Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов

Жанна ошиблась. Антигуа располагался вовсе не на возвышенности. Настоящее altas tierras [64] Высокогорье (исп.). началось дальше. Гораздо дальше. Вот где была высота. И холод. Она сидела в машине и стучала зубами, обещая себе, что в Атитлане первым делом купит свитер или теплый платок, хоть что-нибудь, лишь бы спастись от здешних полярных температур. И это в тропиках!

Скрючившись на пассажирском сиденье, она созерцала окружающие пейзажи. По склонам вулканов протянулись языки леса — смешанного, наполовину хвойного, наполовину лиственного, — разительно контрастируя с черными потеками застывшей лавы. В низком небе плыли клочья облаков, съедая вершины гор и вулканов и застревая на верхушках деревьев.

Жанна наблюдала за индейцами, шагавшими по обочинам. В каждой деревне жители одевались по-своему. Но все носили косы — сложного плетения, раскрашенные в теплые цвета. В сером сумраке ненастья они казались бутонами, еще покрытыми утренней росой.

— Разве будет страна развиваться с такими придурками? Так и застряли в своем средневековье!

Жанна делала вид, что не слушает. Николас всю дорогу на чем свет костерил индейцев: и отсталые-то они, и двуличные, и тупые, и суеверные. Может, он и был киче, но вел себя как самый настоящий ладино, с презрительным высокомерием критикуя майя, к которым питал уважения не больше, чем к прячущимся под камнями тараканам.

Устав разоряться на тему расовой неполноценности майя, он перескочил к другому, столь же увлекательному сюжету — недостаткам других народов Центральной Америки. Никарагуанцы погрязли в рутине. Костариканцы никогда не имели настоящей культуры. Панамцы продались США. И так далее и тому подобное.

Чтобы не слушать его, Жанна задремала. Проснулась она от холода. Достала с заднего сиденья сумку и трясущимися руками начала в ней рыться. Нашла тонкую водолазку. Все лучше, чем ничего. В ближайшей же деревне надо купить что-нибудь поосновательнее.

— Видали лопухов?

Николас тыкал пальцем в группу рабочих-поденщиков, что сидели в открытом кузове грузовика, катившего перед ними. Все как один были в национальной одежде яркой, петушиной раскраски. Жанну удивило, что сидят они на грудах фруктов — яблок, бананов, чего-то еще. Вид у всех был довольно мрачный.

— Знаете, почему они такие недовольные?

— Замерзли?

— Если бы! Это молодожены. Они перевозят фрукты. Это что-то вроде обряда инициации. Перед поездкой им запрещено заниматься сексом.

— Почему?

— Чтобы сексуальная энергия перешла в плоды и они вызрели. Если к концу поездки фрукты дозреют, значит, они успешно прошли обряд. Как вам сама идея? Кретинизм!

Жанна промолчала. Учитывая, как давно длилось ее собственное воздержание, она сейчас могла бы поделиться энергией с целым садом… Но, по правде сказать, брюзжание шофера начало ее утомлять. Кажется, он это почувствовал. И сказал уже более спокойно:

— Подъезжаем к Сололе. Столица департамента.

Домишки из необожженного кирпича, цементных блоков, железобетонных плит. Рекламные щиты. Современные магазины — неоновые вывески, яркие витрины, обилие бесполезных товаров, — производящие впечатление перевернутого мусорного бака. И все же, несмотря на внешнюю неприглядность, несмотря на промозглую слякоть, ошибиться было невозможно — они в тропиках. Наглядным подтверждением тому служили переносные угольные жаровни, от которых спиралями поднимался черный дым и несло горелым маслом. Вокруг них суетились девчонки-подростки в драных майках, предлагая прохожим кукурузные початки — символ этой части света.

— Через пару километров будем у озера.

Наряды жителей снова изменились. Мужчины щеголяли в расшитых штанах, рубашках в стиле Дикого Запада и непременных безразмерных белых техасских шляпах. Женщины одевались в голубое, розовое, лиловое… На спине — вязанка дров, на животе — младенец, на голове — особым образом сложенный платок с узором imago mundi — картины космоса.

— Мы — в зоне киче, — лекторским тоном возвестил Николас. — Киче обитают вокруг озера и подразделяются на несколько языковых групп — какчикель, цутухиль, собственно киче… Ну, в общем, все это довольно сложно…

Жанна решила его подколоть:

— Вы ведь тоже принадлежите к киче?

Он не ответил. За очередным поворотом перед ними открылось озеро. Абсолютно неподвижная водная гладь казалась шелковистой, словно мех пантеры или ягуара. Другого берега не было видно — он терялся в тумане. В нем же пропадали очертания трех вулканов, стороживших озеро. Жанна испытала разочарование. Она ожидала увидеть пейзаж с открытки — строгие линии водоема, прибрежный лес, базальтовые складки… А перед ней лежало нечто бескрайнее и однообразное, едва не сливающееся с низкими тучами…

И в атмосфере ощущалась какая-то тревожность. Столкновение двух сил. Сила зарождения. Истоки мира майя с его загадками и легендами. И тут же — смерть. Разрушение и агония. Жанна знала, что преследования индейских повстанцев носили в этих краях особенно жестокий характер. Озеро только прикидывалось похожим на швейцарское — на его берегах творился беспощадный геноцид.

Николас остановил машину и знаком предложил Жанне выйти. Встал к озеру лицом и распахнул ему объятия:

— Это центр мира майя. Пуп земли и неба. Здесь ты найдешь все, что ищешь, хуанита. Исконные народы Гватемалы. Древнейшие боги майя. А еще — мистики, странники, хиппи, нарки… Атитлан — это наш Гоа!

Жанна не понимала, откуда вдруг такое воодушевление, и ничего не ответила. Спускалась ночь, а вместе с ней подступал страх. Она уже не очень соображала, где очутилась, куда должна идти, что искать.

Они вернулись в машину. Двинулись мимо склонов зеленовато-коричневых холмов. Добрались до сосняка, в гуще которого обнаружился отель. Деревянная постройка в стиле ранчо, фасадом глядящая на озеро. Местечко словно сошло сюда прямиком из рекламы турбюро, правда, пока они приближались к дому, им не встретился ни один турист.

Николас притормозил возле ворот и через открытое окно затеял разговор с мужчиной лет сорока — дубленая кожа, низко надвинутая на лоб шляпа. Они стрекотали так быстро и с таким акцентом, что Жанна не поняла ни слова. Лишь догадывалась, что ковбой, должно быть, владелец или управляющий отелем.

Николас тронул машину и покатил по дорожке к ранчо.

— Кто этот человек? — поинтересовалась Жанна. — Майя или ладино?

— Хуанита, — с оттенком восхищения в голосе отозвался он, — разве ты не видела, какие у него глаза?

— Какие?

— Голубые.

Эта деталь переполняла его восторгом, словно он говорил об одном из чудес света. В мгновение ока Николас снова превратился в чистого ладино, мечтающего о белой коже и достижениях современной американской цивилизации.