Петр Разуваев - Синдром гладиатора

— Андре?

Он что, рассчитывал поговорить с Санта Клаусом? У меня с утра было плохое настроение, и я с удовольствием рявкнул в ответ:

— Нет, мистер Эвер, это приемная апостола Павла. К какому часу вы будете?

— Понятно, — ответила трубка голосом Рихо Арвовича. — Бросай валять дурака, одевайся и приходи ко мне в кабинет. Ты мечтал прогуляться? Я тебя приглашаю. Сегодня по плану — охота на жирного итальянского барсука. Ты участвуешь? Или я тебя вычеркиваю?

— Бегу, — коротко ответил я и бросил трубку на кровать. Рихо показали цель. Это стоило видеть.

Синьора Эвера я застал в его кабинете, который располагался на «минус втором» этаже. То есть — метрах в пятнадцати ниже уровня моря. Или суши, черт его разберет. В общем, под землей. Рядом находилось просторное помещение, более походившее на офис биржевой фирмы — много столов, компьютеры, постоянные телефонные звонки. Человек пять «мальчиков» умело и деловито распоряжались всем этим подмигивающим и позванивающим хозяйством. Сам шеф сидел в соседней комнате, отделенной от «операционного зала» прозрачной перегородкой, закинув ноги на низкий компьютерный столик и время от времени одним глазом поглядывая на экран стоявшего перед ним монитора.

— Что-то ты долго идешь, — с укоризной сказал он, когда я вошел. — Я тебя пригласил разделить мою радость, а ты еле ноги передвигаешь… Бери кресло, садись.

Плюхнувшись в кресло, я с удивлением уставился на новый элемент интерьера, которого раньше здесь не было. На противоположной от Рихо стене сейчас висел большой деревянный щит, отдаленно напоминавший доску объявлений. Во всяком случае, на нем тоже присутствовало множество фотографий, пришпиленных цветными кнопками. В несколько фотографий были воткнуты узкие и длинные ножи, идеально подходящие для метания. А еще с десяток таких «булавок», упакованных в перевязь, лежали на коленях у хозяина кабинета.

— Праздник у меня сегодня, — объяснил он в ответ на мой удивленный взгляд. — Хочешь выпить? Ну — нет, так нет…

— А ножи? — осторожно спросил я.

— Руку разрабатываю, — сказал Рихо, не отрывая взгляда от монитора. Внезапно его лицо озарила довольная улыбка.

— Отлично! — Короткий взгляд на часы. — Восемь двадцать две. Успеваем. Счастливого пути, синьор Луккези…

С этими словами он ловко перехватил правой рукой стальной клинок и, коротко размахнувшись, метнул его в доску. Острие пробило лоб изображенного на фотографии толстяка. Я постепенно начинал понимать.

— А кто остальные? — тихо поинтересовался я.

— Барсуки, — ответил Рихо, внимательно наблюдая за экраном. — Ты уверен, что не хочешь выпить? Ага! Есть!

И еще один нож с глухим стуком вонзился в щит, пришпилив фотографию моложавого мужчины в элегантном сером костюме. Я быстро пересчитал оставшиеся. Девять штук. Плюс семь уже «оприходованных» — итого шестнадцать.

— Варфоломеевская ночь? — спросил я у Рихо. Он кивнул.

— Ага. Избиение младенцев. Вон тот, последний — Лучиано Феррони, глава семьи Феррони. Редкая сволочь и большой друг синьора Кольбиани. Рядом — Грациано Скьянти. То же самое. Короче, старые добрые друзья. Я решил, что вместе им в аду будет намного веселее.

— Понятно. И долго ты это планировал?

— Неделю. То есть следили мы за всеми этими синьорами почти месяц, но окончательно операция была разработана на днях. Нравится?

— Впечатляет, — вздохнул я. — У тебя талант большого стратега.

— Ха! Я, по-твоему, Высшее Командное училище зря закончил? Между прочим, с отличием. Другого выхода не было. Ага! Восемь тридцать четыре. Удачи, синьор Поликано!

Очередной нож улетел в цель.

— А какой во всем этом смысл? — спросил я, наблюдая за ним.

— Исключительно практический. На десять утра назначено бракосочетание синьорины Радиче и синьора Кольбиани-младшего. Со стороны жениха, помимо отца, соберется весь цвет и бомонд. Друзья и коллеги, так сказать.

