Франк Тилье - Комната мертвых

Ад… Он попал в ад…

Комната была полна садомазохистских аксессуаров и пыточных инструментов и больше всего напоминала тайное логово средневекового палача. Кресты для распятий, столы с укрепленными на них цепями и кандалами, огромные клетки, словно для каких-то гигантских птиц… Кнуты, плетки, кожаные маски были разложены на неких подобиях магазинных прилавков, затянутых черным винилом. Все виды наручников, цепей и ошейников поблескивали в полутьме холодными металлическими отсветами. Здесь также были тиски, ящики с гвоздями и батарея мощностью в двенадцать вольт, о назначении которой вполне можно было догадаться.

Норман заметался по комнате, опрокидывая столы и клетки, разрывая нейлоновые драпировки и громко выкрикивая имя девочки:

— Элеонора! Это полиция! Мы пришли тебя спасти! Отзовись! Отзовись!

Его крики разбивались о бездушную непроницаемость каменных стен, на которые он обрушивал кулаки, до крови сдирая кожу на костяшках пальцев. «Час икс» уже настал?..

Появились Колен и архитектор.

— Господи боже! — воскликнул Колен, вытаращив глаза. — Элеоноры здесь нет?

Норман покачал головой:

— Но она обязательно должна быть где-то здесь! У нас есть еще время ее спасти! Ей должно хватить инсулина на пятьдесят часов. Сколько еще осталось?.. Помогите мне ее отыскать! Нельзя терять ни секунды!

Архитектор положил руку ему на плечо:

— Позвольте мне сделать мою работу. Я вам гарантирую, что в этом бардаке существует какая-то потайная комната, и я надеюсь, что смогу ее найти…

Он начал осмотр, проводя вдоль стен детектором, на экранчике которого мелькали какие-то непонятные цифры и знаки.

— Дом пуст, — сообщил Колен, обращаясь к Норману. — Ни одной машины в гараже. Но шкафы с одеждой полны, вещи аккуратно разложены — это исключает версию поспешного отъезда.

Норман стиснул кулаки и сжал губы в тонкую линию.

— Нужно ее схватить как можно быстрее! Мы… мы не можем потерпеть поражение в двух шагах от цели! Ребенок! Нужно спасти ребенка! Куда, черт возьми, эта Кларисса Верваеке могла поместить девочку?

— Глядя на все эти причиндалы, не хотел бы я попасть к ней в лапы, — отозвался Колен. — Представь себе: кромсать животных целый день… и набивать из них чучела! Рехнуться можно!

— А что, вы нашли чучела?

— Нет, ни одного. Они, наверно, где-то в другой части подвала. Черт, ну не может быть иначе!

— Ну что там у вас? — спросил Норман, повернувшись к архитектору.

— Ничего. Никаких пустот, никаких тайных комнат. Структура стен монолитная, сплошной бетон. Девочки не может быть в этом подвале.

Норман вышел из тени:

— Поднимаемся! Нужно обыскать все, включая сад и окрестности. Ее нужно найти! Черт, телефон разрядился. Колен, позвони комиссару, скажи, что пока у нас в сетях пусто. Что мы продолжаем обыск и просим подкрепление. Пусть еще пришлют гражданский автомобиль и поставят на обочине дороги, метрах в трехстах отсюда. Если этот монстр сюда вернется, его выследят и дадут нам знать.

Трое мужчин поднялись из подвала на первый этаж. Старший сержант окликнул Нормана:

— Лейтенант, вам нужно на это взглянуть… Там, в комнате… под кроватью нашли коробку, а в ней…

— Что? Что там?

— Сложно объяснить… посмотрите сами.

Норман торопливыми шагами направился в комнату. По дороге он стянул шапку, сунул ее в карман и расстегнул молнию на куртке.

— Только не говорите мне, что… — прохрипел он.

— Нет-нет, не тело девочки.

— Что тогда? Отрубленная голова? Какой-то внутренний орган? Отрезанные пальцы?

Но кратковременная эйфория лейтенанта быстро сменилась ужасом от недавнего потрясения. Полицейский чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Девочка могла быть в какой-нибудь сотне метров отсюда, или в двух километрах, или на другом конце региона. Как узнать?.. Время шло, и уходящие минуты словно смыкались на ее горле невидимым удушающим кольцом…

Похитительница была еще на свободе, пряталась где-то в лесу, или на вершине башни, или в безликой анонимности толпы. В каком глухом месте она удерживает пленницу? Какие жестокие игры устраивает Кларисса Верваеке в своем проклятом подземелье? Сколько мужчин, женщин, детей испытало на себе ее пыточные инструменты и безумно-извращенные фантазии?

Сколько детей?..

Они вошли в комнату.

— Вон там, — пробормотал старший сержант, — на кровати…

У него был совершенно ошарашенный вид.

Норман медленно поднял глаза.

— О, черт!.. Ну и страсть!..

На покрывале лежала бесформенная кукла с почти голым черепом, утыканным редкими и жесткими черными волосами. На лице, обтянутом кожей, виднелись хирургические швы. Темные дыры вместо глаз, впалые щеки, огромный безгубый рот…

И красная ленточка, завязанная в пышную кокарду, на ткани, закрывающей грудь. Фирменный знак «Бьюти Итон».

Лейтенант склонился над кроватью и провел кончиками пальцев по коричневатому лицу.

— О, ч…

Слова застряли у него в горле. Он продолжал водить пальцами по лицу куклы с тщательностью мухи, исследующей хоботком кусочек сахара.

Фактура… тонкость… запах… Ошибиться было невозможно.

— Это человеческая кожа! И…

Его ногти впились в непомерно раздутую шею куклы и нащупали внутри окаменевшие вены и сухожилия.

— Господи боже!..

— Вам лучше бы ее не трогать… — нерешительно произнес коллега у него за спиной.

Не слушая его, Норман схватил куклу, сорвал обертывающую ее ткань и заметил на теле кожаный лоскут, нечто вроде заплаты, нашитой шелковой нитью. Охваченный яростью, он стиснул зубы и буквально разорвал куклу пополам.

Самое худшее было внутри.

Переплетения вен и артерий, заполненных голубым и красным воском, сердце, печень, твердая, как камень, миниатюрная грудная клетка, локтевые, берцовые и тазовые кости… полностью собранный скелет.

Норман так и остался стоять на коленях, изумленно открыв рот и сжимая в пальцах небольшую бирку, укрепленную в промежности куклы.

На ней стойкими несмываемыми чернилами была написана одна-единственная фраза.

— Тут есть и другие! — крикнул полицейский из соседней комнаты. — Они в коробках на шкафу! Я в жизни такого не видел!

Однако Норман все еще не мог подняться — надпись на нейлоновом прямоугольнике заставила его окаменеть.

Кларисса Верваеке, ветеринар, перемахнула через ограду дома Сильвена Куттёра с легкостью спортсменки. Ее регулярные утренние пробежки по пляжу Мерлимона закалили ее тело и дух, сделав ее выносливой и дисциплинированной. В свои тридцать лет она могла пробежать двадцать километров, а потом трахаться так долго, что ее партнеры в конце концов начинали умолять ее остановиться. Ее неутомимость была для них наихудшей пыткой.