Франк Тилье - Комната мертвых

Она обуздывала мужчин десятками. Для нее это были всего лишь мешки мяса и костей, с которыми она знакомилась в садомазохистских барах, ночных клубах, на готических вечеринках, — в Бельгии этого добра было вдоволь. Все это были любители кнута и подчинения, с радостью готовые подвергнуться самому жестокому обхождению и чуть ли не продать ей душу для того, чтобы она истязала их самыми разнообразными способами. Адвокаты, профессора математики, высокопоставленные чиновники и даже полицейские сменяли друг друга на ее рабочих столах, привязанные к ним кожаными ремнями.

Поэтому выяснить имя владельца по номеру машины было для нее пустячным делом. И в эту ночь мускулистая женщина с наголо обритым черепом твердо решила, даже ценой крови, вернуть свои два миллиона евро…

Зверюга заперла на замок вход в подземелье и поднялась наверх, в ванную комнату. Она сняла фартук, заляпанный кровавыми ошметками, бросила его в стиральную машину и умылась холодной водой, одурманенная запахами кожи и химикатов, насквозь пропитавшими ее одежду. В последние дни хаос, который непрестанно бушевал в ее черепной коробке, превратил ее в параноика. Ее преследовали странные образы — огромные глаза, приникшие снаружи к окнам, какие-то безликие наблюдатели, призраки с отрубленными руками… Недавно, когда залаял ее пес, она подумала, что какие-то непрошеные гости сейчас ворвутся к ней и утянут ее за собой во мрак — хотя на самом деле речь, скорее всего, шла о диких лесных животных, привлеченных запахами мертвой плоти.

Усталость окутала Зверюгу, как засасывающая болотная трясина, но неутихающее возбуждение заставляло бороться с ней снова и снова. Однако нужно было работать, трудиться непрестанно, как муравей, день за днем, неделю за неделей. Выбраться из нищеты, которую общество называет «достойным существованием», давая вам деньги, достаточные лишь для простого выживания. Она стремилась к большему, чем просто быть использованной и выброшенной, как одноразовая бумажная салфетка. Она не хотела чувствовать себя пешкой на уличной шахматной доске. По крайней мере, теперь, когда Кларисса вернет деньги, можно будет выбраться из этой современной версии рабства, столь ей ненавистной.

Обойдя дом, Кларисса Верваеке взломала ставни на одном из окон, налепила широкую плотную клейкую ленту на стекло и несильно ударила по нему рукояткой своего «смит-и-вессона». Стекло разбилось, но осколки не посыпались на землю. Тайное проникновение в запертые дома доставляло ей особое удовольствие.

От угольной печи шло слабое красноватое свечение, так что включать карманный фонарик не понадобилось. Кларисса Верваеке по диагонали пересекла комнату, направляясь к широко распахнутой двери.

В соседней комнате ее взгляд тут же привлекло совершенно неподвижное тельце ребенка, различимое сквозь деревянные прутья кроватки. Казалось, это брошенная кукла, которая лежит, раскинув руки, сжав кулачки и уткнувшись левой щекой в подушку. Из полуоткрытых губ ребенка не вырывалось ни единого вздоха, застывшая грудь больше не пыталась вдохнуть воздух. Кларисса решила не задаваться лишними вопросами. Она машинально провела дулом револьвера по бортику кровати и направилась в следующую комнату.

Войдя, она увидела широкую супружескую кровать и подошла к ней с правой стороны, где спал мужчина — огромная гора плоти. Одновременно она ощутила то же самое давящее бремя гробовой тишины — как недавно в другой комнате, когда наклонилась к телу девочки. Мужчина тоже не дышал. Ее внезапно охватило странное, неопределенное чувство. Этот ужасный покой…

На какое-то время она застыла, спрашивая себя, как лучше вернуть деньги. Обыскать весь дом с множеством пристроек или применить силу?

Не трать время! Иди самым коротким путем!

Нежданная гостья с бойцовским телосложением прижала дуло револьвера к виску Сильвена, а другой рукой похлопала его по щекам. Отсутствие реакции побудило ее задействовать механизм мускульной и нервной стимуляции. Она увеличила силу ударов.

По-прежнему ничего…

Зверюга опасалась напугать Клариссу до такой степени, что это поставит их любовь под угрозу. Еще никогда прежде они не ссорились с такой яростью и ненавистью. Очень быстро дело дошло до рукоприкладства. Могло быть и хуже — горло ветеринара чудом не задел скальпель… Это, конечно, было уже слишком…

Как могли две женщины, соединенные плотской любовью, отдающиеся друг другу настолько полно, что при этом они наносили одна другой одинаковые раны, — как могли они всего за несколько часов до такой степени друг друга возненавидеть? Почему Кларисса отказывалась разговаривать с ней после смерти маленькой слепой? Почему общалась с ней как с сумасшедшей, как с душевнобольной? По какому праву эта извращенка, которая слизывает пот с тел отвратительных самцов, капает на них расплавленный воск или присоединяет к членам электроды, — смеет так с ней обращаться?

Охваченная яростью оттого, что мужчину никак не удавалось разбудить, Верваеке сорвала с него одеяло и изо всех сил ударила в бок рукояткой револьвера. Она услышала слабый хруст раньше, чем Сильвен завопил от боли. Затем он перевернулся и скатился с кровати на пол. Кларисса прислонилась спиной к стене, держа револьвер наготове:

— Я пришла за своими деньгами! Говори, где ты их спрятал, гребаный мудак! Говори! Говори, или я тебя убью!

На всякий случай она то и дело переводила револьвер с человека на его жену — впрочем, в этом не было необходимости, поскольку белокурая красотка лежала без движения, уткнувшись лицом в подушку. Верваеке вспомнила, что так же неподвижно лежал бездыханный ребенок. И эта глубокая, подводная тишина… В какое еще проклятое место она попала?..

Сильвен скорчился на полу, прижав руки к ребрам. Ему казалось, что он вернулся из какой-то другой, далекой вселенной или очнулся после криогенной процедуры, заморозившей его мозг на долгие века. Он не помнил, когда и как заснул. Какой сегодня день? Откуда привкус виски во рту и адская головная боль, способная разбудить и мертвеца? Откуда взялась эта полоумная, чьи вопли сверлят ему уши?

Внезапно яркий режущий свет едва не взорвал его черепную коробку. Верваеке нажала выключатель на стене.

— Но… Что…

— Деньги! Два миллиона евро! И поживей! У меня мало времени!

Сильвен схватился за край кровати, словно утопающий за борт лодки. Голова кружилась, неудержимо хотелось блевать. Его взгляд упал на тело жены. Только сейчас он обратил внимание на мертвенную бледность ее кожи и полную неподвижность, несмотря на яркий свет и громкие крики. У Натали очень чуткий сон, так почему же сейчас она никак не реагирует на происходящее? Сильвен почувствовал, как волосы поднимаются дыбом от ужаса. Он бросился к Натали и начал в отчаянии трясти ее все сильнее и сильнее, наконец почти с ожесточением. Но он уже понимал, что держит в руках сломанную марионетку, которую больше не приводят в действие невидимые нити. Безжизненное тело, еще теплое, но разделенное с душой навсегда. Пульса не было.