Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 1

Руки заболтались в несуразных движениях. Сену даже показалось, что он разглядел искаженное ужасом лицо врага, наполненное такой болью, что отшельник почувствовал внутреннее облегчение от того, что сумеет нагнать на противника тот ужас, который ему и представлялся. Не верилось, что это был тот недруг, который еще несколько минут назад браво кричал, нападал, преследовал. По-детски жалостливый вопль заполнил все ущелье, оглушил окрестности и понесся по вершинам гор.

— Что там? Что такое? — донеслись напряженные голоса.

— Сорвался. Тропа кривая, скользкая.

— А вы осторожнее.

— Темно. Глазам больно.

— Тихо, не шуми. Этот гад где-то впереди. Заметите, стреляйте, не медлите.

— Что тут увидишь. Штык нужен.

Все это схимник расслышал после долгого невнятного крика, заставившего задрожать и сжаться в спазменном ужасе преследователей. Ему хорошо вспомнилось, как двумя неделями раньше летели в эту же пропасть ученики У Чиня и сам главарь. Те же крики, та же жалость прощания с жизнью, просьба и мольба в звуках, увлекаемых огромными глыбами и щебнем. Он еще спускался на дно проследить, чтоб ни один из тех не остался жить, не выкарабкался. Тогда все было ладно и складно. Но сейчас Сен не исключал возможности, что и сам может полететь вслед за душами тех, кого уже сумел отправить в круговорот бытия.

Теперь тени двигались, еще плотнее прижимаясь к стене. Тяжелое посапывание да трение ладоней о скалу слышал монах. Подошвы ног тянулись по тропе, почти не отрываясь от земли.

Из тактических соображений монаху пришлось несколько десятков шагов пройти назад, чтобы преследующие не заподозрили его в падении товарища с тропы. Он присел, так как прощупывающие руки врага могли наткнуться на его лицо или плечи.

…Просыпавшаяся мелкая крошка породы предупредила, что где-то совсем рядом от него ноги идущего.

Примерно прикинул расстояние до противнике, резко двинул стопой по голеням.

Снова хватающий за душу вопль потряс темное безмолвие ночи.

Сен намеревался и второго так же скинуть, но тот стоял крепко, судорожно прильнув в стене. Удар пришелся по ногам. Фигура скользнула вниз, но руки успели зацепиться за край тропы. Человек сперва заорал как резаный, но, когда понял, что не падает, срывающимся голосом закричал:

— Пак!!Тяни меня!! Не удержусь!!..

Сен, как ночная пантера, изогнулся и на звук пнул кричащему в глаз.

— Аа-аа-аа-а!!! — затухающий крик медленно оседал в дышащем провале глубокого ущелья.

Гулко заработал автомат. Пули свистели над головой, надрывно разбиваясь о камни. Сен на карачках пополз скорее за поворот. Выстрелы не скоро прекратились.

— Ну что? — донеслось до его обостренного слуха.

— Что-что? Кто его знает, что. На всякий случай стрелял. Не такая уж тропа и плохая, чтобы в пропасти опору искать.

Еще с полмили осталось такой узкой тропы вдоль отвесных стен, прикинул схимник. Вес равно пристрелят на каком-нибудь участке.

Он встал, пошел, где, по его предположениям, должна быть наиболее широкая часть дороги. Устал. Не хотелось думать, как сделать так, чтобы живым остаться и врага не пропустить. Напряжение брало свое.

После стрельбы идущие следом пошли смелее. Но стало совсем темно. Только по близкому дыханию и выделяемой теплоте можно догадаться, что впереди кто-то может быть. Сен не оставлял противнику времени на ориентирование в невидимом, но еще достаточно осязаемом пространстве.

Услыхав перед собой учащенное дыхание очередного врага, Сен хватал его резко за одежду и рывком швырял в пропасть. Человек исчезал, оставляя после себя прощальный, долго запоминающийся вопль. Падающий никак не мог предупредить своих товарищей.

А крик был до того могильный, что не понять было, по какой причине происходят коварные неожиданности. Тем более, что уже не первый. Они стреляли вперед. Но Сен Ю ложился на тропу, и пули только царапали стены, сбивали с них осколки породы.

Подходил следующий, так же, как предыдущие, непонимающе и жалостливо орал и исчезал в той же ледяной бездне вселенской пустоты.

Задние не понимали, что происходило впереди, а передние не имели времени осознать ужасающую суть.

Еще трое, надрывно вопя, исчезли в проеме принимающей темноты. Выстрелы раздавались по разным направлениям. Никто уже не хотел идти вперед. Это заклятое место помнилось по рассказам руководителей.

Наконец передние не выдержали напряжения ужаса, повернули назад, торопясь и проклиная темную ночь. Образовалась давка на суженных местах тропы. Некоторые по своей неосторожности теряли ориентировку в темноте, равновесие и падали с такими же отчаянными криками. Это только усугубляло стрессовый хаос и смятение в душах забывших обо всем на свете, ретирующихся назад.

Сен тоже, обуреваемый одним, не думая ни о чем, подкрадывался сзади и под общий шум, гвалт сбрасывал очередного вниз.

Некоторые цеплялись за край тропы, молили о помощи, но никто к ним не спешил. Помогал отшельник…

Он не прекращал преследования: вошел во вкус властелина ночи. С дьявольской методичностью нагонял последнего… Разрывал внешнюю связь человека с миром и с землей.

Никто ничего не понимал: но по узкой тропе, в обратном направлении, чуть ли не бежали.

Сен нагнал еще одного врага, схватил за ворот железными пальцами. Тряпка треснула, обреченный успел изловчиться, вывернугься и выстрелить наугад в cторону схимника.

В этот момент монах понял, что совершил роковую оплошность. Сейчас, когда враг в панике бежит, скидывая своих сотоварищей в пропасти, не стоило продолжать преследование. Дело было сделано. Ночь подсобила, и ужас людей бил выше прочих эмоций. И вот теперь тот же враг может понять, что поражен источник страха и смерти.

Напрягшись, с последними остатками сил, он умело крутанул юнца вокруг его оси, и тот, не удержав равновесия, юркнул в общую могилу своих друзей. Сен и сам чуть не полетел следом, но сумел резко присесть, уцепиться за ненадежные выступы тропы.

Пронзительные, вибрирующие крики еще слышались. Остатки некогда боевого формирования быстро удалялись в направлении, откуда пришли.

Монах сел. Пуля прошила кишечник. Выпущенная с близкого расстояния, она прошла навылет. Внутри нестерпимо жгло, мучили спазменные боли порванных тканей внутренностей. Отшельник кусочками тряпки заткнул отверстие раны на спине, осторожно сел, рукой зажал рану на животе. Предоставил себя воле провидения. Если до четырех утра ои будет жив, значит будет жить. К этому времени должен подойти У Шан. Если нет…

Сен не думал об этом. Он хорошо знал, что будет тогда, как и любой смертный, знающий, что возврата в светлую часть бытия не имеется. Но это не вызывало в нем бредовых чувств. Он давно и достаточно ясно был готов к такой минуте.