Петр Разуваев - Синдром гладиатора

И с этими словами он, перебросив коллеге автомат, пошел на меня, разминая кисть руки с зажатым в ней ножом. С кислым видом я двинулся по кругу от него. Внутренне я ликовал. Этот баран думал, что у него есть преимущество, он был одет, на нем были тяжелые ботинки, жилет со снаряжением, нож. А перед ним стоял голый человек, на котором отсутствовало даже нижнее белье. Для нормального Homo Sapiens гибели подобно ощутить себя голым перед противником, это ломает его чисто психологически, и, судя по довольной ухмылке, опытный Луиджи об этом знал. Но он и не подозревал о том, что меня когда-то специально учили не бояться наготы. В детстве, во время наших летних поездок на малые острова южной Японии, когда мы неделями жили с Есидой Коцукэ вдвоем на клочке земли и питались тем, что могли поймать в море или в воздухе, он в первый же день забирал у меня всю одежду. И совсем не потому, что ему нравились маленькие мальчики. Есида часто повторял во время тренировок: «Голый человек слаб. Но не потому, что он лишен одежды, а потому, что он думает об этом. Забудь о том, что ты наг, — и ты будешь в два раза сильнее противника, потому что он будет ожидать от тебя слабости. А фундоси на твоих бедрах не поможет тебе ударить сильнее». Я хорошо усвоил наставления Мастера. А Луиджи был всего лишь ничтожным гайдзином.

Все закончилось мгновенно. Держа нож жестким хватом с обращенным вниз клинком, он широким движением, словно плетью, выхлестнул руку перед моим лицом и в верхней точке этой дуги начал разворачивать нож, переводя его клинком вверх. И в этот миг время остановилось. Редко, очень редко удавалось мне «обмануть свою тень», как называл это Коцукэ-сан. Это особое состояние, охватывающее дух и владеющее телом бойца, и оно позволяет двигаться со скоростью, намного превышающей возможности нормального восприятия. Мне казалось, что я перемещаюсь медленно и плавно, но со стороны это наверняка больше напоминало бросок змеи, невидимый человеческому глазу. Поднырнув под руку Луиджи, я выбил нож из его пальцев, в воздухе перехватил тяжелую стальную тушку и, не прекращая движения, метнул нож в лениво наблюдавшего за поединком второго «гостя». Одновременно тыльной стороной кулака я сровнял нос Луиджи с остальным рельефом его физиономии — легкое возвратное движение руки, низко присесть — и мой локоть врезается в его пах. Подсечка, толчок — и, рухнув на него сверху, я всем своим весом вбиваю локоть в его лицо, ломая слабые лицевые кости.

Не поднимаясь, я с места прыгаю в сторону второго «бандита», приземляюсь рядом с ним и лежащей на полу Паолой и… Замираю. «Циклон 600» всегда нравился мне именно в качестве метательного ножа. Добрая сталь, хороший баланс… Добавить сюда умелые руки, типа моих, и успех практически гарантирован. М-да… На весь аттракцион ушла даже не секунда. Доли секунды… Аплодисменты, пожалуйста.

Нож вошел напарнику Луиджи прямо в переносицу, и умер он мгновенно. Ленивая ухмылка на его лице навсегда замерла, став похожей на презрительную гримасу.

Выдернув из его рук автомат, я не оборачиваясь короткой очередью добил хрипящего на полу Луиджи. И склонился над Паолой. Она уже пришла в себя и смотрела на меня с каким-то суеверным ужасом, в ее глазах перемешались злость, страх за меня, радость и еще какое-то чувство, которое я затруднялся определить. Словно вместо ног у меня были маленькие, аккуратные копытца, и она их только что увидела. Ей явно хотелось сказать что-то типа — «Чур меня, чур!» И широко перекреститься. Идея здравая, жаль не было времени на ее воплощение.

— Ты в порядке? — спросил я у нее, быстро начиная собирать свои вещи, разбросанные по комнате.

Она молча кивнула и села на полу, внимательно следя за моими движениями.

— Андре? — Позвала тихо. — Ты — убил его?

— Да, Паола, естественно, я убил их обоих. И если ты не хочешь продолжить общение с этими ребятами, то нам лучше поторапливаться.

Она уже окончательно пришла в себя и даже смогла подняться на ноги. Я к этому времени успел натянуть на себя брюки, туфли и жилет со множеством карманов, набитых патронами и другими полезными вещами. Жилет я снял с пострадавшего напарника Луиджи, вытащив заодно нож из его черепа. Хорошая вещь пропадает, жалко. А подумав, снял с самого Луиджи и чехол от ножа, закрепив его на своем бедре. Паола успела вооружиться вторым автоматом.

— Стрелять умеешь? — спросил я на всякий случай.

Она кивнула.

— Учили… Он. — Паола мотнула головой в сторону лежавшего на полу тела Луиджи.

— Ну, он об этом уже не пожалеет, — усмехнулся я. — Надо уходить, Паола.

— Куда?

— К первоисточнику. Ты плавать умеешь? Вот и чудненько. Пошли, труба зовет.

В доме шел бой. Глушители были только у нападающих, поэтому звуки перестрелки говорили о том, что не всех «наших» удалось застать врасплох.

— Где наши комнаты? — спросил я, когда мы быстро, с максимальной осторожностью спустились на второй этаж.

— Там.

Она показала в сторону, откуда раздавались особенно грамотные звуки. Били короткими, не более двух патронов, очередями. «Дмитриев» — с облегчением подумал я. Живой. Ладно, сейчас мы устроим этим синьорам горячую пиццу «на дом».

— Вперед не лезь, когда скажу — начинай стрелять короткими очередями поверх голов. Лучше даже в потолок. Не жалко интерьера?

Она весело улыбнулась и отрицательно покачала головой. Чудо природы, а не женщина. Пять минут назад лежала без чувств, а теперь, пожалуйста — веселится. Другая бы на ее месте уже в истерике билась.

— Ты прелесть, Паола, — совершенно искренне сообщил я. — Знаешь, по-моему, я снова тебя хочу.

— Ты ненормальный. — Она весело засмеялась. — Пойдем быстрее, нас же здесь убьют.

Дмитриев забаррикадировался в большой гостиной, расположенной рядом с нашими комнатами, и сдаваться на милость оккупантов, похоже, не собирался. То есть вел себя очень достойно и заслуживал всяческой поддержки. Незаметно подобравшись поближе, я наскоро ознакомился с Дислокацией. На моего «коллегу» наседало трое орлов, экипированных по последнему слову. У одного из них был даже гранатомет. В дело они его еще не пускали, но все шло именно к этому. Вовремя мы подтянулись…

— Когда я доберусь до крайнего — начинай стрелять. Только нас не перебей, — проинструктировал я спрятавшуюся за колонной Паолу и не торопясь заскользил вдоль стены, подбираясь к ближайшему ко мне «неприятелю». Но близко подойти мне так и не удалось, уж больно тот оказался чувствительным. Когда этот деятель обернулся и я понял, что он меня видит — какой уж тут, к черту, гуманизм… Пришлось стрелять. Паола тут же гениально размолотила большую хрустальную люстру, висевшую над головой одного из нападавших, он с перепугу рванулся в сторону и я красиво подрезал его длинной очередью. Третьего и последнего ухитрился достать выскочивший из своего укрытия Дмитриев. Мы одержали блестящую и убедительную победу.