Деннис Лихэйн - Остров проклятых

Коули вытер мокрое лицо носовым платком.

— Вот как? Мне тоже показалось, пристав, что я что-то упустил из виду. Значит, поспать. Ну конечно.

Они поднялись по пожелтевшим ступенькам и кивком поздоровались с дежурным на первом посту.

— А как нынче поживает доктор Нэринг? — спросил Тедди.

Брови Коули поднялись и устало опустились.

— Приношу свои извинения. Джеремайя гений, но ему не хватает хороших манер. Он обдумывает идею книги про мужчину-воина в истории цивилизации. И упорно заводит разговор на эту тему, пытаясь подогнать людей под готовые схемы. Еще раз прошу прощения.

— И часто вы, ребята, это практикуете?

— Что практикуем, пристав?

— Попиваете в свое удовольствие, а заодно, гм, прощупываете людей?

— Профессиональный интерес, я полагаю. Сколько нужно психиатров, чтобы вкрутить лампочку?

— Не знаю. Сколько?

— Восемь.

— Почему восемь?

— Ой, только давайте без психоанализа.

Тедди перехватил взгляд напарника, и оба рассмеялись.

— Психиатры шутят, — сказал Чак. — Кто бы мог подумать!

— Вы в курсе текущего положения дел в нашей области, господа?

— Без понятия, — ответил Тедди.

— Война. — Коули спрятал зевок в мокром носовом платке. — Идеологическая, философская и даже, представьте, психологическая.

— Вы же доктора, — заметил Чак. — Должны играть в безобидные игры, делиться игрушками.

Коули улыбнулся. Они миновали второй пост. Эхо принесло крик пациента. Это был жалобный вой, в котором слышалась безнадега, точное знание: кричи не кричи — желаемого не получишь.

— Старая школа верит в шоковую терапию и лоботомию, лечебные же процедуры только для очень смирных больных, — рассказывал Коули. — Мы ее называем психохирургией. Новая школа увлечена психофармакологией. За ней будущее, говорят они. Может, и так. Я не знаю.

Он остановился, держась за перила, на полдороге между вторым и третьим этажом, и его усталость представилась Тедди в виде отдельного живого существа, которое вместе с ними одолевает подъем.

— И как эта психофармакология находит практическое применение? — поинтересовался Чак.

— Недавно было одобрено новое средство, литий, он расслабляет психотических больных, укрощает их, как выразились бы некоторые. Кандалы уходят в прошлое. Цепи, наручники. Даже решетки, говорят оптимисты. Представители старой школы, естественно, отвечают, что замены психохирургии нет, но их оппоненты, думается мне, сильнее, и за ними стоят большие деньги.

— Чьи деньги?

— Фармацевтических компаний, чьи ж еще. Купите пакет акций, господа, и потом отдыхайте на собственном острове. Старые школы, новые школы. Кажется, я начинаю заговариваться.

— А сами-то вы к какой принадлежите? — осторожно спросил Тедди.

Коули улыбнулся:

— Как вам сказать, многие пациенты нуждаются в медикаментозном лечении, а кого-то надо заковывать в кандалы. Бесспорно. Скользкая тропка. Подбрось яд в колодец, и эту воду уже не очистишь, так?

— Так, — согласился Тедди.

— Во-от. И то, к чему следует прибегать в крайнем случае, постепенно становится стандартной процедурой. Ко всему прочему, я, кажется, путаюсь в метафорах. Поспать. — Он кивнул Чаку. — Правильно. В следующий раз попробую.

— Я слышал, здорово помогает, — ободрил его Чак, и они снова двинулись вверх, остался последний пролет.

В палате Рейчел главврач тяжело опустился на край койки, а Чак привалился к косяку.

— Эй. Сколько нужно сюрреалистов, чтобы вкрутить лампочку?

Коули посмотрел на него.

— Сдаюсь. Сколько?

— Рыба. — Чак весело заржал.

— Когда-нибудь вы повзрослеете, пристав, — сказал Коули.

— Сомневаюсь.

Тедди, державший перед собой лист бумаги, постучал по нему пальцем, дабы привлечь их внимание.

— Взгляните еще раз.

ЗАКОН 4

Я 47

ИМ 80

+ ВАС 3

НАС 4

НО

КТО 67?

Подумав немного, Коули сказал:

— Я слишком устал, пристав. По мне, так полная белиберда. Извините.

Тедди посмотрел на Чака. Тот помотал головой.

— Этот плюс, он заставил меня еще раз задуматься. Обратите внимание на первое подчеркивание. Это подсказка, что надо сложить цифры в двух строчках. Что мы получаем?

— Сто двадцать семь.

— 1, 2 и 7, правильно. Теперь прибавляем 3. Строчки отделены пробелом. Она отделяет целые числа. То есть 1 + 2 + 7 + 3. Что мы имеем в результате?

— 13. — Коули слегка распрямился.

Тедди кивнул.

— Тринадцать имеет какое-то отношение к Рейчел Соландо? Родилась тринадцатого? Вышла замуж? Убила своих детей тринадцатого?

— Мне надо проверить, — сказал Коули. — Но вообще 13 для шизофреников — значимое число.

— Почему?

Он пожал плечами:

— По той же причине, что и для многих. Предвестник несчастий. Большинство шизофреников живут в состоянии страха, что их роднит. Поэтому они глубоко суеверны. 13 играет им на руку.

— В этом что-то есть, — сказал Тедди. — Возьмите следующее число. Четыре. 1 + 3 = 4. А 1 и 3, если их не складывать…

— 13. — Чак отделился от стены и уставился на листок.

— И наконец последнее число, — сказал Коули. — 67. 6 + 7 = 13.

Тедди кивнул.

— Это не «закон четырех». Скорее закон тринадцати. В имени Rachel Solando — тринадцать букв.

Он наблюдал, как его собеседники в уме подсчитывают буквы. Наконец Коули сказал:

— Продолжайте.

— Стоит с этим согласиться, как мы увидим, что Рейчел разбросала для нас множество тайных знаков. Ее шифр основан на элементарном принципе буквенно-цифровых соответствий. Единица равна А. Двойка равна В. Следите за мной?

Коули кивнул, а за ним, с опозданием, и Чак.

— Первая буква ее имени R. В цифровом выражении — восемнадцать. А — единица. С — три. Н — восемь. Е — пять. L — двенадцать. 18, 1, 3, 8, 5, 12. Сложите вместе, и что получится?

— Мать честная, — тихо сказал Коули.

— 47, — выдохнул Чак, глядя на листок, прижатый к груди Тедди.

— Это что касается «Я», — сказал Коули. — Ее имя. Теперь понятно. Ну а «ИМ»?

— Ее фамилия, — ответил Тедди. — Точнее, их.

— Их?

— Ее мужа, его предков. Ее девичья фамилия другая. Может, это намек на ее детей. Так или иначе, это несущественно. Теперь это ее фамилия. Соландо. Возьмите цифровое обозначение каждой буквы, сложите вместе и, можете мне поверить, в сумме получится 80.

Коули встал с койки и тоже подошел к Тедди, так что теперь они вдвоем разглядывали загадочный листок. После паузы Чак встретился глазами с напарником.

— Ты что… Эйнштейн, мать твою?

— Вам раньше приходилось разгадывать шифры, пристав? — спросил Коули, не сводя глаз с листка. — Во время войны?

— Нет.

— Так как же ты?.. — начал Чак.

Устав держать листок перед собой, Тедди положил его на койку.

— Не знаю. Я часто решаю кроссворды. Люблю всякие ребусы. — Он пожал плечами.