Александр Афанасьев - Свой среди чужих

Следом за «Мазератти» шел небольшой, но мощный «Шевроле» канадской сборки, взятый напрокат по поддельному паспорту. Удерживаться на хвосте у «Мазератти» было сложно, но за рулем «Шевроле» был опытный водитель, прошедший курс контраварийного и силового вождения в Уэльсе. Рядом с водителем сидел исполнитель.

Трагедия случилась в одном из мостов, проходящих под рекой Гудзон и ведущих в Манхэттен. В это время в тоннеле немного машин, а система внутреннего наблюдения как назло была отключена на профилактику. Тоннель был опасным местом, его поддерживали массивные бетонные опоры – быки, и каждая унесла как минимум одну человеческую жизнь. Их, конечно, попытались обезопасить, обернув специальным сотовым материалом, но помогало это мало. Катерина гнала на своей баркетте под восемьдесят миль в час, дорога летела под колеса, высвеченная светом фар с потолка тоннеля. Форсированный мотор взревел рядом, она поняла, что рядом еще какая-то машина, инстинктивно обернулась – и мощный поток света ударил ей по глазам. Это был переделанный охотничий прожектор мощностью в шестьсот тысяч свечей, с рефлектором, фокусирующим свет относительно нешироким лучом. Этот луч света подобно разрыву светошумовой гранаты ослепил и парализовал девушку, она сделала то, что сделает девять человек из десяти – выкрутила руль вправо, в сторону рабочей руки, направив машину на столб. Водитель «Шевроле» прибавил газу, чтобы как можно быстрее оказаться подальше от тоннеля. Все было сделано как надо, даже без контакта между машинами, отчего должны были бы остаться следы краски. За спинами британских убийц вспыхнула разбитая всмятку баркетта…

Все было сделано как надо, на высшем уровне. Автокатастрофа, никаких следов – следы алкоголя, вызванные выпитым шампанским, в крови Катерины, только подтвердили эту версию. Никаких следов на кузове, никаких доказательств в виде пленок с камер. Но кое в чем британцы все же просчитались, хотя этот фактор они никак не могли учесть в раскладе и принять правильное решение. Обоим – и водителю, и пассажиру «Шевроле» – оставалось жить меньше недели.

В Берлин я прибыл обычным рейсом Дойче Люфтганза, в международный аэропорт Гатов, межконтинентальным «Юнкерсом», в котором в первом классе можно разложить сиденье в самую настоящую двухметровую кровать. Если бы не питание – немцы упорно придерживались своих простых блюд типа жареной капусты, колбаски, свиной ноги и прочего, – было бы вообще замечательно. Но и так неплохо, хотя после столь тяжелой пищи немудрено и изжогу заработать.

Хвост за собой я заметил еще в аэропорту и там же его срубил. Гестапо [31]работало не на высоте – немцы слишком заорганизованы, чтобы эффективно вести слежку. Самолет из Нью-Йорка оказался лакомым куском для обретающихся в аэропорту гестаповцев, нас взяли под колпак еще в свободной зоне. Гестаповцев было человек десять-пятнадцать, они были в форме сотрудников аэропорта, летчиков, стюардесс – но так нарочито скрывались, что это было видно. Я прошел таможню не по зеленому коридору, а вместе со всеми и вместе со всеми вышел в зал для встречающих. Там, как всегда, было полно народа, кто-то кого-то встречал, кто-то кого-то провожал, и я заметил низенького, носатого филера-гестаповца, приклеившегося персонально ко мне – видимо, решили проследить за мной более капитально. Я поменял доллары на рейхсмарки, вышел к стоянке такси, положил свой атташе-кейс в багажник «Мерседеса»-такси, сунул водителю двадцать рейхсмарок – и тут хлопнул ладонью по лбу, как будто что-то забыл. Мой филер уже находился на стоянке такси и обратно в здание не пошел – решил, что, если я заплатил таксисту и положил чемодан в багажник, значит, обязательно вернусь, ни один немец не подумал бы иначе. В итоге филер остался с носом, таксист – с двадцатью рейхсмарками и чемоданчиком с парой старых сорочек и электробритвой, а я нырнул на лестницу и вместе с толпой спустился на станцию U-bahn [32]«Гатов». Великолепный для запруженного автомобилями Берлина вид транспорта – чисто, порядок, транспортная полиция на каждой станции следит, чтобы не было хулиганов, поезда с точностью до минуты ходят. Одна пересадка, двадцать минут – и я уже поднимаюсь на поверхность в самом центре Берлина, на Унтер-ден-Линден. Улице Лип, где находится посольство Российской империи. Когда-то давно – так давно, что сложно припомнить все детали, – мы сидели здесь с Ксенией в одном из кафе, и никто вокруг не знал – кто я и кто она. Можно было просто сидеть, пить кофе и ни о чем, ни о чем не думать.

Хорошие были времена…

В посольстве были предупреждены – как-никак Великая Княгиня, сестра Его Величества, к тому же обладающая немалым политическим весом в стране. Меня ждали уже на входе в посольство – какой-то разодетый хлыщ лет тридцати на вид, который мне сразу не понравился. Кивнув головой, он предложил мне следовать за ним, на входе германские полицейские нас пропустили, а местная охрана не проверила у меня документы. Я шел наклонив голову, чтобы на гестаповских камерах, которые круглосуточно, день и ночь отслеживают обстановку вокруг посольства, получиться как можно хуже. Пусть делают фоторобот, пусть реконструируют – лишняя практика никогда не повредит.

Хлыщ провел меня через консульский отдел, повел коридорами, потом мы поднялись по лестнице наверх в помещения ограниченного доступа. Он открыл карточкой одно из них – это оказалась небольшая, пристойно обставленная для переговоров комната.

– Граф Николай Толстой, гофмейстер двора Ее Высочества Великой Княгини Ксении, честь имею, – церемонно представился хлыщ.

То-то и оно. Вот почему ты мне сразу не понравился.

– Князь Александр Воронцов, вице-адмирал флота Его Императорского Величества в отставке, – представился и я.

Граф показал на уголок для переговоров – два кресла и расположенный между ними угловой столик.

– Присядем. Выпьете что-нибудь, сударь?

– Не пью.

Столь резкий и неожиданный ответ в самом начале разговора обычно обрывает нить разговора, которую выстраивает собеседник, и заставляет его лихорадочно импровизировать. Мало кто способен вести разговор правильно в такой ситуации.

Граф смешал себе коктейль с водкой, расположился напротив в кресле – но контакт был уже потерян и он не мог его восстановить. Разозлившись, он выбрал наихудший из возможных вариантов продолжения беседы – без подготовки попер напрямик.

– Мы слышали, что, будучи в Североамериканских Соединенных Штатах, вы отдали визит Ее Величеству…