Петр Разуваев - Синдром гладиатора

Он долго молчал. Потом сказал уже другим, совершенно спокойным и угрюмым тоном:

— Если бы вы знали, Дюпре, как мне хочется дать вам в морду…

Я искоса взглянул на него. И промолчал. С тем же успехом он мог просто застрелиться.

К трем заветным холмам мы подъезжали уже в сумерках. Быстро надвигающаяся темнота вынуждала поторапливаться, все приготовления нужно было закончить еще засветло. Суетиться с фонариками в пределах видимости охраны поместья я не хотел категорически. Вряд ли эти американские «Рембо» забыли обзавестись приборами ночного видения. А на кой черт нам лишние трудности?

Остановившись возле самого высокого холма, круто обрывавшегося вниз со стороны поместья, мы почти бегом затащили на его вершину разобранный дельтаплан и еще кое-какую мелочевку. Арбалет, парочку «Узи», мой рюкзак со снаряжением и патронами. Стараясь не волноваться, чтобы не перепутать детали, я собрал дельтаплан. Потом мы прикрыли все это хозяйство маскировочной сеткой, и в том же темпе спустились вниз. Чтобы переехать к следующему холму. Там нужно было оставить снайперскую винтовку. При всем моем уважении к американской фирме «Баррет», производившей это чудо стрелковой техники, весило «чудо» двенадцать с половиной килограмм, да плюс прицел, и боеприпасы…

Склон холма оказался достаточно крутым. Дмитриев, тащивший на себе чемодан с разобранной М82А2, окончательно выдохся, добравшись до вершины. Слабоват был майор для таких упражнений. Спортом мало занимался. Биатлонист…

— Умеете пользоваться? — спросил я у рухнувшего рядом напарника, начиная собирать винтовку.

— Нет… — тяжело дыша, ответил он. — Такой — нет.

— Понятно, — кивнул я. — На самом деле все очень просто. Магазин на одиннадцать патронов, сменный. Стрелять будем вот этими — бронебойно-зажигательными. На дистанции 500 метров пробивает до 30 мм брони. У нас, правда, расстояние побольше, около двух с половиной километров. Но зато и броня нас не интересует. Прицел с десятикратным увеличением, вполне достаточно, чтобы попасть пальцем в небо. Смотрите внимательно, я сделаю только один выстрел, дальше работать будете вы. Подберите ориентиры, пригодится.

Он перевернулся на живот и некоторое время пристально вглядывался в силуэт дома внизу. Я закончил сборку и прикрыл готовый продукт сеткой. Лег рядом с ним. Мне и самому нужно было присмотреться к пейзажу. Некоторое время мы молчали.

— Вы всерьез думаете, что это сработает? — спросил он наконец.

Эх, лучше бы и дальше молчал, ей богу… Откуда я мог знать, что сработает, а что нет? Авантюра, она и в Италии авантюра…

— Всерьез думаю, — буркнул я. — Доживем — увидим. Главное, не суетитесь в финале. Мне бы очень не хотелось, чтобы вас засекли после первого же выстрела. Шума мы наделаем достаточно, но все равно… Вы поаккуратнее. О'кей?

— Хоккей, хоккей, — пробормотал он и отвернулся. Скучный человек, никакого энтузиазма. Эх, Рихо бы сюда… С ним бы мы в два счета своротили весь этот «тюрямок». Где он сейчас, интересно? Неужели где-то поблизости?

— Ну, раз хоккей, тогда помчались дальше. У нас еще масса дел, а уже почти ничего не видно. Руки в ноги, майор, спускаться легче, чем карабкаться.

С видимым отвращением он заставил себя подняться, и мы поскакали, как два горных… Гм… Барана. Да, именно так — два барана. Они же — два осла. Какой нормальный человек во все это ввяжется?

