Борис Бабкин - Формула счастья – рецепт беды

– Так и будет. Почему мы сразу не договорились?

– Должны были, но каждый сам хотел иметь все. Хорошо, сейчас Аллах вразумил.

– Да все будет в порядке, – говорил в сотовый Зимин, – я в этом уверен.

– Значит, Румянцева ты убрал, – услышал он мужской голос. – А Соколов остался жив. Как же вы не доделали работу, полковник?

– Да вот так. Все вроде сделал правильно, но Румянцев выбрал киллера-любителя. Да он уже не помешает. За это время мы успеем…

– И как ты думаешь успеть, если не секрет?

– Но вы говорили, что…

– Вот именно, я и это делать буду. Разумеется, и тебя не забуду, – засмеялся абонент. – Но ты, надеюсь, помнишь насчет наших друзей?

– Конечно. Как только вы дадите…

– А может, возьмешь инициативу в свои руки? Хотя нет, дело слишком серьезное, чтобы доверять его тебе. Запомни, Савелий, осечки быть не должно. Ты помнишь варианты?

– Так точно. А вот Юдин? На него выйти так и не удалось.

– Ну, пусть тебя это не беспокоит. Юдин – мой вопрос. Повторяю – никакой ошибки.

– Как только вы скажете, все будет исполнено.

– Очень на это надеюсь, хотя с Соколовым ты допустил оплошность.

– Да я работал по Румянцеву. А Соколов – его забота. Капитана спасло то, что он был пьян. Во-вторых, тот, кто привез его, сразу подбежал. А я не мог оставлять Румянцева в живых.

– Это уже не важно. Важнее, чтобы сейчас не было ошибок. Хотя адрес этим двоим неизвестен, а вот другая пара знает скорее всего. Они поступили умнее других. Купили кого-то из окружения Новицких. Но отдавать их милиции нельзя – они могут заговорить, и тогда все пойдет прахом. А этого допустить никак нельзя. Работать киллеру тоже опасно: он не сможет убрать сразу обоих, и оставшийся вполне может скрыться. А если его найдут, выложит все о «Формуле счастья». Кстати, прекрасное название. Кто так назвал препарат?

– Авторов трое: Юдин, Асташин и покойный Тарпинов. Они сразу, когда поняли, что Антонов может сотворить наркотик, назвали этот препарат «Формулой счастья». Но они отправились в Германию на какой-то симпозиум.

– Знаю. Ладно, будь готов в любую минуту.

– Все поняли? – спросил Гродницкий.

– А чего тут не понять, – усмехнулся длинноволосый парень. – Хапаем делягу и звоним его жене: давай адрес, или твой муженек сдохнет. Дашь адрес, он через сутки будет дома.

– Вроде все просто, – сказал Гродницкий. – Но что-то не нравится мне в этом. Во-первых, у Новицкого и раньше была охрана, а после бойни возле дома он наверняка усилил ее.

– Слушай, Дима, – нерешительно произнес Асташин, – может, откажемся от этого…

– Что? – Гродницкий схватил Асташина за грудки и подтянул к себе. – Даже думать об этом не смей.

– Знаешь, я думал, что все проще будет. Возьмем Антонова, он отдаст нам рецептуру, и запустим мы производство наркотика. Надо было делать по-другому – собрать всех, кто знает о новом наркотике, и объединиться. И давно все было бы: и деньги, и связи. А сейчас что выходит? Я должен убить родную дочь. А я не могу! И тебе не позволю. Давай не будем трогать Зою. Ничего она никому не скажет. Если бы хотела, давно бы уже…

– Хорошо. Но если что-то вытечет, я лично прикончу тебя. Годится такой расклад?

– Ты говорить стал как уголовник.

– А ты сейчас говоришь как полный идиот. Мы вплотную приблизились к тому, о чем мечтали. Да, обидно. Мы столько лет пытались получить новый наркотик, а нас обошел мальчишка. Вот-вот, казалось, что получим формулу, так вы уезжаете на международный симпозиум «Наука против наркотиков». – Гродницкий засмеялся. – А по возвращении узнаете, что студент сумел получить новый наркотик. Где теперь наша дружба, уверения – один за всех и все за одного? Если бы не Маргарита и Рената, то не вмешались бы иностранцы. Хотя Юдин знает кое-кого из наркодельцов Востока. Вполне может быть, что он кого-то привлек к делу. Он пропал. Прячется, гадина. Скорее всего с кем-то из восточных друзей. Вполне возможно, он на шаг впереди нас. Черт возьми, ну почему мы не смогли сразу выйти на эту Нелли? А сейчас к ней соваться опасно. Так что отбой, – кивнул он четверым парням. – Отправляйтесь на дачу и ждите. Если понадобитесь, вызову.

– Что делать будем? – тихо спросил Асташин.

– Ехать и брать Антонова, – насмешливо проговорила вошедшая Елена. Мужчины уставились на нее. Она положила на столик листок с адресом. Гродницкий схватил его.

– Красноярский край, поселок Чадобец, – прочитал он. – Трофимов Артем Тимофеевич. Откуда он у тебя?

– Я вспомнила, что капитан Соколов ранен, – ответила Елена, – и подумала – люди не всегда доверяют памяти, тем более менты. Узнать, в какой больнице лежит капитан, труда не составило. Я явилась туда со слезами, представилась женщиной, которая безумно любит капитана, и попросила дать мне его вещи, чтобы привести их в порядок. И нашла в записной книжке это. Вещи отдала в химчистку, и сейчас их уже везут в больницу. Соколов до выписки ничего не узнает.

– Ну ты даешь! – обрадовался Гродницкий. – Тогда все. – Он вскочил. – Труба зовет в путь. Господи… – Он перекрестился. – Я тебя почти люблю. – Схватив Елену за плечи, Гродницкий поцеловал ее. Повернулся к Асташину: – Теперь дело за тобой – твоя дочурка должна замолчать навсегда.

– Но мы же договорились. Она никому ничего не скажет, я уверен.

– А я нет, – ответил Гродницкий. – А ты что думаешь, Елена?

– Она запросто пойдет в милицию, – ответила та.

– Видишь, – сказал Асташину Гродницкий. – Так что вариант один. И сделать это должен ты сам. Слишком серьезное дело, чтобы оставить тебя чистеньким. Твоя дочь сейчас представляет для нас реальную опасность. Сколько можно повторять одно и то же?

– Если убьешь меня, – вздохнул Асташин, – как будешь работать с Антоновым?

– Поэтому я тебе и предоставил выбор. Завтра мы выезжаем за Антоновым. С тобой можно иметь дело, – посмотрел на Елену Гродницкий.

– Эта сучка сбежать хотела, – зло проговорил рослый молодой мужчина, втолкнув в кабинет Варвару.

– Я к маме хотела уехать, – всхлипнула девушка. – Она…

– Да, – усмехнулся Гродницкий, – никакой дисциплины. Где вы ее остановили?

– В парке. Следы заметили и пошли по ним, а она с чемоданами по снегу лезет.

– А где девчонка? – спросил Гродницкий.

– В институте еще, – ответил мужик.

– Ну что, курица, – Гродницкий подошел к Варе, – куда же ты так спешно собралась? И расчет забыла получить.

– Мама умирает, – сквозь слезы проговорила Варвара, – мне сегодня позвонили.

– Мама, значит, умирает. Ты, курица, – Гродницкий ударил ее по щеке, – почему решила смыться?

– Не убивайте меня! – закрывая лицо руками, закричала Варя. – Я никому ничего не скажу! Я домой уеду! Не убивайте меня!

– Закрой рот, курица. – Гродницкий снова ударил ее по лицу.