обычную для Афганистана заразу: желтуху, дизентерию, брюшной тиф. Разумеется, были и пострадавшие от самой войны, с огнестрельными и осколочными ранениями, контузиями. Как сообщили врачи-старожилы, на одного раненого приходится пятнадцать инфекционных. Илья понял, что война – это нудная, однообразная работа, а те, кто относится к работе профессионально, редко становятся клиентами госпиталя. Все то, что называют героизмом, – прикрытие глупости и недальновидности начальства. Преступной глупости, из-за которой гибнут люди.

Однажды вечером Каров выпивал в офицерском фанерно-щитовом домике с капитаном разведроты и приглашенными в гости продавщицами из военторга.

Боевой офицер, находящийся в госпитале на лечении, рассказал поучительную историю.

– Не доезжая пару километров до входа в тоннель Саланг, пятьдесят грузовиков в сопровождении бронетранспортеров попали в засаду. Справа скалы, слева арык. Вдоль него «зеленка» – деревья и высокий кустарник. А незадолго до этого майор, старший колонны, запросил, «как обстоят дела». Ему ответили: «Чисто»! Но не успел он расслабиться, как из «зеленки» гранатометами сожгли первый и последний бронетранспортер. Потом ударили по грузовикам в середине.

Мои восемнадцать бронетранспортеров прибыли к месту засады, когда стало темнеть. Мы развернули башни каждого первого БТРа вправо, а каждого второго – влево и, приблизившись к «зеленке», открыли беспрерывный огонь, поливая свинцом склоны горы и придорожные заросли. Через пять минут расстреляли весь боекомплект.

Я осторожно вылез через боковой люк. Стояла мертвая тишина. Под натиском нашего огня душманы отступили. Как выяснилось, из пятидесяти грузовиков уничтожены двенадцать машин, подбиты все БТРы сопровождения. Когда мы подошли к сгоревшим грузовикам, на нас повеяло дымом и сладковатым запахом горелого человеческого мяса. Скажу честно, мне стало жутко. В кузовах и кабинах машин лежали обгоревшие тела наших солдат. Майор тоже сгорел. Его опознали только по звездочкам на погоне. Поехал домой в жестяном гробу. Посмертно дали «Красную Звезду». А тому раздолбаю, проворонившему выход на трассу, все сошло с рук.

Что Илья мог на это сказать? Он каждый день видел десятки жертв глупости и непрофессионализма, а на многих из них лично составлял заключения о смерти.

Надо сказать, что в гарнизоне размещались армейские склады, снабжающие все советские части, исключая направление Кушка – Кандагар. Сам Пули-Хумрийский гарнизон состоял из мотострелкового полка, госпиталя, батальона связи, вертолетчиков и подразделения боевого обеспечения. Командовал полком сын генерала Варенникова. Рутинная работа рядом со смертью расхолаживает людей, особенно мальчишек. Чтобы развлечься, солдаты выставляли пустые банки из-под тушенки и стреляли по ним из автоматов со ста метров. Победителю доставалась сгущенка.

Пули-Хумри был лояльным к советским войскам городом, и частенько местные жители, хазарейцы-исмаилиты, таджики, пуштуны, узбеки и татары, приходили в гарнизон. Называлось это интернациональной дружбой. В очередной раз во время «соревнований по стрельбе» к группе подошел старик в широких черных шароварах, белой рубахе на выпуск и красной жилетке нараспашку. Его голову покрывала круглая, слегка суживающаяся кверху шапочка из черного каракуля, а ноги были обуты в сандалии из грубой кожи. Старик потрогал сухой морщинистой рукой седую бороду, недолго постоял рядом, а потом что-то сказал.

– Чего дед хочет? – спросил Илья, как старший по званию.

Сержант, пуштун из Узбекистана, обратился к старику, а получив ответ, заулыбался и перевел:

– Ашери хочет принять участие в турнире. Только он просит вместо банок поставить что-нибудь поменьше. Говорит, у них в банки дети попадают.