Александр Афанасьев - Свой среди чужих

– Сараевские мученики.

– Они самые…

– Надеюсь, вы не намереваетесь повторить это в России?

– Николаю нашептывают, что это собираешься сделать ты.

– Да что вы там все, совсем охренели, в своих интригах!? – не выдержал я. – Я хоть один шаг к этому сделал?! Что у вас там вообще происходит? Вы с головой дружите?!

– Не кричи, – поморщилась Ксения.

– Мне что, поехать в Россию и сказать Николаю, что он идиот?

– Даже не думай. Тебя арестуют.

Сказанное окатило меня, как холодной водой из ведра:

– Даже так…

– Именно так. Ты не знаешь, что произошло при дворе за последний год. Удален не только ты, удалены многие. Николай как с ума сошел.

Ксения помолчала и добавила:

– Анахита снова беременна.

– Что?!

– Что слышал, ты что, совсем идиот?! – разозлилась Ксения. – Ты думаешь, что если мужик по два раза в день укладывает бабу в постель, то ничего не будет? Ты ждал чего-то другого?!

Какое-то время я молчал, переваривая новость…

– В конце концов… – неуверенно сказал я, – у Александра Второго Освободителя была морганатическая супруга – княжна Долгорукая и дети от нее.

– Ну да. Только не при живой жене! И он не собирался делать ублюдков наследниками престола!

Какое-то время я даже выговорить ничего не мог. Осознание своей вины в происходящем давило на меня как валун в несколько пудов.

– До чего же мы дожили…

Ксения спокойно смотрела на меня. Я ее знаю… не лжет. Да и… желтую прессу посмотри – все как на блюдечке. Я только не думал, что там печатают правду.

– А дворяне? Георгиевские кавалеры?

– Делегацию дворянства он прогнал, – отрезала Ксения, – георгиевские кавалеры не решились идти. Он не поехал в Константинополь, чтобы остаться с этой… Ты прекрасно знаешь, чем это может кончиться…

Еще бы… Константинополь – это турки. Турки – это весь Восток. Россия находится под угрозой распада.

– Николай сошел с ума.

– Вы все сумасшедшие. Как только видите смазливую мордашку и ноги от ушей. Ты ведь и сам ее трахал, помнишь? Что ты, что Николай, что все вы – одинаковы. Нашли сиротку…

– Прекрати… – Мне было очень неприятно еще и от того, что я понимал правоту Ксении. Она всегда бывает права в таких случаях.

Безжалостно права.

– Молчу, молчу.

Какое-то время я молча переваривал информацию.

– Что вы намерены делать? Он точно намерен поставить ее на престол?

– Он уже заказал исследование. Геральдическая палата должна доказать ее происхождение из шахского рода. Ты понимаешь, что это значит.

Черт… Моника… когда он привез ее в Россию, возникли серьезные вопросы… но все смирились, потому что Моника и в самом деле сумела понравиться людям. А эта…

– Она никогда не принадлежала к шахскому роду. Это провокация бывшей САВАК, они держали ее в стране…

– Говори это не мне, а ему.

– Черт, и скажу! Если он хочет бросить друга детства в Петропавловку – так пусть бросит! Ты что думаешь, я Георгиевский кавалер – и чтобы не решиться идти и сказать?! Я уже в опале – хуже не будет!

Ксения протянула свои руки навстречу моим, посмотрела мне в глаза.

– Даже не думай. Тебя убьют.

– Пусть попробуют.

– Я не про то. Ты знаешь, кто теперь начальник дворцовой полиции?

– Нет.

– Генерал свиты ЕИВ Нассири.

Сказанное показалось мне шуткой.

– Кто?!

– Ты слышал. В конце концов – он работал с тобой.

– Он никогда не работал со мной! Он работал под моим контролем! Мне надо было разобраться, что ко всем чертям происходит в стране, которая десятилетиями жила под пятой террора! Если бы я его не контролировал, он работал бы на другую сторону… ему все равно! Этот человек морально изуродован, как и все, кто оттуда! Пройдет поколение, может, и два, прежде чем кого-то оттуда можно будет ставить на посты, вы что, не помните историю? Не помните, как работали на Востоке?

– Я-то помню. Николай – нет. При дворе стало слишком много людей оттуда, он привык к восточной лести.

– Святой Бог…

Конечно… я в какой-то мере понимаю Николая. Ему проще всего с людьми оттуда. Когда началось… многие, слишком многие бросили ему в лицо – ты не прав. Мы, русские, – свободны и рождены свободными. Там – люди изуродованы настолько, что будут славословить, если даже Николай будет пить кровь младенцев. Ему должно быть очень неуютно, когда вокруг – молчаливая стена осуждения и недоверия. Прошли времена… у русских дворян осталась честь, и все должны поступать правильно, даже Император. Многие удалены от двора… а те, кто туда пришел, уважают действо и намерение российского самодержца, каким бы оно ни было. Получается, что все удаленные будут группироваться около Ксении, больше не у кого. Это – дворянство и офицерство, в основном – гвардия, наиболее подготовленные части. Никому не понравится, что при дворе сейчас засилье персов, мало кто будет с этим мириться.

Другие, конечно же, постараются расшатать ситуацию. Кому нужна конституционная монархия, кому республика, кому и того чище – агрессивный большевизм и гражданская война. На Востоке сразу активизируются… не могут не активизироваться исламские экстремисты, их есть кому поддержать, цель все та же – отторжение от России Востока и создание халифата – открытой террористической клерикальной диктатуры. Святой Господь… Николай, этому ли тебя учил отец? Твой отец, который был примером служения и до последней своей смертной минуты думал о России?! Этому ли тебя учила вся твоя жизнь? Ты же георгиевский кавалер… что же ты Россию на бабу-то меняешь?

Черт, ты же Император Всея Руси! Разве тебя не устраивают подданные, которые не лгут и не боятся?

Император ли ты – до сих пор?

Тут меня пронзила еще одна мысль… как клинком. Не сыграли ли тогда втемную – меня самого? Господи… ведь это я подвел к Николаю Анахиту! Ведь это благодаря мне происходит все то, что происходит!

Это я виноват в том, что происходит. Значит – и разгребать мне.

– Что делать? – спросил я, хотя уже двадцать лет не задавал этот вопрос. Как маленький мальчик… прости Господи…

– Надо помочь. России, Николаю… всем нам.

– Что говорит вдовствующая императрица?

– Мама… он отослал ее. Отослал в Москву.

В сказанное невозможно было поверить. Николай всегда любил мать, любил ее намного больше, чем отца. Ксения всегда любила отца, мать почти что не признавала – а Николай считался маменькиным сынком до того, как пошел в десант.

– Он с ума сошел. В это невозможно поверить, но он сошел с ума.

Я встал со стула. В «пузыре» чувствуешь себя голым… в каком то смысле я и есть голый. Я… Ксения… Нико… мы все беззащитны перед грядущим. А оно ничего хорошего не обещает.

– Где Путилов?

– Путилов… – в голосе Ксении прозвучала горькая ирония, – Путилов, наверное, уцелеет при ядерном взрыве.