Татьяна Вагнер - Живыми не брать!

Надо думать, вид у меня жутковатый: даже Демид попятился к своей телеге, запряженной парой коренастых лошадок, в которой он приехал к Скиту. Обитатели Слободки редко выходят в лес без оружия: за плечом у Демида маячил карабин, хотя его правая рука была забинтована до самого локтя. Однако здоровье почтенного мало интересовало меня.

– Скажите, а где… – я запнулась, вспоминая отчество, – Макарий Фотиевич?

– Оне? При своем родиче неотлучно сидят, где ему быть… – сокрушался Демид, но для страдальца лицо у него было слишком сытым и лоснящимся. – Оно не дивно. Любой сляжет от хворобы, когда шаманам путь в Слободку открыт…

– По-вашему, это мы виноваты? Думаете, мы шаману путь в Слободку открыли?

– Кто его знает, как и зачем вы из ледяной земли шаманов сюда пришли? – уклончиво ответил Демид и вздохнул. – Чей наган на полу в сарае обнаружился – нам доподлинно неизвестно…

Наган мальчишек! Наверняка вывалился у меня из-за пояса в пылу драки. Я вспомнила про него только сейчас и здорово разозлилась. На себя, на Демида, на весь этот убогий мирок, затерянный в северных лесах.

Чувствую, как в подушечках пальцев начинает покалывать, как перед дракой, и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Дело не в том, что такой здоровый мужичина, как Демид, размажет меня одной левой рукой. Не обязательно быть сильнее, чтобы победить. Нет. Но я должна сначала найти дорогу на правь и только потом лезть в драку, чреватую переломами и увечьями. Но уточнить кое-что имею полное право:

– Когда в Слободке начали пропадать дети, нас здесь вообще не было!

– Много ли тебе про наших детей известно? – насупился Демид.

– Много или мало, не знаю. Все, что дух болотный успел сказать…

Обитатели Форпоста любят изъясняться всякими заумными словами, тоже решила попробовать хоть раз превратить реальность в сказку.

– Когда это ты с духом болотным беседы вела?

– Вчера!

– Надо же! До чего у тебя, путница, складно рассказы выходят. Слушать да слушать. Только недосуг мне с бабами да малыми ребятами задерживаться, пора ехать…

– У нас у всех дел хватает. Здоровья Феодосию Ильичу!

Настасья Васильевна махнула старцу рукой, повернулась к дверям и буквально втащила меня за собой. Бросилась к резному пузатому шкафчику, в котором держала свои снадобья, и, отыскав флакончик из темного стекла, встряхнула – на дне было немного темного порошка, затем отмерила воду и долила внутрь, подозвала меня:

– Скверное дело с Феодосием Ильичом, боюсь, отравился он чернильной восьминоговой кровью. Если так, время дорого! Нюта, сейчас снесешь ему лекарство. Надо сперва две ложки ему дать, а потом по ложке в кружке воды растворять и пить три кружки в день, пока легче не станет…

– Думаете, я на лошади быстрее доскачу, чем доедет Демид? – засомневалась я. – Нет, я на коне быстро ездить не умею…

– Мама, давайте я отвезу? – попросился Фрол. – Что мне Демид? Ничего. Он одно название, что старец…

– Много ты понимаешь, кто старец, а кто нет. – Настасья Васильевна влепила Фролу дежурный подзатыльник. – Нюте важнее с твоим дедом словом перемолвиться. Но и для тебя дело сыщется. Ты, Фролка, бери коня Макария и скачи за старцем Демидом, обгонишь его – на это у тебя дурости хватит, – а там с коня спрыгнешь и на полянке какой-нибудь отдохнешь. Только чтобы он тебя непременно увидал. А увидит тебя Демид – решит, что спешки никакой нет и тоже гнать не станет. Человек он рачительный, коней своих бережет. Но если узнаю, что ты ему пыль в глаза напустил или еще что-то вытворил – пеняй, Фрол, на себя. На три дня поставлю на горохе стоять! Иди…

Она выпроводила сына за двери, обратилась ко мне:

– На коне Демида не обскачешь. Я тебе, Нюта, другую, короткую дорогу укажу…

Она провела меня в соседнюю комнату, служившую хозяйской спальней, отодвинула пестренький половичок, под ним обнаружился деревянный люк в подпол. Настасья Васильевна с усилием потянула за тяжелое стальное кольцо. Под люком скрывалась темная, пахнущая влажной землей дыра.

– Самый короткий и скорый путь – через земляной лаз, – объясняла она, вытаскивая из сундука еще один старомодный фонарь со свечою внутри. Смахнула с него пыль передником, отдала мне вместе с лекарством. – Лаз еще раньше дедовских времен прокопали. В те года в Слободке повсюду жили наши единоверцы, а как случились на нашу веру большие гонения, сей ход прорыли, чтобы в случае крайности Скит запалить, а самим через лаз перебежать и в Слободке укрыться. Я после каждого новолетия [13]лаз проверяю, чтоб не засыпало. Ты по нему пройдешь и аккурат в чулане у старцев выскочишь…

Я запихнула бутылочку в карман брюк и посветила вниз фонарем. Туда вело несколько утрамбованных земляных ступеней, за которыми следовала полная неизвестность. Поставила ногу на верхнюю ступень…

– Погоди! – остановила меня Настасья Васильевна и вытащила из того же сундука двустволку с обрезанными дулами, переломила, зарядила, и тоже протянула мне: – Стрелять умеешь?

– Умею.

– Тогда возьми. Стреляй в любого, кто тебе будет путь заступать. В любого! Хоть в брата, хоть в свата, хоть в родную мать. Уяснила?

Я кивнула, забросила ружье за плечо и осторожно спросила:

– Думаете, старец Феодосий… э… не сам по себе заболел? Его отравили?

– Ничего я не думаю! – привычно поджала губы Настасья Васильевна. – Не бабье это дело – думать. В Слободке на то старцев хватает, чтобы думать. Мое дело – хворым помогать и глупых вопросов не спрашивать. Иди, время дорого!

Она перекрестила меня на прощание.

Лаз – самое подходящее название для такого места. Потолок был таким низким, что мне пришлось ссутулиться. Фонарик придавал мне уверенности, но не мог справиться с темной духотой. Я постоянно спотыкалась о балки, которые подпирали потолок. Но все равно не сбавляла шага, задевала локтями стены – вниз сыпались комья земли. Путь мне преграждали завесы пыльной паутины, время от времени под ногами хлюпала жидкая грязь. Подслеповатые крысы с писком разбегались при моем приближении, но мне не хватало сил дать пинка самым наглым или наступить на хвост. Воздух становился все более спертым и затхлым, мой лоб покрылся потом. Чтобы не сбавлять скорости, приходилось дышать ртом. Перед глазами вдруг проплыли какие-то светящиеся шары. Я зажмурилась и потрясла головой, чтобы от них избавиться.

Кажется, я бреду сквозь темноту уже целую вечность! С каждым шагом мне становится все тяжелее и тревожнее. Я чувствовала, что коридор дал сильный крюк под землей. Что сейчас находится надо мной? Есть ли выход из этого подземного лабиринта?

Впереди мелькнула тень – хотя какая тень может быть в такой темени? Скорее нечто было похоже на серый туман. По мере того, как я приближалась, серое пятно становилось плотнее, вытягивалось, напоминая сгорбленную фигуру, закутанную в саван. Фигура замерла, раскинув руки, как огромный крест, преграждая мне путь.