Антон Леонтьев - Жрец смерти

Однако Аркадий Аркадьевич был шахматистом и тщательно планировал свою партию. Конечно, ведь победитель в игре мог остаться только один: он сам. И неудивительно, что профессор не доверял Павлу Борисенко. Ну а тот наверняка не доверял ему, хотя и был вынужден с ним сотрудничать.

Что бы там ни замышлял Аркадий Аркадьевич, я его опередила. И сделала так, чтобы Борисенко-старший узнал о встрече своего сына с человеком, которого олигарх ненавидел более всего. И о том, что те приняли решение убить его, наняв киллера.

Роль киллера исполнила я. И организовала покушение на Борисенко. Причем провела его так, чтобы объект остался в живых. Самым сложным было уйти с места покушения, но я разработала отличный план.

Борисенко окончательно уверился в том, что его сын и заклятый враг плетут против него смертельную интригу, когда я позвонила олигарху и, имитируя голос Аркадия Аркадьевича, с издевкой поинтересовалась, как ему удалось выжить. И пообещала, что в следующий раз так не повезет. Да еще добавила, что он вырастил очень хорошего сына, который станет его достойным наследником.

Затем я сделала второй звонок по тому же номеру – от имени его сына. Но едва я произнесла голосом Павла пару фраз, как Борисенко разразился ужасной бранью и отключился. Итак, папаша был на взводе…

А Павел Борисенко – данную информацию я заполучила раньше – в тот день закатил грандиозную вечеринку для своих самых близких друзей – после того как невеста дала ему отставку, а отец отвернулся от него, парень пошел вразнос. Для вечеринки он снял элитный загородный ресторан, и я не отказала себе в удовольствии наблюдать за происходящим с безопасного расстояния. Потому что в разгар веселья, примерно в два ночи, к ресторану поднеслась вереница черных джипов. Из них выскочили Борисенко-старший и его телохранители. Дорогу им преградили люди Павла, но Борисенко вмазал кулаком одному из них в лицо, а в другого, выхватив пистолет у своего бодигарда, просто всадил пулю. Затем разъяренный олигарх ввалился в ресторан, откуда вскоре послышались выстрелы. Итог этой ночи был плачевен: Павел Борисенко скончался на месте, убитый собственным отцом, а Борисенко-старшего с тяжелыми ранениями доставили в больницу, где олигарх умер два дня спустя.

В живых из моих врагов остался только Аркадий Аркадьевич, самый хитрый и опасный противник. Он бы мог торжествовать – еще бы, его заклятый враг повержен и заполучить его империю не составляло никакого труда. Но профессор не торопился это сделать, потому что, по слухам, после кончины дочери резко сдал.

Занятно, что после известия о смерти Борисенко, которое у него вообще должно было вызвать приступ дикой радости, у него случился инфаркт. Хотя, может, переполнявшие эмоции надорвали его сердце. Пришлось даже сделать срочную операцию, во время которой Аркадий Аркадьевич чуть было не умер. Но, пережив клиническую смерть, выкарабкался.

После таких пертурбаций мой бывший босс приходил в себя не дома и не в своем загородном доме, а в элитном, хорошо охраняемом санатории, примыкавшем к клинике. Охраняли его хорошо, но не так, как следовало. Видимо, после того как оба Борисенко – что старший, что младший – ушли в мир иной, служба безопасности Аркадия Аркадьевича несколько расслабилась. Еще бы! Их шеф выиграл шахматную партию, наголову разбив соперника. Так что опасность ему теперь не угрожает, считали бодигарды. Это было опасным заблуждением.

На территорию санатория я пробралась со стороны соснового бора, окружавшего его с трех сторон. С четвертой была вода – санаторий и клиника находились на берегу Балтики.

Около палаты Аркадия Аркадьевича дежурил один из телохранителей, который нападения на своего шефа явно не ожидал. Да и я в форме медицинской сестры выглядела совершенно безобидно. Подлинную сестру, которая должна была сменить пациенту повязку и принести витамины, я обезвредила – не убила, конечно, а всего лишь усыпила при помощи простой инъекции, а затем запихнула в комнатку с грязным бельем.

Я прошествовала мимо охранника, мило ему улыбнувшись. Меня он не узнал – я изменила внешность, а к тому же с некоторого времени числилась в покойницах.

В просторной палате, где лежал Аркадий Аркадьевич, царил полумрак. Шторы были задернуты, телевизор выключен. Пациент возлежал на большой кровати – и вдруг я вспомнила, что в последний раз тоже видела его больным, на кровати. Прошло чуть больше полугода, но казалось, будто миновала вечность. Потому что Аркадий Аркадьевич осунулся, постарел, как-то скукожился. Мне даже было его жаль. Но только отчасти. Ведь пока он жил, я не могла чувствовать себя в безопасности.

Аркадий Аркадьевич, казалось, спал. Однако мне подумалось, что он за мной наблюдает, притворяясь спящим. Поставив поднос, на котором стоял пластмассовый стаканчик с разноцветными таблетками, на стол, я взяла в руки подушку, лежавшую на софе. И подошла с ней к кровати. Вот он, тот человек, который сделал из меня убийцу…

Хотя я была несправедлива к нему – убийцей я стала намного раньше встречи с ним. Однако он выпустил джинна из бутылки и сподвиг меня на то, чтобы лишение жизни других людей стало моей профессией.

Да, в этом был виноват он. И только он. Или все-таки я сама? Подушка в моих руках вдруг показалась ужасно тяжелой, словно налитой свинцом. Оставалось только одно – положить ее на лицо Аркадия Аркадьевича и посильнее надавить. Выждать для верности две минуты, а потом убрать. И все.

Я собралась с силами, поднесла подушку к лицу профессора, а тот вдруг поднял веки и уставился на меня своими бирюзовыми глазами.

– Ты пришла… Я так тебя ждал. Я знал, что ты жива, – произнес он тихим голосом.

Я, содрогнувшись, сделала шаг назад. Как такое может быть? Как он узнал меня?

Профессор, чуть приподнявшись, забормотал:

– Зина, Зиночка… Я ведь не хотел, не хотел, чтобы все так закончилось…

Тут я поняла – больной принял меня за свою покойную дочь. Но ведь я ничуточки на нее не похожа! Или он принимал желаемое за действительное? Или…

В мою голову закралось подозрение: неужели этот гениальный стратег, этот человек-компьютер, этот бездушный шахматист сошел с ума?

Но тут взгляд Аркадия Аркадьевича прояснился, и он, откинувшись на подушки, прошептал:

– Нет, я ошибся. Вы снова пришли надоедать мне витаминами. Оставьте меня в покое! С учетом тех денег, которые я плачу, вы должны беспрекословно выполнять мои требования.

Я проникла в клинику, чтобы убить его. Потому что не осталось больше никого, кто бы мог сделать это вместо меня. Но могла ли я поднять руку на жалкого, больного человека? Ведь он и так много перенес, едва не умер…

– Извините, – произнесла я и, швырнув подушку на софу, развернулась, направилась к выходу. Больше мне нечего было делать в клинике. Профессор сам себя покарал, получил то, о чем мечтал, – деньги, власть, влияние. Но лишился того, что любил. Заплатил свою цену. И пусть он еще жив. На больничной койке сейчас не человек, а мумия.