Паоло Ди Реда - Лабиринт тайных книг

Каждый день после абсурдной смерти дочери мадам Морсо думала об Анн, вспоминала последние мгновения ее жизни. Перед ней стоял образ незаурядной, блестящей, оригинальной молодой женщины, убитой героином, лежащей как принесенный в жертву ягненок. Как можно матери пережить такое?! Но время постепенно приучило ее существовать с этой болью. Она нашла новые стимулы для продолжения земного пути, сама Анн оставила ей эти стимулы в наследство. Во-первых, за несколько дней до смерти она начала рассказывать матери (правда, не успела закончить) о главной цели своей жизни, которой Анн, видимо, не суждено было достичь. Дело касалось чего-то древнего, берущего начало в незапамятные времена, символизирующего мост между Новым Орлеаном и Парижем, мост, который надо восстановить и по которому надо пройти, чтобы предотвратить новые страдания и гибель всего человечества. А во-вторых, Анн поручила Катрин свою дочь, маленькую Жаклин, которая дала бабушке новый смысл жизни и стала для нее настоящим спасением.

Любовь к этому родному, нуждающемуся в ней существу, к внучке, так похожей на свою мать, уже проявляющей будущую незаурядность и талант и унаследовавшей от бабушки стремление к дисциплине, стала главной силой, поддержавшей Катрин. А еще, разумеется, была музыка, в которую она выплескивала свои эмоции и из которой черпала успокоение.

У Жаклин, ничего не знавшей о своем отце и трагически потерявшей мать, была только бабушка. Они с ней жили в таком симбиозе любви, в такой зависимости друг от друга, что Жаклин даже никогда не спрашивала бабушку об отце. Катрин же всегда ждала этого вопроса, но из деликатности никогда не поднимала его сама.

«Талант! Многие думают, что это дар, а на самом деле это огромная ответственность. Ты вынуждена постоянно питать его, как хищного тигра, чтобы он не растерзал тебя». Когда друзья слышали от Катрин эти слова, они думали, что та просто скромничает или преувеличивает. Но для нее все было совершенно серьезно, так же как в свое время для Анн и как сейчас для Жаклин. Это взаимопонимание радовало обеих — бабушку и внучку.

Стоя на ступеньках лестницы Сакре-Кёр десятого августа 1999 года в ожидании затмения солнца, Катрин Морсо поняла, что ее присутствие здесь связано с тайной, которую ей приоткрыла, но не рассказала до конца дочь. И Катрин обязана ее разгадать.

На лестнице продавали темные очки специально для затмения. Катрин купила их и тут же обратила внимание на человека, кричавшего толпе:

— Это конец света! Сегодня наступил день, когда коровы станут черными, когда Божий суд обрушится на людей, на всех грешников. И кто не покается — погибнет.

Это был высокий, нервный и взвинченный мужчина, на которого никто не реагировал. Над ним посмеивались, иногда подбрасывая ему монеты, приняв за нищего. Он был одет в зимнее пальто — десятого-то августа! — и это вызывало сомнение в его здравом рассудке.

— Не покупайте очки, не смотрите на черное солнце! Оно ослепит вас навсегда. Обратите ваш взгляд на свет Божий! — продолжал он.

Но эти крики не испугали Катрин. С невозмутимым видом дамы прошлого, она продолжила восхождение, погруженная в собственные мысли. На самом верху Катрин ощутила усталость и удовлетворение оттого, что достигла цели. Впервые за сегодняшний день она не думала о затмении.

Когда она вернулась в гостиницу, консьерж вручил ей конверт с открыткой внутри. Катрин сразу поняла, что послание от ее подруги Камиллы, талантливой скрипачки, которая оставила музыкальную карьеру и неожиданно для всех посвятила себя спиритизму. Она стала известным медиумом. И сейчас, будто прочитав мысли Катрин, она назначала ей встречу на следующий день. Ведь именно к ней хотела обратиться Катрин, чтобы понять и раскрыть тайну Анн. В конце концов, она была уже слишком стара, чтобы ждать. Это ее последнее турне.

Камилла оказалась очень пунктуальной. Она заехала в гостиницу за Катрин сразу же после обеда на своей старой, побитой машине. Солнце уже начало прятаться за затмевавшей его луной.

— Туда нужно ехать именно сегодня? — спросила Катрин подругу, наблюдая сквозь темные очки за разыгрывающимся спектаклем затмения.

— Ты видишь, что сегодня особый во всех отношениях день? Главное — добраться туда на закате, когда туристы уже покинут это место. У нас еще есть время.

Это была приятная прогулка на машине, они спокойно катили по загородной дороге, проезжая прекрасные, почти идиллические места.

— Знаешь, мне немного неспокойно, Камилла. Может, я еще не готова войти в контакт с дочерью? И вообще, возможно ли это? Достаточно ли одного медиума, то есть тебя, чтобы мы смогли услышать ее? — задавала Катрин один вопрос за другим.

— Не беспокойся. У тебя такие же способности медиума, как и у меня. Я всегда это знала, хотя и не говорила тебе. Кроме того, затмение открыло нам все двери, а магия замка Шомон сделает остальное.

— Почему это место особенное? — спросила Катрин.

Она явно нервничала. Камилла посмотрела на нее и улыбнулась:

— Ты сама все увидишь и поймешь.

Солнце уже заходило, освещая последними лучами Луару, окружавшие ее холмы, густые леса, равнины и поселения с обязательными, обычно небольшими, но иногда огромными, замками. Обе подруги, как сговорившись, молчали, восхищенные красотой пейзажа.

— Сейчас я понимаю, почему это место особенное. Ты часто бываешь здесь?

— Да. Мне становится все труднее окунаться в абсурдную жизнь Парижа. Эти люди, бегущие сами не зная куда и почему, не могущие остановиться, чтобы осмотреться вокруг и увидеть глаза идущего навстречу человека.

— И тебе часто удаются эти контакты?

— Редко. Только для тех, кому это действительно необходимо и кто не пытается использовать их в корыстных целях.

— Значит, ты доверяешь мне?

— О, разумеется, моя дорогая, ты сомневалась? Ты всегда в моем сердце, ты же знаешь!

Катрин была очень тронута, она вспомнила, как познакомилась с Камиллой во время своего первого турне в Париж. Та пришла к ней за кулисы в слезах, тронутая ее игрой. Катрин играла в тот вечер Шопена и исполнила четыре польки и две мазурки — вещи, которые любила больше всего. Она сыграла, вложив в музыку всю душу, — в тот день была годовщина смерти Анн. И там, в артистической гримерке, обе женщины почувствовали, что они не одни здесь — Анн была с ними. Камилла сразу ощутила ее присутствие, поняла все страдания Катрин и стала близким ей человеком. С тех пор всякий раз, когда Катрин приезжала во Францию, они обязательно встречались.

Они вошли в замок, открыв двери ключами Камиллы. Хорошо знавший ее сторож разрешил ей сделать копию ключей, и за небольшую плату она иногда посещала этот замок для своих спиритических сеансов. Они прошли по длинным коридорам, освещаемым лучами заходящего солнца, открыли очередную дверь и оказались в почти пустой комнате.