Одну машину мы оставили в небольшой рощице, возле того места, где дорога к поместью делала последний поворот перед почти километровым прямым участком. С большим запасом обогнув парк, минут через двадцать мы на втором бензовозе добрались до озера. К этому времени темнота окончательно запеленала окрестности. Теперь увидеть из дома нас не могли, но расслабляться все равно не стоило. Прежде чем подъехать к берегу, я еще минут сорок посвятил пешему изучению ландшафта. Охраны, конечно, здесь быть не должно, а вот парочка любителей купания при луне вполне могла забрести. Но, к счастью для них, не забрела, в этом я убедился, обшарив весь берег с нашей стороны озера. Вернувшись, я отдал сидевшему в машине Дмитриеву прибор ночного видения, и мы пустились в путь. Я, как первопроходец, шествовал перед машиной, а он ехал за мной. Таким вот караваном дружбы мы и добрались до озера. Каменные блоки, ограждавшие заборную трубу, по которой вода поступала в бассейн перед домом, по-прежнему невозмутимо торчали из воды. Пока все шло хорошо. Во мне начинала расти уверенность в том, что все у нас получится. Или не получится. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Вдвоем с Дмитриевым мы кое-как растянули вокруг трубы сеть. Грузики ушли на дно, а верхнюю часть мы за два конца закрепили на берегу, по обе стороны трубы. Всплывшие пластиковые поплавки образовали небольшой полукруг, более или менее ограждающий участок вокруг отверстия, через которое в трубу попадала вода. Я засунул туда руку. Напор оказался достаточно сильным и, что самое важное, постоянным. Больше всего я боялся, что они меняют воду в бассейне не непрерывно, а эпизодически, перекрывая систему в остальное время. Но — до этого местные умники не додумались.

— Тащите шланг, — скомандовал я, вытирая об себя руки. Махровых полотенец по деревьям развесить никто не удосужился.

Совместными усилиями мы запихнули сливной шланг бензовоза в отверстие трубы, после чего я на всякий случай закрепил его капроновым шнуром. Закончив, наконец, все эти водные процедуры, мы с облегчением выпрямились. И посмотрели друг на друга.

— Ну, что? — спросил Дмитриев. — Открываем?

Я взглянул на часы. Одиннадцать вечера. Да, самое время для гадких проделок. Утвердительно кивнул коллеге.

— Открываем. И да простят нас борцы за экологию… — Дмитриев усмехнулся и отправился к машине.

Через минуту не бурный, но обильный и мерный бензиновый поток устремился по трубам в сторону поместья. Так сказать, от нашего дома — к вашему. С наилучшими пожеланиями. До неприятельского бассейна, по моим выкладкам, получалось никак не менее четырех километров. Так что времени у нас в запасе было навалом. Оставалось окончательно загадить местную флору парочкой легких мин, совмещенных с сигнальными ракетами, пристроить к ним кучу растяжек, прикосновение к каждой из которых вызывало взрыв, — и все. Можно было отправляться на боевые позиции. Где нас ожидал холодный ужин и горячий кофе из термоса. «Непьющему» Дмитриеву я специально захватил чай.

Мы валялись на теплых подстилках, расстеленных на вершине холма, молчали каждый о своем, и любовались мерцающей роскошью небес. Теплая итальянская ночь сияла великим множеством ярких звезд, складывающихся в причудливые силуэты созвездий. Словно россыпь бриллиантов, усеивали они черный, глубокий бархат неба. В такие минуты мне отчего-то безумно хотелось летать. Когда-то, в детстве, старый Коцукэ-сан рассказывал мне о великом воине и самурае Ямамато Сакино, который, как говорилось в преданиях, умел передвигаться по воздуху. В те времена я мечтал вырасти и стать столь же великим, как легендарный герой. И тоже научиться парить над землей, коршуном набрасываясь на своих врагов, и, победив их в жестоком бою, вновь взмывать в облака. Вроде бы уже давно это было, успел вырасти, многое узнать и о многом забыть, но все равно, каждый раз, когда я вглядывался в великий небесный океан, меня безудержно тянуло в эти холодные и блистательные глубины. К чему бы это? Мечта, блажь, бред воспаленного сознания? Не знаю… Может быть, где-то в глубине души еще осталось что-то от меня — того, прежнего?