Франк Тилье - Комната мертвых

Из его горла вырвался хриплый звук — предсмертный стон агонизирующего зверя. Кларисса Верваеке отступила на пару шагов, невольно потрясенная таким внезапным поворотом событий — подобное зрелище в наши дни можно увидеть только в расиновских трагедиях. Через что еще ей придется пройти, чтобы вернуть свою добычу? Что означают все эти трупы, которые буквально устилают ее путь в последние три дня? Она хотела заговорить, приказать, но остатки человечности все же помешали ей. Револьвер в ее повлажневшей ладони нагрелся, стал почти обжигающим. Она крепче сжала рукоятку, вытерла пот со лба и снова заговорила:

— Я… я не знаю, что случилось с твоей женой, но сейчас ты вернешь мне мои деньги, и я исчезну, договорились? Не вынуждай меня совершить непоправимое… Давай вставай!

Сильвен не смог сдержать слез, потоками хлынувших по щекам. Крепко прижимая к себе неподвижное тело Натали, он бормотал:

— Что… что же случилось?.. Почему?.. Почему?..

Верваеке внезапно почувствовала необычную легкость во всем теле, почти невесомость. Мысли утратили связность и рассеялись, словно растворившись в какой-то галлюциногенной субстанции. Трип вроде тилетаминового, но гораздо более мягкий. Угарный газ уже действовал, хотя она еще этого не сознавала. Она угрожающим тоном произнесла:

— Считаю до трех! Если ты не сдвинешься с места, я выстрелю! Подумай о своем ребенке!

Сильвен вздрогнул и с трудом сполз с кровати, выставив перед собой ладонь с растопыренными пальцами.

— Я отдам вам то, за чем вы пришли! Только позвольте мне увидеть малышку! Я вас умоляю!

— Увидишь потом. Сначала деньги.

— Они зарыты в трехстах метрах отсюда! Пожалуйста!..

Верваеке швырнула ему в лицо скомканную одежду:

— Одевайся — и пошли! Не осложняй мне работу еще больше.

— Сначала моя дочь!

— О'кей… Но при первом же подозрительном движении я тебя пристрелю!

Сильвен, путаясь в штанинах, с трудом натянул брюки, затем футболку и пуловер и торопливыми неверными шагами, словно в каком-то трансе, устремился в комнату дочери. Обрывки мыслей и образов проносились в его мозгу: церковные скамейки, черные костюмы, надрывные стоны органа… И эта обильная слюна у него на языке, и вздыбленные волоски на руках, и мурашки по коже… Неужели его тело уже чувствует то, что ум отказывается признавать?..

Прижимая ладонь к груди дочери, он молился, заклинал, умолял Бога забрать его собственную жизнь, но сохранить жизнь Элоизе. Он с трепетом ждал хоть самого слабого удара сердца, хоть какого-то признака жизни.

Хоть какой-то надежды…

Кларисса Верваеке отошла в темный угол, предоставив ему снова кричать и стонать, выплескивая из себя остатки энергии. У нее начала кружиться голова. Все эти события… Какой-то кошмар… Адская спираль… Она рассчитывала вернуть деньги без особых затруднений, не оставляя за собой трупов… Не получилось.

Их было двое. Они сунули тело Кюнара в багажник. Один отдавал приказы, другой исполнял. Так рассказывала ей та… А что, если…

— Ты знаешь, — сказала она, — у меня такое впечатление, что твой сообщник решил вас ликвидировать, тебя и твою семью заодно. Да уж, тот еще ублюдок…

Сильвен забился в противоположный угол, держа тельце дочери на руках. Рыдания, сотрясавшие его тело, резко прекратились. Верваеке даже вздрогнула, когда увидела, как он оскалил зубы, словно кровожадный зверь. Глаза вспыхнули ненавистью. Казалось, этим взглядом можно было убить, как отравленным лезвием.

Однако он с бесконечной осторожностью уложил тельце дочери обратно в кроватку и укрыл одеяльцем, шепча какие-то неслышные слова. Затем повернулся к Клариссе:

— Мне нужно кое-что проверить… Угольную печь…

Верваеке молча вскинула револьвер, делая Сильвену знак идти вперед. Он приблизился к печи и осмотрел трубу. Скотч был немного отклеен, так что из-под него виднелась трещина.

Виго Новак запрограммировал его смерть, не пощадив ни его жену, ни дочь. Ребенок… Он убил невинного младенца…

Зверюга швырнула большой кусок мяса в пасть ротвейлера. Клацая зубами, собака мгновенно уничтожила его и, смягчившись от непривычно щедрого дара, улеглась у входной двери. Женщина в седом парике поставила на стол флакон эфира, взяла рулон ваты и отщипнула один за другим несколько клочков, аккуратно раскладывая их перед собой на столешнице. Эти медленные, тщательные движения, эти приготовления доставляли ей нескончаемое удовольствие. Иногда мечта обладать каким-то предметом гораздо приятнее самого обладания.

Она рассовала подручные средства по карманам, уже предвкушая, как дурманящее вещество будет постепенно отключать женщину-полицейского. Сначала та будет отбиваться. Тем лучше. Зверюга обожала борьбу — поэтому и предпочитала физический контакт стрельбе из гиподермического пистолета. Постепенно усиливать хватку, чувствовать замедляющиеся удары сердца… Потом голова женщины-полицейского начнет дергаться, запрокидываясь назад, — один, два, три раза… Потом ее веки начнут медленно опускаться и наконец сомкнутся полностью…

…чтобы раскрыться уже в логове безумия.

Скорчившись в кресле перед игровым автоматом, Виго Новак рассекал темное пространство на виртуальном автомобиле. То и дело опуская руку в ведерко с жетонами, по ободку которых шла надпись «Казино Сент-Аман-лез-О», он считал трупы сбитых по дороге людей — все новые и новые смерти вслед за непоправимой катастрофой, случившейся на пустой дороге среди гудящих ветряков. Говорят, что в финале невообразимо долгой череды событий, цепляющихся одно за другое, даже обычный полет бабочки в Японии может вызвать циклон в Соединенных Штатах. Шесть месяцев назад в Гранд-Синт с работы уволили двух самых обычных типов — и вот теперь это привело к смерти по меньшей мере пяти человек. Один отправился в болотную трясину со стеблем камыша в горле. Другая была убита на заброшенном складе. А теперь вот целая семья погибла от отравления угарным газом. Это не считая девочки, больной диабетом… Жатва, достойная серийного убийцы. Разве он — не серийный убийца?

В результате взрыва рудничного газа в угольных копях «Курьер» в 1906 году тысяча двести человек оказались погребены в шестистах метрах под землей. Несколько человек погибли при взрыве, большинство задохнулись. Одна из самых масштабных катастроф на шахтах в двадцатом веке… Через сорок с лишним дней дюжина шахтеров смогла выбраться наверх. Живые мертвецы ощупью пробирались в подземной темноте, отыскивая проходы, ломали ногти, разгребая завалы горной породы, груды взорванных подпорок, нагромождения трупов… Чтобы выжить, они пили воду из фляг погибших и грызли их мертвую плоть.