Леена Лехтолайнен - Телохранитель

В вагоне было лишь несколько человек. Никто не обращал на меня внимания, но я старалась не расслабляться и осматривала всех входящих, особенно на остановках в городах — Иматра, Коувола, Лаппеенранта. Арендованная машина дожидалась меня на вокзале в Йоенсуу. Понимая, что крутая, неровная дорога к дядюшкиному дому от недавних дождей стала еще хуже, я решила взять небольшой джип. Мне всегда нравились внедорожники: высокая посадка, хороший обзор. Внимательно осмотрев автомобиль, я незаметно сунула под машину детектор, определяющий наличие взрывчатки, но ничего не обнаружилось. По пути я завернула в супермаркет большого торгового центра и запаслась продуктами: картофелем, макаронами, консервированным тунцом, бараньими колбасками и пирожками. Все это было весьма калорийно, но сейчас мне следовало заботиться о запасе жизненных сил, а не о талии. В винном отделе я взяла пару бутылок рома, одну в подарок Хаккарайнену, его жене Майе выбрала большую коробку мармелада.

В окрестностях Йоенсуу встречалось немало машин с российскими номерами, и я довольно быстро к ним привыкла — нельзя же шарахаться от каждой. После Юлямюллю дорога опустела, я немного расслабилась и погрузилась в собственные мысли. В Оутокумпу была всего одна улица, и машины по ней почти не ездили. Я не заглядывала сюда после смерти дяди, лишь пару раз, бывая в этих местах, проезжала через Куопио и останавливалась в Туусниеми, чтобы зайти в супермаркет за продуктами. Наш дом находился почти на границе с округом Каави, поэтому дядя выхлопотал мне право посещать школу в соседней губернии, до которой было добираться гораздо ближе. Там я закончила начальные классы, а лицей был в другом городке, гораздо дальше от дома. С деньгами у нас всегда было не очень хорошо, поэтому дядя Яри ездил исключительно на старых машинах, периодически меняя сильно подержанный «датсу» на не менее древнюю «ладу». И довольно долго я искренне считала, что ржавые крылья — неотделимый признак всякого автотранспорта.

Неровная каменистая дорога петляла в кустарнике, кое-где еще доцветала сирень. Нашу деревню окружал глухой лес, и в детстве это давало мне чувство покоя и защищенности. Однако чем дальше я ехала, тем сильнее меня охватывало ощущение каких-то свершившихся перемен. Все стало ясно, когда внезапно передо мной открылась просека — было похоже, деревья спилили совсем недавно. На повороте я увидела красивый указатель «Рантаярви Суурниеми». Великий Приозерный Мыс — благозвучное название.

Видимо, хозяевам нового коттеджного поселка удалось добиться переименования острова Хевосенперсет — Лошадиная Задница. Я еще в школе выслушала немало насмешек по поводу названия нашего местечка, но довольно быстро положила конец ухмылкам. Пришлось пережить несколько яростных стычек с одноклассниками, прежде чем они сообразили, что с Хильей Илвескеро шутки плохи. Я изо всех сил старалась поддерживать репутацию независимой и гордой одиночки и ничуть не страдала от отсутствия близких друзей: стадный инстинкт мне несвойственен.

Хаккарайнен сдержал слово: шлагбаум был поднят. Я обрадовалась и сразу почувствовала себя спокойнее, хотя въезд был закрыт только для автомобилей. На самом деле остров Лошадиной Задницы был никаким не островом, а длинным мысом, соединенным с большой землей узким перешейком. На лодке или пешком сюда можно было попасть без проблем.

Смеркалось. Вдоль дороги росли земляника, черника, всякие пахучие травы. Вспомнился вкус лесных ягод, которые собирал для меня дядя Яри. Да, может, я и скроюсь здесь от Паскевича, но от детских воспоминаний не убежать. На лужайках цвели лютики, на клумбах перед домами пестрели анютины глазки, кое-где возвышались желтые головы подсолнечников. Палисадник Хаккарайненов всегда считался местной достопримечательностью.

Дядя Яри тоже старался держать двор и участок в порядке, но ярым фанатом этого дела не был. Въехав во двор, я заметила, что жалюзи на окнах соседей опущены: упаси бог, кто-нибудь увидит, что тетя Майя сидит без дела в кресле и смотрит телевизор, а не носится по дому с тряпкой и веником.

Выйдя из машины, я глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух и огляделась. Нигде ни звука, ни огонька. Понятно, будний день, сентябрь, дачный сезон миновал. Подошла к сараю и, пошарив в заветном месте под ступеньками, достала ключи. Когда-то мы с дядей покрасили сарай в коричневый цвет, стараясь спрятать под толстым слоем краски следы Фридиных когтей. Хаккарайнены не знали, что у нас живет Фрида, это был наш с дядей секрет, и два года мы тщательно скрывали от всех, что в доме обитает рысь. Лишь однажды Матти Хаккарайнен учуял у нас во дворе особо резкий запах мочи, но дядя свалил вину на деревенских собак.

Фрида появилась, когда мне было восемь лет. Хорошо помню, это случилось в июле восемьдесят четвертого года. Дядя говорил по телефону, и по тону я услышала, что он недоволен.

— Вот ведь чертов Кауппинен, — недовольно ворчал он, доставая из шкафа свои охотничьи штаны. — Я должен идти, так что тебе придется засыпать без сказки. Хорошо? Постараюсь вернуться поскорее.

— А что случилось?

— Ты еще мала знать такие вещи. В погребе на сковородке запеканка из макарон, разогреешь себе на ужин. Положи масло, а то пригорит, и не забудь потом выключить газ.

Дядя Яри соорудил себе несколько больших бутербродов и размешал в бутылке с водой пару ложек черничного варенья, потом чмокнул меня в щеку, подхватил охотничье снаряжение и быстро вышел.

История появления Фриды в нашем доме на долгие годы стала моей любимой сказкой. Я просила дядю рассказывать ее снова и снова, хотя он часто повторял, что стыдится своего участия в этом деле.

Кауппинен жил в нескольких километрах от нашего дома и являлся владельцем большого курятника. Он уже давно подозревал, что к нему за свежей курятиной наведывается рысь, несколько раз ему удалось даже заметить кисточки на ее ушах. Во дворе он держал огромного лохматого пса, который обычно сидел на цепи, но в этот раз хозяин отпустил собаку с привязи. Пес взял след и вскоре привел хозяина к норе, в которой скрылась рысь. Кауппинен тут же позвонил моему дяде и паре других знакомых, которым можно было доверять, ведь в это время охотничий сезон еще не открылся. Охота на рысь официально была разрешена лишь в декабре и январе, но от вора, разорявшего хозяйство, следовало избавиться немедленно.

Нора находилась в лесу около Маарианваара. К приходу дяди собаку уже убрали и вахту несли Кауппинен, Хаккарайнен и Сеппо Холопайнен, с которым дядя не особо ладил. По их расчетам, рысь сидела в своем убежище много часов и вскоре голод должен был выгнать ее наружу. Дяде велели встать у норы и, когда зверь покажется, перекрыть ему дорогу.