Ким Слэйтер - Запертая в своем теле

– Может быть, я могу чем-нибудь помочь? А то болтаюсь тут, как запаска в багажнике…

– Можно убрать в каталог эти буклеты. Спасибо. – Джо подпихнула ко мне через стол лохматую стопку скрепленных степлером брошюр. – Только сначала их надо разложить по почтовым индексам, если ты понимаешь, о чем я.

Еще бы не понять. Именно с таких брошюр начиналось мое ученичество в агентстве много лет назад, пусть даже за последнее время карьерные заслуги растаяли, словно дым, отбросив меня далеко к началу.

Я сгребла брошюры и понесла их за бывший стол Фиби.

Пару раз звонил телефон, Джо отвечала, но клиентов больше не было, так что мы работали в уютном, почти что дружеском молчании.

– У вас всегда так тихо? – решилась наконец я.

– Нет, по-разному бывает. Но после ухода Фиби клиентов прибавилось.

На работе я предпочитаю заниматься делом, а не сидеть сложа руки. Да, есть те, кто получает кайф, если за целый день им удается палец о палец не ударить или хотя бы растянуть самое простое задание так, чтобы на его выполнение ушло вдвое больше времени, чем нужно. Но это не про меня. Я лучше буду вкалывать, чем ковырять в носу целый день. В моем случае это дает еще и бонус: когда мысли сосредоточены на работе, нет времени в сотый раз прокручивать в голове одни и те же воспоминания и тревоги.

Разложив материалы по файлам большой ламинированной папки с кольцами, я взглянула на стенные часы. Эви наверняка уже пообедала и вернулась в класс. Наверное, они сегодня читали, работали с прописями и рисовали, так что она обязательно принесет домой какой-нибудь рисунок. Для нее это легко, ведь мы специально занимались этим еще до школы. Как же я соскучилась! Скорей бы увидеть ее, услышать, что она расскажет сегодня…

– Эй, алё! – Перед моими глазами скользнула ладонь Бриони. – Господи, Тони… Третий раз тебя окликаю.

– Я… ой, простите, – пролепетала я, заливаясь краской стыда, обнаружив, что на меня смотрят мистер и миссис Парнхем. – Я задумалась.

– Оно и видно! – Бриони с улыбкой повернулась к клиентам, но я сразу уловила скрытую угрозу в ее словах. – Сделай, пожалуйста, фотокопии этой информации для мистера и миссис Парнхем, и побыстрее – они спешат.

– Конечно. – Я встала и взяла из рук Бриони небольшую стопку рекламных брошюр. Она тут же забыла о моем существовании, восторженно кудахча над новой сумкой миссис Парнхем с чем-то вроде осыпанного драгоценными камнями кастета вместо ручки. Выглядело это вульгарно – но, скорее всего, являлось последним писком моды от какого-нибудь Александра Маккуина [15] Английский модельер, четырежды признававшийся модельером года. .

Мне еще не показали, где находится фотокопировальный аппарат, но было предельно ясно, что не стоит обращаться за такого рода информацией к начальнице, пока та обхаживает своих самых перспективных клиентов. Поэтому я пошла к Джо. Но спросить не успела: у нее зазвонил телефон, и она погрузилась в оживленный разговор со строителем, который, судя по всему, не явился на показ новехонькой квартиры в районе железнодорожного вокзала сегодня утром.

Значит, придется искать самой.

Я вышла в коридор и огляделась. Скопировать пару брошюр – не ахти какая сложность, но проблема состояла в том, чтобы найти саму эту чертову штуку.

В коридор выходили несколько дверей. Правая вела в тесную переговорную, где вчера проходило собеседование. На другой, в конце коридора, была надпись «Туалет для сотрудников». Значит, оставались две.

Я открыла первую попавшуюся и шагнула внутрь. Комната была просторной, с большим столом из белого дерева и бежевым кожаным креслом. Вдоль стены стояли эстетически безупречные шкафчики-картотеки, над ними симметрично висели две фотографии в эстетичных рамках – виды уединенного пляжа.

Но всё внимание приковывала к себе другая стена, от пола до потолка занятая стеллажами с сотнями скоросшивателей, тщательно подобранных по цветам и снабженных аккуратными ярлычками. И это были не скучные офисные папки в черно-серых тонах, нет – их явно изготовили на заказ, о чем говорили обложки изысканных расцветок. Настоящие шедевры и стоили наверняка недешево.

На столе были и другие образчики высокого искусства оформления офисов – видимо, от того же самого производителя: замысловатая подставка для бумаг, степлер и дырокол, явно из одного комплекта.

В углу оказалась еще одна небольшая дверь. Копиры нередко прячут в стенных шкафах, чтобы они не портили общий вид, и потому я, положив на стол брошюры, подошла к ней и потянула за ручку.

– Какого черта ты здесь делаешь? Роешься в моих вещах? – Голос Бриони настиг меня, как удар хлыста. Я подскочила и обернулась. – Парнхемы уже заждались своих копий.

– Я… я ищу копир, – промямлила я. – Мне еще никто не показал, где он.

– По-моему, совершенно очевидно, что здесь его нет, – язвительно ответила начальница. – Следующая дверь.

Я поспешно сгребла бумаги со стола, наклонилась и подняла с пола еще один листок, – видимо, он выскользнул из общей стопки.

– Простите.

Первый день явно не задался. Понося себя за проваленное задание, я толкнула соседнюю дверь и увидела его – наисовременнейший фотокопировальный аппарат, из тех, которые умеют всё что угодно, разве что не пляшут и не поют.

Мозг уже начал готовиться к новым проблемам, но обнаружилось, что система не требует кода и для запуска нужно нажать всего одну кнопку.

Пару минут спустя я вернулась в офис и вручила копии Бриони. Она взяла их, даже не сказав спасибо, и снова повернулась к мистеру и миссис Парнхем.

Я поняла, что могу быть свободна.

Когда угасает дневной свет, я принимаюсь за свою рутину.

Сначала считаю тиканье часов. Тысячи и тысячи секунд складываются в груды потерянного времени.

Стрелок на часах разглядеть возможности нет, сами часы – белый блин, который видно лишь краешком глаза, но их «тик-так» я слышу хорошо. Слышу, как секунды складываются в минуты. Слышу, как вместе с ними ускользает моя жизнь.

Двести тринадцать, двести четырнадцать, двести пятнадцать…

Драгоценные секунды уходят, а Эви все нет.

Я парю` внутри самой себя, между закостеневших клеток своего мозга. Представляю, как тянусь к Эви, где бы она ни была сейчас. Может быть, живет где-нибудь совсем рядом, а может, и на другом конце мира…

Мне нравится представлять связь между нами – невидимую, но крепкую, вибрирующую всякий раз, когда я думаю о девочке. Она тоже что-то чувствует, хотя и не понимает, что именно. Может быть, вспоминает меня, и это воспоминание приносит ей утешение и слабый проблеск надежды…