Джеффри Дивер - Собиратель костей

— Между прочим, я приобрел новую губку, — сообщил голос Тома.

— И, кажется, неплохую.

— Райм! — выкрикнула Сакс. — Что у вас там творится?

— Отдал за нее семнадцать долларов! Надеюсь, вам она понравится. Сейчас я вас поверну, и мы займемся обтиранием.

Вдали послышались еще какие-то голоса, но разобрать их было невозможно.

Сакс и Бэнкс трусили по кромке воды, заглядывая с заброшенных причалов в серовато-коричневые воды Гудзона. Амелия жестом приказала Джерри остановиться, согнулась, задыхаясь, и сплюнула в воду.

Из наушников до нее донеслось:

— …не очень долго. Вам придется извинить нас, джентльмены.

— …мы подождем, если вы не возражаете. Ничего страшного.

— Я возражаю, — повысил голос Райм. — Могу я в своем собственном доме побыть один?

— Райм, вы меня слышите? — в отчаянии повторяла Сакс. Что за чертовщина?!

— Ни за что. С теми, кто ворует вещественные доказательства, необходимо обращаться со всей строгостью.

Деллрей! Вот в чем дело! Он снова заявился к Линкольну. Ну, дело пропало. Теперь можно считать жертву трупом.

— Мне нужно получить назад вещдоки! — загремел голос Деллрея.

— Все, что вы здесь получите , это роскошную панораму, показывающую, как человек с наслаждением обтирается губкой, Деллрей.

Бэнкс хотел что-то сказать, но Амелия замахала на него рукой.

Какие-то слова она вообще не смогла разобрать.

Фэбээровец что-то сердито выкрикнул, а потом снова раздался спокойный голос Райма:

— И ты знаешь, Деллрей, а ведь я когда-то был неплохим пловцом. Купался каждый день.

— У нас осталось меньше десяти минут, — прошептала Сакс. Где-то совсем рядом плескалась вода. Мимо проплыли две лодки.

И опять что-то невнятное раздраженно пробурчал Деллрей.

— Я выходил к Гудзону и начинал плавать. Тогда, конечно, было куда чище. Я имею в виду воду.

В наушниках послышались помехи.

— …старый пирс. Моего любимого уже и в помине нет. Там когда-то прятались Гудзонские Поклонники Презренного Металла. Ты когда-нибудь слышал про такую банду? Это было в самом конце девятнадцатого века. К северу от того места, где сейчас находится Бэттери-Парк. Да ты выглядишь как-то неважно. Может быть, тебя утомил вид моей обвислой задницы? Нет? Вот и прекрасно. Так вот, тот пирс располагался между Северной Трясиной и Палатами. Я, бывало, нырну поглубже, а потом давай кругами возле пирсов…

— Вот где это! — выкрикнула Сакс.

Девушка резко обернулась назад. Они уже миновали нужный причал, так как слишком далеко углубились на юг. Отсюда до него было около четверти мили. Амелия увидела и старые деревянные постройки, и трубу водослива, торчащую из насыпи над водой. Сколько у них осталось времени? Его почти нет. Спасти жертву, пожалуй, невозможно.

Амелия сорвала с головы наушники и бегом бросилась к машине. Бэнкс едва поспевал за ней.

— Ты умеешь плавать? — спросила она, не останавливаясь.

— Я? Ну, пару кругов в бассейне Клуба здоровья.

Сакс внезапно застыла на месте и уставилась куда-то вдаль, в направлении пустынных улиц.

Вода уже почти доставала ему до носа.

Небольшая волна облизнула лицо старика как раз в тот момент, когда он вдохнул, и грязная соленая вода попала ему в горло. Он издал хриплый булькающий звук — отвратительная жидкость проникла в легкие, и Уильям мучительно закашлялся. Руки, обнимавшие сваю, разжались, и он на несколько секунд погрузился под воду, а потом снова выпрямился, глотнул воздуха и опять вцепился в мокрое дерево.

Нет! О Господи, не допусти этого…

Он дергал скованными руками, пинал ногами сваю, словно должно было произойти чудо, и его дряблые мышцы сокрушат удерживающие его сталь и дерево.

Отфыркиваясь и отплевываясь, старик замотал головой, стараясь избавиться от попавшей в организм воды. Мышцы напряженной вытянувшейся шеи горели огнем, доставляя ему не меньшую боль, чем сломанный палец.

На какой-то момент он получил передышку, но вскоре следующая волна, выше предыдущих, вновь накрыла его с головой.

И он не выдержал.

Уильям не мог больше сопротивляться. Не лучше ли сдаться и присоединиться к Эвелин? Остается только мысленно попрощаться с миром…

Он отпустил сваю, и его тело погрузилось в воду, которая несла мусор и обрывки водорослей.

Но он тут же дернулся в ужасе, выныривая на поверхность. Нет, нет…

Он здесь! Похититель вернулся!

Эверетт судорожно забился, глотая воду и пытаясь укрыться от приближающегося к нему мужчины. Тот светил ему прямо в глаза фонарем, и в руке у него поблескивало лезвие ножа.

Нет, нет…

Ему мало было утопить старика, он вернулся, чтобы прирезать его. Не отдавая себе отчета, Эверетт принялся лягаться. Внезапно голова пловца исчезла под водой, и уже через секунду старик почувствовал, как наручники щелкнули, и его руки оказались свободны.

Уильям сразу позабыл о тихом прощании с бытием и рванулся на поверхность, отчаянно срывая с лица липкую ленту. Задыхаясь и отплевываясь, он жадно хватал кисловатый сырой воздух. Волна ударила его головой о дубовую сваю пирса, но он только рассмеялся:

— О Господи! Господи!

Рядом возникла еще одна голова в маске, и в свете фонаря Эверетт различил полицейскую эмблему на мокром костюме. То, что он вначале принял за нож, оказалось мощными кусачками для металла. Один из спасителей сунул ему в рот горьковатую резину загубника, и старик с наслаждением вдохнул благословенный кислород.

Ныряльщик обхватил его рукой, и они поплыли к берегу.

— Дышите глубже, через минуту мы будем на суше.

Закрыв глаза, Эверетт дышал так, что, казалось, старческие легкие не выдержат такой нагрузки. Им снова пришлось погрузиться в темную воду, освещенную желтым лучом полицейского фонаря и, преодолев последнюю преграду, они вынырнули на поверхность. Старик умудрился выскользнуть из объятий ныряльщика, и волны отбросили их друг от друга. Но после всего пережитого Эверетта уже ничто не могло смутить. И проплыть немного по ночному Гудзону представлялось не более серьезной проблемой, чем опрокинуть рюмку.

Она и не собиралась брать такси: автобус, отходящий от аэропорта, ее вполне устраивал.

Но Пэмми плохо выспалась (они обе были на ногах с пяти утра) и вела себя очень беспокойно. Девочке давно пора было лежать в кроватке с подоткнутым одеялом и бутылочкой любимого кокосового молока. Кроме того, самой Кэрол не терпелось добраться до Манхэттена. В свои сорок один год она оставалась типичной среднезападной провинциалкой, не уезжавшей из родных мест дальше Огайо, и страстно жалеющей увидеть, наконец, Большой Центр.

Кэрол забрала свой багаж, и они направились к выходу. Вещи она проверила еще тогда, когда покидала гостеприимный дом Кейт и Эдди.