Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов

В общем, «Три грузные грации». Или «Три грандиозные грации»…

Жанна прикусила губы. Пока в голову будет лезть подобная чушь, ей не стать настоящим судьей. Сочувствующим. Сопереживающим. Чутким. Она всегда была циничной. И ее профессия только укрепила этот недостаток.

Как и Нелли Баржак, Франческа вела двойную жизнь. Почти двойную. Днем в мастерской Изабеллы Вьотти она создавала доисторических людей — более правдоподобных, чем настоящие. А по вечерам занималась скульптурой для себя, в мастерской, адрес которой пока не удалось выяснить. Личная жизнь у нее, похоже, была не слишком бурной.

Что общего у нее с Хоакином? Франческа родом из Аргентины. Хоакин работал с неправительственными организациями, размещенными в Южной Америке. Есть ли тут какая-то связь? Может, в Париже они встретились в одном из посольств?

Жанна расставила три портрета перед собой. Все жертвы похожи, но не более того. Общим у них был только избыточный вес. Недавно она прочитала книгу о «преступной любви с первого взгляда», которая подталкивает убийцу к преступлению. Как правило, детонатором становится одна деталь, одна черта, присущая жертве. Но на деле все гораздо сложнее. Совпасть должно сразу несколько обстоятельств. Внешних и внутренних. И только тогда происходит вспышка…

А главное, Жанна оказалась перед дилеммой: выбрал ли убийца этих женщин из-за их внешности или из-за профессии? Всякий раз окружение жертв интересовало убийцу. Аутизм. Плодовитость. Первобытная эпоха… Жанне снова послышался голос Тэна. Он выбирает их не наугад. Вовсе нет. У него есть план!

Она вновь задумалась, можно ли здесь говорить о предумышленном убийстве. Не вызывало сомнений, что преступления были тщательно подготовлены. Между тем Хоакин убивал во время припадков и не помнил, что с ним происходило, когда случались «провалы в памяти». Кто же тогда находил ему жертв? И готовил сцену?

Завибрировал мобильный. Жанна инстинктивно взглянула на часы. Почти шесть вечера. Она взяла трубку.

Райшенбах.

— Как ты там?

— Я отстранена. Мне не достались ни убийства, ни дело о поджоге.

— Добро пожаловать в нашу команду. У меня только что забрали досье по каннибальским убийствам. Передали другой группе, из особо приближенных к префекту. Говорят, назначили аж тридцать легавых. Ну а госбез и управление внутренних расследований набросились на убийство Тэна, как стая голодных псов.

— Ты хочешь сказать, как стая стервятников?

— Угу, — процедил Райшенбах сквозь зубы. — Именно это я и собирался сказать. Что будешь делать?

— Я взяла отпуск. Чтобы работать над делом в одиночку. Ты со мной или нет?

— Не представляю, чем я буду тебе полезен. Раз дело не у меня, я не могу и пальцем пошевелить.

— Поступай как я. Пусть правая рука не знает, что делает левая.

— А что тебе нужно прямо сейчас?

— Я прочитала то, что ты накопал на всех жертв. Отличная работа. Но этого недостаточно.

— Куда копать дальше?

— Надо понять, как убийца их находит. Где-то же он с ними пересекся. Думаю, это всякий раз происходило в одном и том же месте. Место как-то связано с их профессией, привычками или внешностью.

— Может, на собраниях Weight Watchers? [35] Международная организация, оказывающая услуги тем, кто хочет избавиться от лишнего веса.

— Очень смешно. Поройся еще в их распорядке, привычках, знакомствах. Выясни, у кого они стриглись, где тренировались, к каким гинекологам обращались, по каким маршрутам ездили в метро или на автобусе…

— Ты, похоже, не поняла. У меня нет ни времени, ни людей. Я…

— Выкручивайся как знаешь. Спиши все на другие дела.

— Это не так-то просто.

— Патрик, речь идет о серийном маньяке. Психе, который будет убивать и дальше. Мерзавце, прикончившем Франсуа Тэна.

Райшенбах помолчал.

— Может, тебе взяться за дело с другого конца? — предложил он. — Нам известно, что убийца интересовался их работой. Что, если он наблюдал за «опорными» точками — институтом Беттельгейма, лабораторией Павуа, мастерской Вьотти, — а потом уж выбрал среди служащих трех упитанных молодых женщин?

— Такое возможно. Но, изучив твои документы, я пришла к другому выводу. Он их знал. Лично.

— С чего ты взяла?

— Ни в одном случае не было ни взлома, ни посягательства с применением насилия. Что касается первой жертвы, то на парковке не нашли следов борьбы. Что до второй, то лаборатория Павуа — настоящая крепость. Туда нельзя проникнуть, не оставив следов. Нелли Баржак ночью сама встретила убийцу и показала ему лабораторию. Это точно. Что касается мастерской Вьотти, тут все то же самое. Никаких следов взлома. Франческа сама открыла убийце, ночью, ничего не опасаясь. Она его ждала.

— Мы проверили все их звонки. Входящие и исходящие. И сверили все три распечатки. Ни одного совпадения.

— Убийца поддерживал с ними связь как-то иначе. Он умудрялся встречаться с ними в определенном месте. И это место нам надо вычислить. Пусть твои парни займутся этим, Патрик!

— Что-нибудь придумаю.

Жанна поняла: счет один-ноль в ее пользу. И продолжала уже спокойнее:

— Удалось продвинуться с Франческой Терча?

— Мы побывали у нее дома. Это большая мастерская в Монтрёй.

— Ты хочешь сказать, что там она занималась скульптурой для себя?

— Ага.

— И как тебе ее скульптуры?

— Отстой. Сцены пыток. Я покажу тебе снимки.

— Еще что-нибудь?

— Да вроде нет. Но, по-моему, она собиралась переехать.

— Почему?

— Она жила в двухуровневом лофте. Внизу мастерская, наверху квартира. Так вот, на мебели стояли цифры. Точнее, одна и та же цифра.

— Какая?

— Пятьдесят. Написано фломастером на клейких бумажках. На шкафах. На холодильнике. На зеркалах в ванной. Сперва мы даже не поняли, а потом сообразили, что, верно, она готовилась к переезду. Думаю, это понадобилось для мебельного склада.

Жанна уже поняла. Она спросила:

— У тебя в группе есть женщины?

— Нет.

— А стоило бы пригласить одну-двух.

— Зачем?

— Протокол вскрытия Франчески у тебя?

— Перед глазами.

— Какого она роста?

— Метр пятьдесят семь.

— А весила сколько?

— Медэксперт пишет — шестьдесят восемь. Зачем ты спрашиваешь?

— Потому что Франческа сидела на диете. Пятьдесят килограммов — вес, который она себе наметила. И написала повсюду как памятку. К примеру, цифра на холодильнике призывает к порядку. Не сметь перекусывать!

— Ты чокнулась?

— Сам ты чокнулся. Пока убийства женщин будут расследовать одни мужчины, они и половины не поймут.

— Спасибо за нотацию, — буркнул Райшенбах обиженно.

— Не за что. Я, например, записываю то, что задумала, помадой на зеркале в ванной.

Легавый поддел ее:

— So what? [36] И что? (англ.) Чем это поможет расследованию?