Мэтью Квирк - 500

— Я имею право на адвоката.

Помощник шерифа закатил глаза и подвинул ко мне стоявший на столе аппарат. Первым делом я позвонил Маркусу. Ведь именно он, гад, втравил меня в эти неприятности, и для них с Дэвисом лучше вызволить меня отсюда — и чем скорее, тем лучше!

Пока я слушал гудки в телефоне, мне припомнился старый вашингтонский афоризм: единственный скандал, который трудно затереть, — это если тебя застукают в постели с мертвой девочкой или живым мальчиком. [39] Автор афоризма Эдвин Эдвардс: «Я не проиграю [губернаторские выборы], если только меня не застукают в постели с мертвой девочкой или живым мальчиком». Вот уж никак не думал, что могу так оскандалиться. Ч-черт! Ну и ночка!

После третьего гудка наконец раздался голос Маркуса:

— Алло!

— Послушай, меня загребли. Я… — Я умолк. Что-то было не так. Голос Маркуса доносился из телефона и одновременно…

Я обернулся. Тот довольно улыбался, прижав к уху мобильник.

— Вы не возражаете? — сказал Маркус помощнику шерифа.

Тот вышел из-за стола. Маркус уселся на его место.

— Что, черт возьми, происходит, Маркус? — вскинулся я.

— Смотри на все проще!

— Небось к утру все газеты растрезвонят! Дэвис в курсе?

— Да успокойся ты, Майк.

— Как ты так быстро здесь оказался? Тебе позвонили?

— Я ж говорил тебе, Майк: фирма не спускает с тебя глаз. Кстати, и как тебе Тина? — расплылся он в широкой улыбке.

Я закрыл глаза, стиснул зубы и мысленно отсчитал от пяти до нуля. Я старательно внушал себе, что если попытаюсь прямо здесь придушить Маркуса, то он, скорее всего, грохнет меня первым, но даже если мне повезет — я как-никак в полицейском участке, не в самом подходящем месте для совершения убийства.

— Вы знали, что затеял Уокер? — Шестеренки в голове у меня закрутились. — Так это была подстава? Это ты вызвал копов?

— Нет, — ухмыльнулся Маркус. — Ты погоди, не забегай впереди паровоза. Мы же следили за Уокером, и у нас появилось предчувствие, что именно сегодня он влипнет в какую-то щекотливую ситуацию. Недавно у него был… ну, скажем, сильный стресс. А еще нам случилось узнать, что полицейские планируют устроить сегодня облаву на этого… как его… — Он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя. — Ну, здоровяк такой…

— Сквик?

— Именно. Так что мы глаза разули, уши растопырили, позвонили кому надо — и убедились, что, если что-то сегодня с Уокером, прости господи, стрясется, у нас будет возможность его вытащить. Старое доброе «ты мне — я тебе».

— Зачем же ты меня послал на это долбаное шоу? Меня-то на хрена подставил? Что теперь будет?

Маркус потер ладошки:

— Да ничего не будет, успокойся. Протокола-то нет. А насчет Барни Файфа, — кивнул он в сторону помощника шерифа, — не беспокойся. О полиции мы позаботились. Так что все свободны. Можешь пойти к Уокеру и сказать, что ты связался со своим боссом и ему удалось вызволить вас обоих из этого переплета. — Тут Маркус просиял. — Кстати, тот солидный джентльмен, которого тоже замели на вашей оргии, — не кто иной, как глава Лиги защитников семейных ценностей. Крупная рыбина — да еще и в такой подливке! Невероятная удача, что он оказался в нужном месте и в нужное время.

— Так что теперь? Мы говорим Уокеру: или он дает лазейки и нужную резолюцию для ваших сербских дружбанов, или мы его публично оскандалим? Ты, помнится, говорил, что такое откровенное давление не лучший метод — можно и самим в рыло схлопотать.

— Ну да. Поэтому ты пойдешь к Уокеру и дашь ему понять, что мы оказали ему маленькую услугу. И знаешь, что ты за нее попросишь?

— Что?

— Лучший ти-тайм [40] Ти-тайм (Tee time) — в гольфе: время выхода на лунку и начало первого удара. в Загородном клубе конгресса.

— Что?! Ведь это могла бы устроить твоя помощница одним телефонным звонком!

— Вот именно. Попроси его для начала о простенькой услуге, чисто по дружбе — пусть знает, что ты вовсе не собираешься его поиметь. Вы на пару вляпались в историю, так что теперь вы повязаны. Очень жаль, что пришлось тебя через все это пропустить, но теперь ты знаешь, зачем это было надо. Так Уокер ничего не заподозрит. Если мы засветимся в полицейском участке и предложим ему сделку, это будет грубый шантаж. Начнем что-то из него выдавливать — он, наоборот, извернется и, выбрав момент, укусит нас за задницу.

— То есть мы ничего не будем просить — и в итоге он сам нам все поднесет.

Маркус кивнул:

— Это твой звездный час, Майк. Мы будем оказывать Уокеру услугу за услугой, и потихоньку он начнет воздавать нам сторицей — причем из собственных побуждений. Всякий раз запрашивая чуть больше, ты постепенно подомнешь его под себя. В этом-то самая прелесть: он ничего не прорюхает, а потому и сопротивляться никак не будет. Ты ведь не станешь зажимать его в тиски — ты будешь убивать его потихоньку, тысячью маленьких порезов. И когда в один прекрасный день он нечаянно перейдет черту — он твой. А если начнет выворачиваться — ты обмолвишься, что он уже давным-давно продал свою душу и что у тебя есть улики, чтобы его прихлопнуть, если он вздумает увильнуть. Это долгая игра, Майк. Матч высшей лиги!

В такие игры отец любил играть — но никогда меня этому не учил.

— Мог бы, по крайней мере, предупредить. Намекнул бы как-то для дураков.

— Что я тебе говорил о контрразведке?

— Бог ты мой, Маркус, сейчас четыре часа утра! И ночь у меня была… еще та. Можно обойтись без этой викторины?

Он молча ждал ответа.

— Испытываете своих агентов на надежность? — спросил я.

— Умница. Однажды и мы тебе пригодимся.

— Чушь собачья! Вы проверяли меня, макали носом в дерьмо — непонятно для чего.

Маркус поднял ладони: дескать, как знать, как знать…

Великий сфинкс Калорамы сказал все, что мог.

Доставленная из притона компания — психический торчок, Сквик и Уокер — с овечьей робостью ожидала в приемной полицейского участка. Девицы и дядька в летах успели испариться. Я уже объяснил Уокеру, как Маркусу удалось отбить нас у копов.

— Вы хотите… уфф… То есть мы можем вернуться? — спросил Уокер.

— Ну разумеется! — весело ответил Маркус, точно речь шла о том, чтобы досмотреть захватывающий матч по софтболу, а не вернуться в пристанище разврата.

Все вместе мы погрузились к Маркусу в «мерседес AMG» и покатили обратно к наркомовскому притону. Очевидно, у меня начала вырабатываться привычка возвращаться на место преступления.

На мою долю выпало немало несуразных поездок на авто, но эта была вне конкуренции. Уокер был еще слегка под кайфом: под глазами фиолетовые круги, взгляд отсутствующий — хорошо, хоть старался зубами не скрипеть. Маркус включил радио, и стало немного веселее. Но только минут на пятнадцать — потом запустили «Сына проповедника». [41] «Son of a Preacher Man» — песня Дасти Спрингфилд с вышеупомянутого альбома «Dusty in Memphis». Этого я уже не вынес, вырубил Дасти, и оставшуюся часть пути мы одолели в тишине.