Джеймс Роллинс - Дьявольская колония

Рафаэль ощутил, как начало разлагаться его собственное тело. Зараза пришла через руку, обнимавшую Ашанду, через плечо, поддерживавшее ее, даже через губы, поцеловавшие ее. Но это была сладостная боль. Она пришла от Ашанды, и ничего иного ему не было нужно.

Поэтому он еще крепче прижал ее к себе.

Чей-то голос вторгся в его разум. Обернувшись, Рафаэль увидел, что Пейнтер по-прежнему стоит рядом с ним. Ему почудилось, что тот ушел вместе с остальными. То, что казалось вечностью, на самом деле продолжалось всего несколько минут.

— Что вам нужно, мсье Кроу? — хрипло прошептал Рафаэль, чувствуя, как отмирают части его тела.

— Кто вы такой? — спросил Пейнтер, присевший на корточки в нескольких шагах от него, подобно стервятнику.

Откинув голову назад, Рафаэль закрыл глаза. Он понял, что на самом деле хотел знать его враг. Хотя тело его умирало, ум оставался острым.

— Я знаю, кто вам нужен, но это не я. И никто из членов моего семейства. — Открыв глаза, Рафаэль посмотрел Пейнтеру в лицо. Говорить было трудно, но он понимал, что должен высказаться. — То, что вы ищете, не имеет названия. По крайней мере, формального.

— Что вам известно об этих людях?

— Я знаю, что ваши старейшие американские семьи ведут свою родословную от «Мейфлауэра». [39] «Мейфлауэр» — английский корабль, на котором в 1620 году океан пересекли 102 пилигрима из Старого Света, ставшие первыми поселенцами Новой Англии. «Мои предки прибыли на „Мейфлауэре“», — говорят те немногие американцы, которые могут похвастаться древностью рода. Но это ничто, жалкая икота на долгом марше истории. В Европе есть семьи, которые могут проследить свои корни вдвое, втрое, вчетверо дальше. Но даже среди них есть горсть избранных, чье наследие уходит значительно глубже в прошлое. Кое-кто утверждает, что прослеживает свою родословную ко временам еще до рождения Христа, но кто может сказать, правда ли это? Однако я могу со всей определенностью утверждать, что эти семейства накапливали в своих руках богатство, власть, знания, распоряжаясь историей и при этом постоянно скрываясь за подставными лицами, непрерывно меняющимися. Эти люди — тайна в сердце всех тайных сообществ.

Из груди Рафаэля вырвался хриплый смешок, причинивший ему огромную боль.

— Эти древние рода были прозваны les families de l’etoile, «звездными семействами». Я слышал, что раньше их было несколько, но теперь остался только один «истинный род». Чтобы оставаться жизнеспособным, этот род старается почерпнуть силы у более молодых семейств, таких как мое, входящих в верхний слой эшелона.

— Эшелона?

— Это иерархическая система молодых семейств, которые стремятся примкнуть к «истинному роду». Первая ступень обозначается одним символом, звездой и полумесяцем древнейшей тайны. Во второй добавляются угольник и циркуль. Еще один enigmatique [40] Загадочный (фр.). орден, вы не находите? А за наши заслуги перед Америкой семейство Сен-Жермен получило доступ на третий уровень. Нас… меня избрали за мои знания в области нанотехнологий. Это великая честь. — Снова закашлявшись, Рафаэль ощутил во рту привкус крови. — Взгляните вот сюда.

Склонив голову набок, он с трудом поднял руку и приподнял прядь волос, скрывавшую знак. Третий символ был добавлен всего несколько дней назад, нанесенный алой краской вокруг двух предыдущих как символ перехода на новую ступень.

Услышав, как ахнул Пейнтер, Рафаэль понял, что тот увидел. Посредине татуировки полумесяц и звезда… ее окружают угольник и циркуль… а вокруг…

— Щит рыцарей-тамплиеров, — прошептал Пейнтер. — Еще один тайный орден.

— И это еще не все, насколько я слышал. — Рафаэль тяжело уронил руку. — Как я сказал, мы тайна в сердце всех тайных сообществ. Этот третий символ поднял мое семейство еще на одну ступень к тому, чтобы присоединиться к «истинному роду» на вершине пьедестала. По крайней мере, так должно было быть. — И снова удушающий хриплый кашель. — Поражение наказывается жестоко.

Пейнтер долго молчал.

— Но ради чего? — наконец спросил он. — Какова цель всего этого?

— Ха, даже я не знаю всего. Кое-что вам придется раскрывать самому. Я вам больше ничего не скажу, потому что больше ничего не знаю.

Рафаэль закрыл глаза и отвернулся.

Подождав немного, Пейнтер встал и направился к выходу из тоннеля.

Оставшись один, Рафаэль Сен-Жермен склонился к своей возлюбленной и еще раз поцеловал ее. Он прижимался к ее губам до тех пор, пока они не начали растворяться, увлекая его за собой.

1 июня, 06 часов 22 минуты

Йеллоустоунский национальный парк

Пейнтер вырвался из темноты на свет.

Он не знал, как относиться к заявлениям Рафаэля. Что это было: великие иллюзии, ложь, бред сумасшедшего или истина? Сейчас главным было ликвидировать опасность, которая оставалась под землей.

Разговаривая с умирающим французом, Пейнтер поглядывал в сторону пещеры. Там уже не осталось ничего. Ни тел, ни храма. Камень превращался в песок, песок — в пыль. Увиденное разрушило фундаментальные представления Пейнтера об устройстве Вселенной, наполнило его бесконечным ужасом. Всего в нескольких шагах от него бушевала буря чистой энтропии, где порядок становился хаосом, а понятие твердости не имело никакого смысла.

Наногнездо необходимо было уничтожить.

За то короткое время, что Пейнтер провел под землей, безлюдный бассейн Сказочной Страны превратился в место бурной активности. Над долиной кружили вертолеты, спешащие забрать всех, кто здесь находился. Существовала последняя надежда остановить разрастающуюся раковую опухоль, не дать ей прожрать себе дорогу в глубь земли до вулканической кальдеры. И эта надежда висела на волоске: удар нужно было нанести, пока наногнездо оставалось еще относительно небольшим, ограниченным.

Пейнтер быстро направился к тому месту, где работали Чун и Ковальски. Похоже, у них все было уже готово.

Проходя мимо одного из вертолетов, Пейнтер увидел в кабине Кай и Джордана, сидящих рядом с Хэнком. Кай обернулась и помахала рукой, однако все внимание Джордана было приковано только к ней. Нагнувшись, пожилой профессор принял из рук майора Райана завернутого в одеяло Кауча. Он осторожно уложил собаку себе на колени, чтобы не задеть перебитую лапу. Райан настоял на том, чтобы санитары сперва занялись Каучем и лишь после обработали его собственные раны.

Оторвавшись от земли, вертолет с ревом взмыл в воздух, поднимая несущим винтом вихрь. Пейнтер подошел к Ковальски и геологу.

— Все готово? — спросил он.

— Кажется, дело сделано. — Ковальски сидел на земле, подобрав под себя ноги. Перед ним лежал моток детонационного шнура, просунутого сквозь кубики пластида. — Это все равно что нанизывать на нитку попкорн.