Бернадетт Пэрис - Дилемма

Иззи, вняв моему совету, отправляется смотреть фотографии, и я, убедившись, что рядом нет Роба, гляжу в сторону террасы, проверяя, не пришел ли кто-нибудь, кого я сегодня еще не видела. Знаю, в этом нет никакой логики, я не видела их больше двадцати лет и они не ответили на мое приглашение и не прислали мне поздравительную открытку – и все-таки во мне еще теплится надежда: вдруг объявятся мои родители? Но я вижу лишь Адама, он склонился над чем-то… я подозреваю, что это его мобильный. Стоя там, он выглядит очень одиноким и всеми покинутым, и меня вдруг охватывает странное ощущение неуместности. Словно мы не там, где должны быть, словно все происходящее вокруг – какое-то неправильное. Мне хочется крикнуть Джошу: выруби музыку, погаси все эти огни, скажи всем, что произошла кошмарная ошибка, ради бога, отправляйтесь по домам. Но по садовым ступеням уже поднимаются Джинни с Майком, их лица светятся улыбками, и странное чувство проходит так же стремительно, как возникло.

ГОСТИ ВСЕ ПРИБЫВАЮТ. Я стою на террасе и раз за разом совершаю все положенные действия: встречаю, приветствую, провожаю к садовым ступенькам и на лужайку. Кейтеры то и дело останавливаются возле меня со своими подносами, но я не в силах ничего проглотить. И наконец наступает затишье.

– Пап! – Я поднимаю глаза и вижу, что мне машет Джош. – Не можешь сюда подойти?

– Все пришли, как ты думаешь? – кричу я в ответ. Как-то не хочется покидать террасу, пока не уверюсь, что все собрались. Мне приходится перекрикивать несущиеся из динамиков звуки «Уважения» Ареты Франклин. Кажется, кто-то сказал, что эту вещь выбрала Джесс.

– Думаю, да! – откликается Джош.

В это трудно поверить, но после прихода в половине восьмого Нельсона и Кирин, когда я заставил себя сосредоточиться на том, что говорили гости, на том, чтобы не позволить им догадаться, что происходит что-то не то, во времени возникали прорехи, по нескольку секунд или даже минут, когда Марни совершенно пропадала из моего сознания. Кажется ужасно неправильным, что я вообще в состоянии улыбаться и болтать, когда… Но я поспешно прогоняю такие мысли. Нельзя впускать в себя сомнения. Тем более что Джош меня ждет – видно, хочет со мной поговорить.

Я закрываю боковую калитку и пробираюсь к нему между гостями.

– Мамино кольцо… Ты его забрал?

Несколько секунд я непонимающе гляжу на него.

– Нет, я…

– Ну вот, па! Когда мама вернулась, ты исчез на сто лет, и я уж решил, ты поехал за ним.

– Я был наверху, мылся, одевался. – Я устало тру руками лицо. – Ювелиры звонили, сказали, что не успеют подогнать его вовремя.

– Но я думал, ты все равно собирался ей его подарить, даже если оно велико. – Нахмурившись, он смотрит на меня. – Если ты за ним не съездил, значит, у тебя нет для нее подарка?

– Я объясню, – говорю я. – Она поймет.

– Ну да. – Он явно разочарован. – Просто я слышал, как народ спрашивает, что ты ей подарил, а она отвечает, что самой вечеринки вполне достаточно. Но я думаю, все ждут, что попозже ты ей что-то подаришь. У тебя есть фотка этого кольца? Ты мог бы хоть ее вручить.

– Нет, нету.

– Тогда, может, найдешь фотку какого-нибудь похожего?

– А кстати, хорошая мысль, – одобряю я, радуясь, что у меня есть повод удрать. – Пойду поищу.

– Только недолго! – кричит он мне вслед. – Не хочу, чтобы мне пришлось всем объяснять, куда ты пропал!

Я поднимаюсь в нашу спальню. Вместо того чтобы искать на планшете подходящее фото, я просто сажусь на кровать. Мими устроилась на своем излюбленном месте и не сводит с меня своих немигающих зеленых глаз. Не обращая на нее внимания, я достаю телефон и некоторое время сижу, пялясь на экран. Надо позвонить по этому номеру для родственников тех, кто летел на самолете. Мне давно следовало по нему позвонить. Какого черта, что я вообще делаю, почему не позвонил по нему раньше?

Снаружи доносится взрыв хохота, и я лишь рад этому поводу отсрочить звонок, подняться на ноги, посмотреть в окно. Нельсон стоит посреди группы гостей, и я понимаю, что он (ну, или Кирин) только что объявил, что они ждут близнецов. Музыка смолкает, а затем звучит композиция под названием «Поздравления». Все разражаются аплодисментами, и меня поражает жуткая ирония ситуации: совсем недавно разбился самолет, на котором могла лететь наша дочь, а гости подпевают «Поздравлениям» и радостно хлопают в ладоши.

И тут меня накрывает осознание того, какую колоссальную ошибку я совершил. Я позволил этому празднику продолжаться. Я позволил всем пить шампанское, хохотать, петь. Я их не остановил. Тяжело опустившись на кровать, я зарываюсь лицом в ладони. Ну о чем я думал? Мими, почувствовав, что я расстроен, подходит разузнать, в чем дело, но я ее отталкиваю. Не привыкшая к такому обращению, она снова подбирается поближе, и я почти замахиваюсь на нее:

– А ну хватит, Мими! Пошла вон!

Она стремглав соскакивает с кровати, и я еще глубже погружаюсь в кроватную пучину. Что я натворил? Мне надо сейчас же, сию минуту остановить вечеринку, прежде чем дело не зашло слишком далеко. Мне и этого не следовало допускать, я должен был отменить праздник еще до того, как он начался. А теперь… если случилось худшее, что только могло случиться… мне надо будет спуститься и попросить всех разойтись по домам. И объяснить им причину.

Я не могу. Я не смогу. Мысли у меня крутятся вихрем. Может, попросить Нельсона? Если я сейчас узнаю, что Марни летела этим рейсом… может, Нельсон всем сообщит? Значит, я скажу Нельсону прежде, чем Ливии? Я встаю на ноги, начинаю расхаживать по комнате. Нет, сначала надо сказать Ливии. Потом – Джошу. Маме с папой тоже надо сказать, они должны услышать это именно от меня. Но только после того, как я скажу Ливии. И после того, как скажу Джошу. Может быть, надо приобщить к списку посвященных Иззи и Йена, сказать им тогда же, когда я скажу маме с папой. Иззи с Йеном тоже наши близкие. Или сказать им уже после того, как я скажу Ливии, после того, как я скажу Джошу, после того, как я скажу маме и папе? А может, пускай Нельсон им сообщит? Когда будет сообщать всем остальным.

Ну ладно, а я-то как им скажу? Не существует слов для такого. Даже подумать об этом страшно.

Вдруг у входа кто-то звонит. Резко разворачиваюсь к двери спальни. Чувствую, как бьется сердце. Мы больше никого не ждем, все гости уже пришли. Снова звонок. На сей раз он звучит как-то неуверенно, словно тот, кто стоит на пороге, задумался: может, и в первый-то раз не стоило нажимать на кнопку? Так поступила бы Марни – если бы беспокоилась, как бы ей не открыл кто-то другой. Кто-то кроме меня. Это испортило бы сюрприз. Вдруг Марни прошла к боковой калитке и не нашла меня там? Мы ведь договаривались, что я помогу ей залезть в коробку.