Кейт Уайт - Подвал

— У меня есть жена, — сказал я, желая убедиться в ее безнравственности.

Она пожала плечами.

— И что?

И что ? Я скривил губы.

— Садись, — сказал я. Она не колебалась, ее не смутил даже мой суровый тон. Прошла перед капотом и села на пассажирское сиденье. В нос ударил запах дешевых духов.

— Лес здесь неподалеку. На перекрестке налево, — сказала она.

Я сжал руль.

— Я знаю более подходящее место, — ответил я.

По дороге домой я думал о маме. Гордилась бы она тем, что я не сдался? С тех пор как она умерла, я не слишком рьяно следовал ее заветам. Да и не хотел этого. А теперь пришло время завести семью и попробовать начать все заново. Да, с моей стороны это эгоизм. Я отчаянно устал от одиночества, больше всего на свете мечтал завести семью и все же ничего не мог поделать с ненавистью, которую вызывали у меня женщины вроде этой. Не было сил противиться желанию что-то исправить.

Через десять минут я свернул на подъездную дорожку к дому и выключил двигатель. Сердце трепетало, меня подташнивало. Я не думал, что вернусь сюда так скоро. Происходящее считалось не моей жизнью. Я не так наивен, чтобы предать забвению все, созданное мамой и мной, но мне хотелось чего-то и для себя.

— Это твой дом?

— Да, — ответил я. — У меня тут есть специальная комната.

Она захихикала.

— Извращения за дополнительную плату, ты в курсе?

Я промолчал и вышел из машины. Где ее самоуважение? Его нет. Интересно, в каком возрасте она стала шлюхой? Все больше и больше девочек-подростков становится проститутками. Что ж удивительного, что некоторые совершенно теряют представление о нравственности. Видимо, теряют ее вместе с невинностью.

В доме я отодвинул книжный шкаф и открыл дверь.

— Ух ты, секс-подвал? Садомазо? — я снова промолчал и кивком велел ей идти по лестнице первой. Она без колебаний стала спускаться по ступеням.

Но с лестницы увидела девушек.

— Какого?..

— Встань к стене, — приказал я.

Она прижалась к цементной стене.

— Что ты собираешься делать? — спросила она. — И кто они? Я такими делами не занимаюсь.

— Не задавай вопросов. Закрой глаза. Ну!

— Нет. Послушай, я всего лишь хочу уйти, ладно? Что бы тут у вас ни происходило, это не мое дело. Я об этом никому не скажу.

— Закрой глаза. — К моему удивлению, она повиновалась. — До свидания, — прошептал я и вытащил из кармана складной нож. Она вдруг открыла глаза, а я бросился вперед и ударил ее ножом в живот.

Пронзительный крик эхом отозвался в комнате — это вскрикнула одна из девушек. Я не сводил глаз со шлюхи. Она сползла по стене на пол. Я вздохнул с облегчением и обернулся.

— Дело сделано.

Фиалка в ужасе уставилась на меня.

— Что ты сделал?!

— То, что должен был. Не волнуйся, Фиалка, дело сделано. Она больше никому не причинит зла. Я об этом позаботился. Я всегда буду заботиться об этом. — Я ничего не мог с этим поделать.

— Н-но что? Клевер, так… нельзя, — прошептала Фиалка. Ее глаза расширились от испуга, руки тряслись. Нельзя . Я мысленно повторил это слово. Нет, нельзя делать то, что делала эта шлюха. Теперь она никому не причинит зла, я предотвратил это. Теперь ни один ребенок не потеряет из-за нее отца.

Сердце бешено колотилось. Как она смела сказать мне «нельзя»? Руки сами сжались в кулаки. Я глубоко вздохнул, чтобы совладать с гневом . Она просто не понимает, что я делаю, только и всего .

— Фиалка, ты не понимаешь.

— Да, — сказала она. — Я действительно не понимаю.

— Я не сделал ничего такого, чего делать нельзя. Ты ведь знаешь, кто она? — Фиалка кивнула, по-видимому, она понимала, что убитая — проститутка. — Хорошо. Как, по-твоему, можно позволить им разрушать семьи? Одеваться вызывающе, отдаваться всякому, у кого есть деньги? Это можно?

— Нет, — ответила она, и по ее щеке скатилась слеза. Наконец-то она начала понимать.

— Верно, нельзя. — Я оглянулся на Мак, сидящую на диване. Она вся дрожала. — Как, по-твоему, Мак, можно это так оставить? В конце концов, полиция никак им не препятствует. — Мак покачала головой. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт. Я улыбнулся. — Вот видишь. Я просто борюсь со злом, — я почесал голову. — А теперь надо все это убрать.

— Убрать? — вскрикнула Фиалка.

— Да. Наполнить ведро горячей водой, добавить мыла и отбеливателя. Взять мешки. — Фиалка и Мак стояли как зачарованные. — Живо, — рявкнул я. Я знал, где в шкафу под лестницей лежат мешки для тел. Со времени смерти мамы я их больше не покупал, но теперь понимал, что придется купить еще.

Я вернулся к Фиалке с большим черным мешком. Они с Мак уже начали уборку. Я прижал кулак ко рту и бросил мешок на пол.

— Положите тело сюда, — проговорил я, по-прежнему прижимая к губам кулак. Из раны в животе проститутки все еще сочилась кровь, и меня тошнило. Я дышал поверхностно и часто, по коже пошли мурашки. Я чувствовал себя грязным, будто микробы этой шлюхи ползают у меня по телу.

Бегом поднявшись по лестнице, я запер за собой дверь в подвал, бросился в душ и встал под воду прямо в одежде. Скинув ее с себя, я схватил губку и начал до красноты тереть кожу.

Воскресенье, 17 июля (2005 года)

Я оставил машину на том же месте, что и накануне. Сегодня они сидели на скамье. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Я был счастлив. Обе они прекрасны. У Лилии длинные светлые волосы, золотистая вуаль. Роза — прямая противоположность: у нее волосы до плеч и черные как смоль. Обе одинаково привлекательны, обе совершенны.

Я вышел из машины, с трудом скрывая радость.

— Привет, — сказал я. Обе от неожиданности подскочили на месте. — Простите, не хотел вас напугать.

— Ничего, мы просто не видели, как вы подошли, — отозвалась Роза.

— Куда путь держите?

— Ну, — замялась Лилия. — Пытаемся добраться до Лондона. — До Лондона? До столицы еще ох как далеко. — Сюда добирались почти неделю, а оказывается, всего-то проехали восемьдесят километров. Пытаемся подрабатывать где придется, но деньги даются нелегко.

— Не знаю, заинтересует ли вас мое предложение, но я живу в шестидесяти километрах от Лондона. Готов, если хотите, подвезти вас до своего дома.

Глаза у Розы загорелись.

— Правда? Это было бы здорово.

— Конечно. И мне в дороге веселее будет. Я остановился, чтобы перекусить. Хотите сэндвичи?

— Еще бы, — с широкой улыбкой ответила Лилия. — Меня зовут Бри, а это Сейди.

Я заставил себя улыбнуться.

— Ну что? Идемте, Бри и Сейди? — Они кивнули одновременно, как будто раньше отрабатывали синхронность движений, и пошли со мной к машине. По дороге домой на душе было легко: я завершил важное дело. Четыре цветка. Четыре безупречно красивых, невинных, прекрасных женщины. Теперь у меня полная семья.