С этими словами Рихо с силой метнул клинок в большую фотографию дона Кольбиани, расположенную на почетном центральном месте.

— Приглашаю. — Он резко обернулся ко мне. — Поехали, такого ты еще не видел. Мои ребята уже на местах. Ну?

— Поехали. — Я пожал плечами и вытянул вперед правую руку, ладонью вверх.

— Чего тебе? — Он секунду недоуменно смотрел на меня, потом сообразил. — А! Оружие? Пожалуйста…

Достав из ящика вороненый пистолет, он кинул его через стол. Поймав на лету «игрушку», я удивился. Во-первых, это была излюбленная мною «Беретта 92F», а во-вторых… Отличать пистолет со снаряженным магазином от разряженного я научился давно. Выщелкнув пустую обойму, я вопросительно уставился на Рихо. Он ухмыльнулся.

— Обойму? Не дам. Она тебе не понадобится. Я же тебя не воевать приглашаю. Так, полюбуемся. Смотри… — И вытащив из плечевой кобуры свой пистолет, он положил его на стол.

— Видишь? Я вообще с собой не беру.

— Хватит рассказывать мне сказки! — рявкнул я. — У тебя на каждой ноге по револьверу, я же прекрасно знаю!

— Ошибаешься. — Он хитро прищурился. — Можно было бы заключить пари, да времени нет. На, смотри…

И он ловко поддернул вверх обе штанины. Пришлось сдаться. Чехлы на обеих голенях были, но сами «стрелялки» отсутствовали.

— Ладно, черт с тобой… Экскурсия, так экскурсия.

— Ты замечательно выглядишь, — сказал Рихо, в последний раз придирчиво изучив мой наряд. — Я тебе уже говорил, что ты похож на молодого Делона?

— Ты на себя посмотри! — огрызнулся я. — Звериное лицо эстонского национализма…

— Ага… — неопределенно ответил он. В этот момент тихо курлыкнул его сотовый телефон. Выслушав звонившего, Рихо удовлетворенно хмыкнул и улыбнулся.

— Все. Аллее капут. Все шестнадцать. И нас уже ждут на площади. Двинулись?

— Двинулись… — согласился я. И бросил на соседнее сиденье бесполезный пистолет. Рихо ехидно усмехнулся, но промолчал.

Церемония бракосочетания проходила в здании муниципалитета, расположенном на Капитолийском Холме. По всей видимости, младший Кольбиани уже успел познать узы брака, потому что обычно такие сделки итальянцы предпочитали заключать в храмах. Но — в первый и единственный раз. Перед богом жена может быть только одна.

На большой площади перед Дворцом Сенаторов никогда не бывало малолюдно. Неисчислимые туристы со всех концов света с утра до поздней ночи бродили по «историческому центру города», отдавая должное экскурсионной программе. Желающих вступить в законный брак тоже хватало, а если учесть, сколько родственников, друзей и знакомых присутствовало на каждой итальянской свадьбе, становилось понятно, откуда возникало все это столпотворение. Впрочем, сегодняшнее утро было посвящено одному браку. Дон Кольбиани женил сына не каждый день, и уж на это событие он не пожалел ни сил, ни денег. К тому же хитроумный дон все еще чувствовал себя «на коне», и удачное совпадение семейного торжества с успехами в бизнесе делало его счастливым вдвойне. Это я заметил, едва только его сияющая физиономия показалась в дверях муниципалитета. Несколько крепышей, одетых, несмотря на жару, в строгие черные костюмы, довольно профессионально начали оттирать толпу зевак от появившейся на площади процессии. Впереди шел новобрачный — полный мужчина лет сорока, весьма похожий на самого дона Кольбиани, а рядом с ним шествовала юная красавица, выглядевшая в своем роскошном белом платье настоящей царицей. Мне невеста очень понравилась, я так и не понял, с какой стати Паола обозвала ее «ничтожеством»? Возможно, конечно, что синьорина Радиче — пардон, теперь уже синьора Кольбиани — являлась законченной идиоткой, но при ее внешности количество ума не имело никакого значения. Красивые женщины вообще не часто бывают умными, умные — красивыми, а если такое и случается изредка, то в девяносто девяти случаях из ста мир получает классическую стерву. А зачем, спрашивается, миру нужны стервы?