Пьер Леметр - Свадебное платье жениха

16 ноября

У Софи нет ни минуты покоя. Первое время Венсан спокойно оставался в своем кресле, и она могла заниматься другими делами, иногда подходя к нему… Теперь это становится все труднее. А последние дни даже очень трудно. Если она оставляет его на крыльце, через несколько минут кресло сдвигается к краю и в любой момент рискует сорваться вниз. Она вызвала рабочего, чтобы установить специальную рампу для съезда и заградительные перила повсюду, где он может очутиться. Софи не понимает, как ему это удается, но он добирается даже до кухни. Иногда он умудряется схватить какой-нибудь предмет, что само по себе опасно, или же принимается вопить. Она кидается к нему, но совершенно не может понять, что на него нашло. Теперь Венсан хорошо меня знает. Стоит ему меня увидеть, глаза у него выкатываются, и он испускает странное бульканье. Конечно, ему страшно, он чувствует себя таким уязвимым.

Софи рассказывает о своих злоключениях Валери (которая все время обещает приехать к ней, но по случайному стечению обстоятельств никак не решится). Ей трудно бороться с одолевающими ее тревогами, она пичкает себя таблетками, не в силах принять какое-либо решение, советуется с отцом, с Валери, часами сидит в Интернете в поисках дома или квартиры, сама уже не понимает, на каком она свете… Валери, отец, решительно все советуют ей поместить Венсана в специальное заведение, но она уперлась, и тут ничего не поделаешь.

19 декабря

Уже вторая помощница по хозяйству не пожелала остаться. И объяснить причины ухода тоже не пожелала. Софи не представляет, что делать дальше, агентство по найму известило ее, что подыскать кого-нибудь еще будет сложно.

Я не знал, сохранились ли у Венсана всплески желания, способен ли он хоть на что-нибудь, и если да, то как она будет с этим разбираться. В сущности, все оказалось просто. Разумеется, Венсан больше не тот мощный победоносный самец, каким был в прошлом году, например, во время знаменитого (слишком) отдыха в Греции. Софи просто оказывает ему эту маленькую услугу. Она очень старается, но вид у нее слегка отсутствующий, как мне кажется. Во всяком случае, во время этого она не плачет. Только после.

23 декабря

Невеселое Рождество, тем более что это годовщина смерти матери Венсана.

25 декабря

Рождество! Огонь занялся в гостиной. Но Венсан выглядел спокойным, он дремал. Через несколько минут загорелась елка, языки пламени очень впечатляли. Софи едва успела выкатить кресло мужа (который вопил как проклятый) и лила воду, вызывая пожарных. Больше страха, чем ущерба. Даже пожарные-добровольцы, которых Софи угостила кофе в атмосфере влажных испарений от остатков елки, по доброте душевной посоветовали ей сдать Венсана в приют.

9 января 2002 года

Достаточно было решиться. Не буду вдаваться в подробности деловой переписки. Софи подыскала заведение в парижском предместье. Венсану обеспечат достойный уход, у него была хорошая страховка. Она сама его туда отвезла, встала на колени перед креслом, взяла за руку, заговорила тихонько, объясняя, что здесь ему будет лучше. Он пробормотал что-то невразумительное. Оставшись одна, она заплакала.

2 февраля

Я немного ослабил давление на Софи, пока она пытается наладить свою жизнь. Довольствуюсь тем, что у нее пропадают вещи, путаются даты и время встреч, но для нее это так привычно, что уже почти не тревожит. Она приспособилась. Больше того, к ней отчасти вернулись силы. Поначалу она, разумеется, ездила к Венсану каждый день, но это из тех намерений, которые не выдерживают проверку временем. Софи мучится чувством вины, что особенно заметно по ее разговорам с отцом: она не решается даже упоминать о муже.

Теперь, когда Венсан находится в пригороде Парижа, она выставила дом на продажу. И одновременно объявила о распродаже имущества. К ней повалила странная публика: перекупщики, антиквары, добровольцы из «Эммауса»; машины подъезжают одна за другой, Софи, выпрямившись, стоит на крыльце и смотрит, как они заходят, — ее никогда не видно, когда они уезжают обратно. Грузят и грузят бесчисленные коробки, всякую мебель — просто развал в лавке старьевщика. Забавно, когда я видел эти предметы и обстановку в ту ночь у них дома, мне они показались красивыми, а сейчас, когда я смотрю, как их перетаскивают, грузят, перевозят, все мне внезапно кажется старым и уродливым. Такова жизнь.

9 февраля

Позавчера часов в девять вечера Софи метнулась в такси.

Комната Венсана расположена на третьем этаже. Ему удалось отодвинуть засов, запирающий дверь, которая ведет на старую величественную лестницу, и он направил туда свое кресло-каталку. Медсестры не представляют, как у него это получилось, но у парня явно сохранились немалые запасы энергии. Он воспользовался тем расслабленным послеобеденным часом, когда кое-кто из пациентов собирается в группы для совместных игр, а другие усаживаются перед телевизорами. Он погиб на месте. Любопытно, та же смерть, что у его матери. Вот и говорите потом о судьбе…

12 февраля

Софи решила кремировать Венсана. На церемонии народу было мало: ее отец, отец Венсана, бывшие коллеги, кое-кто из родни, с которыми она видится только от случая к случаю. Именно при таких обстоятельствах становится очевидно, какую пустоту создала она вокруг себя. Валери приехала.

17 февраля

Я надеялся, что смерть Венсана принесет ей некоторое облегчение. Неделю за неделей у нее в голове должен был проигрываться один и тот же сценарий: неизбежные визиты в приют на протяжении долгих лет… Но она отреагировала совсем по-другому: Софи замучили угрызения совести. Если бы она его не «отдала», если бы у нее хватило мужества самой до конца заниматься мужем, он был бы еще жив. Напрасно Валери пишет ей, что это была бы не жизнь, Софи ужасно терзается. Но думаю, что рассудок в конце концов восторжествует. Рано или поздно.

19 февраля

Софи поехала на несколько дней к отцу. Я решил, что ехать за ней не обязательно. В любом случае она взяла с собой свои лекарства.

25 февраля

Честно говоря, квартал хорош. Не совсем в моем вкусе, но хорош. Софи переехала в квартиру на четвертом этаже. Нужно будет изыскать способ однажды там побывать. Разумеется, мне нечего и надеяться найти такой же удобный наблюдательный пункт, как прежде, в те времена, когда Софи была цветущей молодой женщиной… Но я над этим работаю.

Она практически ничего с собой не привезла. Да и осталось после распродажи наверняка не так уж много. Нанятый ею грузовичок размерами сильно уступал тому, что был заказан при первом переезде. Я не склонен во всем искать символы, и однако мне видится в этом некий образ, кстати, весьма обнадеживающий. Несколько месяцев назад Софи покинула Париж с мужем, тоннами мебели, книг, картин и ребенком в утробе. Она вернулась одна с маленьким грузовичком. И это уже не та молодая женщина, исполненная любви и энергии. Совсем не та. Иногда я разглядываю фотографии той поры, те, что были сняты в отпуске.