Антон Леонтьев - Жрец смерти

– Это вы? – раздался мне вдогонку слабый голос. – Ну конечно, это вы.

Аркадий Аркадьевич снова принял меня за свою дочь! Да, дела плохи, наверняка очень скоро он окажется в психиатрической клинике. И уже никогда ее не покинет.

– Значит, вы не погибли. А у меня были сомнения относительно вашей смерти… Ведь такой профессионал, как вы, никогда бы не пошел на подобную глупость – на штурм поместья Борисенко. Теперь я понимаю – вам нужен был предлог, чтобы за вами погнались. Чтобы автомобиль, в котором вы якобы находились, взлетел на воздух.

С бьющимся сердцем я обернулась и увидела ясный взгляд профессора, его ехидную улыбку. Нет, никакой он не сумасшедший. И не старый, больной человек. А, как и прежде, всем даст фору. Потому что он узнал меня!

– Знаете, что вас выдало? – спросил Аркадий Аркадьевич. Я облизнула губы. Ситуация была критическая. С ним-то я справлюсь, а вот с его людьми? Дело, опять же, всего лишь в их количестве. А здесь, в санатории, бодигардов много.

– Нет, не голос, – продолжал профессор. – Ведь голос вы умеете менять мастерски. И не внешность – тут тоже не придерешься. Ваша походка… Не то чтобы она у вас индивидуальная, но медсестры так не ходят. Слишком вы похожи на крадущуюся кошку. Ну, или на профессиональную убийцу. А такую я знал лишь одну – вас.

Я приблизилась к Аркадию Аркадьевичу и, дрожа, взглянула на него.

– Значит, я не ошибся, – сказал тот тихо. – Вы – мой лучший проект. И вы – все, что у меня осталось. Потому что я потерял все, одновременно заполучив то, к чему все время стремился.

А затем его лицо искривилось, и профессор прошипел:

– Это ведь ваша работа? Я имею в виду гибель Зины и прочие несчастья, что последовали за ней?

– Не моя, а ваша! – ответила я. – Помните, когда я пришла к вам после покушения на вас, устроенного Борисенко, вы сказали, что я должна исполнить последний заказ, после чего получу свободу? Неужели вы намеревались сдержать свое слово?

Аркадий Аркадьевич вздрогнул.

– Конечно же, нет. Я сказал вам, что дело станет последним, и оно бы стало таковым – после исполнения заказа вас бы отправили в расход. Потому что вы стали уж слишком независимой!

Я взглянула на его палец, тянувшийся к звонку. Всего лишь одно движение, и сюда ворвется телохранитель. С одним я справлюсь без проблем, а вот с другими будет сложнее. Но хуже всего другое – если мне удастся уйти, станет известно, что я все еще жива. А жить, являясь мертвой, было хорошо.

– Ты убила ее, ты убила ее! – твердил Аркадий Аркадьевич. – И ты заплатишь за это! Заплатишь! Прямо сейчас, прямо…

Его тело дернулось, а затем обмякло. Профессор больше не шевелился. Его палец застыл в паре сантиметров от кнопки звонка. Подозревая, что это всего лишь очередной спектакль, я приблизилась к кровати.

Но нет, это был не спектакль. Это была смерть. Единственное представление, которое для всех нас завершается падением черного занавеса и вековечной темнотой.

Сейчас темнота поглотила Аркадия Аркадьевича, пожалуй, самого гениального стратега и ведущего бизнесмена современной России. Наверняка не выдержало прооперированное сердце.

Я вышла из палаты и неспешно направилась к выходу. А на следующий день стало известно, что Аркадий Аркадьевич скончался от сердечного приступа.

Сущая правда. Его никто не убивал. Он умер своей смертью, хотя заслужил иного.

С моими врагами было покончено. Мне уже некого было бояться, никто не грозил мне разоблачением. И было покончено с моим прошлым. Я не намеревалась больше никого убивать. Никогда.

Я приняла решение, что покину Москву и Россию. И так и сделала.

За рубежом я провела около двух лет, но в итоге вернулась в Москву.

И не только в Москву. Я вернулась к тому занятию, без которого не могла жить. Я стала профессиональной убийцей. Точнее, я и раньше была ею, но теперь я работала на саму себя.

То, что сидело во мне, дало о себе знать. То ли гены, то ли злая сущность. Я хотела остановиться, но не могла. Однако я по-прежнему неукоснительно соблюдала простое правило: я никогда не убиваю из удовольствия.

Ведь я дала себе слово: если я когда-то его нарушу, то завяжу. Нет, не только с деятельностью киллерши. А со своей жизнью.

Приняв решение заняться профессором Винокуром, я сообщила своему посреднику, который все ожидал ответа относительно занятного и хорошо оплачиваемого предложения, что ухожу в бессрочный отпуск. А моя фотофирма могла на какое-то время обойтись и без меня. Потому что я посвятила себя иному – охоте на маньяка.

Винокур – если, конечно, это его настоящая фамилия, относительно чего у меня были определенные сомнения, – осторожен и хитер. И на его совести огромное количество жертв. И Света в том числе. Девочка умерла от легочной эмболии, что, вероятнее всего, соответствовало действительности. Но чем и, главное, кем была вызвана эта самая легочная эмболия?

Малышку убил Винокур, сомнений у меня уже не оставалось. Убил так, что никто не заметил. Ведь убивал он не год и не два, а уже много лет. Вероятно, даже десятилетий. Но ведь не всегда маньяк был таким изворотливым и расчетливым, наверняка на заре своей кровавой карьеры наделал массу ошибок. И, не исключено, допускает их до сих пор.

Значит, я должна отыскать эти ошибки, заманить Винокура в ловушку и сдать на руки правоохранительным органам. Потому что, тут у меня тоже не было сомнений, выждав некоторое время, Винокур снова примется за старое.

Сейчас профессор околпачил всех и вся, «подсунув» следствию и общественности сумасшедшего психиатра Артеменко, который, как ни крути, тоже был его жертвой. Только как Винокуру это удалось? И откуда он узнал о садистских наклонностях Артеменко, по-видимому, также убийцы, хотя, может, и не серийного?

Чтобы ответить на возникающие вопросы, требовалось покопаться в прошлом и того и другого. И отыскать какие-либо доказательства. Наверняка они существуют.

Параллельно нужно установить слежку за Винокуром. Но действовать крайне осторожно. Потому что он в курсе: имеется еще одна свидетельница его злодеяний.

Наконец, следовало найти теперешнее логово маньяка. В загородном доме он хранил тела жертв и свои прочие охотничьи трофеи. Но что-то мне подсказывало: у Винокура имеется еще одно убежище. И, думаю, как раз там и обнаружатся доказательства его вины, которые необходимы для того, чтобы упрятать мерзавца за решетку.

Вот именно – упрятать за решетку. Убить изверга было бы слишком просто. Так же, как убить Гитлера. А он должен жить и мучиться, осознавая свою вину. Далеко не каждый убийца способен на это, но я была готова приложить все усилия, чтобы помочь данному чувству проснуться (я имею в виду чувство вины) у Винокура.