Пола Хокинс - Тлеющий огонь [Литрес]

— Прошу прощения? Преследовать вас? Я к вам и близко не подходила.

Тео устало вздохнул. Потом вытащил из внутреннего кармана пиджака листок бумаги, медленно, осторожно его развернул и начал читать ровным голосом, лишенным всякой интонации:

— «Проблема с такими, как ты, в том, что они считают себя выше всех. Эта история была не твоей, а моей. Ты не имел права ее использовать так, как ты это сделал. Ты должен платить людям за их истории. Должен спрашивать у них разрешения. Да кто ты такой, чтобы использовать мою историю…» И так далее, и так далее. Таких писем у меня с полдюжины. Ну, не совсем таких — сначала в них был вежливый интерес к моей работе, явно чтобы заставить меня рассказать об источнике сюжета, но потом письма стали намного агрессивнее. В общем, вы поняли. Вы знаете суть. Вы написали суть. Ради бога, Мириам, на почтовом штемпеле указан Ислингтон. Я понимаю, что вы хотели скрыть свое авторство, но…

Мириам озадаченно уставилась на него.

— Эти письма писала не я . Может, вы украли еще чью-то историю? Может, вы всегда так делаете?

— О, ради бога!

— Это писала не я !

Тео сделал шаг назад и судорожно выдохнул.

— Вам нужны деньги? — спросил он. — Тут же говорится: « Ты должнен платить людям за их истории », значит, все дело в этом? Сколько вы хотите? Сколько вам нужно, чтобы оставить меня в покое… — Его голос дрогнул, и Мириам с ужасом почувствовала, что на глаза у нее навернулись слезы, — просто оставить меня в покое?

Быстро вытерев лицо рукавом, Мириам сошла на берег и протянула руку.

— Могу я на них взглянуть? Пожалуйста, — попросила она.

Тео молча передал ей листки.

Бумага была тонкой, плохого качества, почерк аккуратный и похож на детский.

Майерсон!

Почему ты не отвечаешь на мои письма? Проблема с такими, как ты, в том, что они считают себя выше всех. Эта история была не твоей, а моей. Ты не имел права ее использовать так, как ты это сделал!!! Ты должен платить людям за их истории. Должен спрашивать у них разрешения. Да кто ты такой, чтобы использовать мою историю без спроса? Ты плохо поработал. Убийца в книге слабак. Как слабый человек сделает то, что он сделал? Да и откуда тебе знать? Ты проявил неуважение.

Мириам покачала головой.

— Это не от меня, — сказала она, переворачивая листок. — Как вы могли подумать на меня — этот человек едва умеет писать.

Она стала читать дальше.

Тебя забрали в полицию, так что ты ничем не лучше других, верно? Может, мне стоит сообщить, что ты украл мою историю? За это надо было заплатить, но больше всего меня интересует, откуда ты узнал про «Черную реку».

Мириам почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

Я оставлю тебя в покое и больше не буду писать, если ты скажешь, откуда узнал про «Черную реку».

Земля под ногами у Мириам закачалась. Она вслух прочитала последнюю строчку:

— …откуда узнал про «Черную реку» .

— Это название песни, — пояснил Тео. — Речь не о каком-то месте, а…

— Я знаю, что это, — оборвала его Мириам. Мир начал чернеть, тьма сгущалась слишком быстро, и ей не удавалось из нее выбраться. Она открыла рот, но не смогла втянуть воздух: мышцы свело судорогой, диафрагма, руки и ноги ее больше не слушались. Мириам начала бить сильная дрожь, в глазах потемнело. Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание, было испуганное лицо Тео Майерсона.

— Эта песня звучала в машине по радио. Я помню, как он возился с приемником, пытаясь переключить станцию, но Лоррейн попросила ее оставить. И даже подпевала. Она подпевала и спросила: «Разве тебе не нравится? „Черная река“».

Майерсон поставил стакан с водой на прикроватную тумбочку, потом, неловко переминаясь с ноги на ногу, посмотрел на нее сверху вниз. Неловкость была объяснимой: Тео Майерсон помог ей подняться, когда она упала на тропинке в обморок — сомлела , как викторианская кисейная барышня в жаркий день, и они вдвоем, шаркая ногами, как пожилые супруги, перебрались на баржу, где он уложил ее в кровать, как ребенка. Как инвалида. Мириам почувствовала бы стыд, если бы была способна чувствовать хоть что-то, кроме обуявшего ее ужаса. Она лежала на спине, устремив неподвижный взгляд на деревянные планки потолка и пытаясь сосредоточиться на дыхании, только на вдохе и выдохе и ни на чем больше. Но она не могла, когда он был рядом.

— Кому еще вы это показывали? — спросил он. — Свою… эээ, свою рукопись. Кто еще ее читал?

— Я никогда и никому ее не показывала, — ответила Мириам. — За исключением Лоры Килбрайд, но это было совсем недавно, и, если верить газетам, она не в состоянии писать кому-либо письма. Я никогда и никому ее не показывала.

— Но этого не может быть. Вы ведь показывали ее адвокату, не так ли? — сказал Тео, нависая над ней и потирая большую лысеющую голову. — Вы наверняка это сделали! Вы же показали ее моему адвокату, когда подавали свою… э-э… свою жалобу. — Он переступил с ноги на ногу. — Свою претензию.

Мириам закрыла глаза.

— Я никому не отправляла рукопись целиком. Я выбрала несколько страниц, указала на имевшиеся совпадения. Я никогда не упоминала о песне, хотя она была… даже при том, что она была, пожалуй, самым ярким подтверждением вашей кражи .

Тео поморщился. Он хотел что-то сказать, но передумал.

— Я не хотела упоминать о ее пении, я даже думать не хотела об этом, потому что это был последний раз, когда я слышала ее счастливой и беззаботной. Когда она ничего не боялась.

— Господи, — медленно выдохнул Тео. — Вы не возражаете? — Он указал на кровать, и Мириам сначала даже не поняла, о чем он спрашивает. Он присел на углу койки, с трудом пристроив свой внушительный зад в паре дюймов от ног Мириам. — Этого не может быть, Мириам. Он мертв. Джереми мертв. Вы сами это говорили, и полиция тоже…

— Мне очень этого хотелось, а полиция так решила. Говорили, что его видели в самых разных местах — в Эссексе, Шотландии, Марокко. Полицейские проверяли эти сигналы, или, по крайней мере, меня в этом заверили, но насколько серьезно они к этому отнеслись, я не знаю… Но вам же все это известно, разве не так? Это было в моей рукописи.

Тео поморщился.

— Там было что-то насчет ноги? — наконец спросил он и покраснел.

Мириам кивнула.

— Через несколько недель после исчезновения Джереми какие-то дети играли на пляже недалеко от Гастингса и нашли человеческую ступню. Она была подходящего размера и цвета, да и группа крови совпадала. Все это было еще до ДНК, поэтому узнать наверняка возможности не было, но предполагалось, что она принадлежит ему. Решили, что он разбился о скалы или его затянуло под гребной винт проходящего судна. В любом случае на этом поставили точку. И искать его перестали.