Франко Маннара - Меня зовут Бёрди [litres]

Дид живет на бывшем заводе, в трехэтажном строении в Витри-сюр-Сен. На первом этаже с одной стороны то ли свалка, то ли склад – он торгует на блошином рынке, – с другой свалены остовы разбитых байков и скутеров, которые он покупает как лом и все свободное время занимается превращением их в дьявольские машины, явившиеся прямиком из ада. Чоппер в жестком варианте, кафе-рейсер на основе «хонды Goldwing», хромированный с головы до ног, разобранная по винтику «веспа», вышедшая из японских комиксов. Помещение больше похоже на лабораторию, чем на гараж.

Вместо того чтобы ехать по кольцевой, Паоло решил пересечь Париж.

Для того, кто умеет избегать пробок, прогулка в этот час и в такую погоду – просто чудо. Не задумываясь, он сворачивает на восток и едет в сторону Бастилии по набережным. Он понимает, что находится в конце улицы Рокетт, только когда ловит себя на том, что вынимает ключ зажигания из фары мотоцикла. Заперев руль, идет к дому 8. В закусочной напротив заказывает чай с мятой и выбирает место, откуда может наблюдать за подъездом Берди.

Он сам не знает, что здесь делает, но у него нет желания быть больше нигде, по крайней мере сейчас. С тех пор как он обошел разрушенный колодец, что-то засело в нем, как заноза, и не дает перевернуть страницу. Отголосок боли, воткнувшейся в его нутро. Стигмат. Игла, снова пронзившая желудок. Есть ли приглядный способ вмешаться? Право? Долг? Ему просто хочется быть здесь, чтобы она, может, почувствовала его присутствие издалека, присмотреть за ней, не сделала бы себе еще больнее.

Он допивает чай, заказывает еще один и садится на террасе, чтобы выкурить сигарету. Ночь теплая. Через два столика от него сидит женщина, которую он не сразу замечает. Сначала он слышит ее, она разговаривает сама с собой тихим голосом. Женщина красива, по крайней мере, видно, что была когда-то красавицей. Лет сорок, не больше, длинные каштановые волосы собраны в узел, скрепленный китайской палочкой. Худая, с изможденным лицом, она смотрит на него и улыбается; во рту недостает двух передних зубов, и улыбка выглядит разбитой. Она подпирает щеку рукой с грязными и очень длинными ногтями. Голос ее становится громче. Она обращается к нему, хотя вряд ли его видит.

Сделав паузу, она вдруг на диво спокойным голосом обращается к Паоло:

– Извините, у вас не будет сигаретки?

Он протягивает ей пачку:

– Оставьте себе, у меня есть еще.

Лицо его матери на миг проступает поверх лица женщины. Он залпом допивает чай. Дом напротив по-прежнему слеп, дверь закрыта. Можно и присоединиться к компании.

Паоло берет курс на Порт-де-Венсенн и, вывернув руль, сворачивает на выезд к кольцевой дороге. Фраза из «Хагакурэ» то и дело всплывает в голове, пока он едет, лавируя, по кольцевой: «Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем» [23] Книга самурая Цунэтомо Ямамото. Хагакурэ. Сокрытое в листве. Перевод на русский: Р. В. Котенко, А. А. Мищенко. . Иногда он заменяет «самурая» на «байкера», «музыканта» или просто «человека».

Смерть уже давненько ходит с ним рядом. Каждый день. Ничего патологического, просто острое сознание, что она составляет неотъемлемую часть жизни. Среди машин перед ним появляются временами лица тех, кого он любит, тех, кто, наверное, еще будет жить, когда он уйдет за эту грань.

А потом в его голове воцаряется тишина. Ничего. Только свист ветра, объятие скорости. Асфальт как терапия.

Мини-паркинг перед домом Дида заполнен мотоциклами, каких тут только нет. Паоло пришлось припарковаться напротив. Окна распахнуты, из них свисают в пустоту ноги, фоном звучит «Dirtyphonics». Аперитив, судя по всему, плавно перешел в импровизированную вечеринку. Дверь открыта, он сразу поднимается. Толстяк Пат, старый друг Шалы, стоит наверху лестницы и встречает каждого вновь прибывшего жирным смешком, протягивая стакан. Паоло отпивает глоток и давится кашлем.

– Ром с красным перцем, home made, беби! От этого шерсть растет.

Увидев, в каком состоянии компания, Паоло догадывается, что будет жарко. В конце концов, может быть, это ему и нужно. Он входит в круг танцующих. «Dirtyphonics» кончили орать Power Now и уступили место ремиксу дабстепа Smack My Bitch up группы «Prodigy». Обычно эта песня звучит в миксе в самый горячий момент, когда толпе внезапно хочется крушить стены и вопить до растворения в звуке. Деформация пространства и времени уже ощущается в комнате, и начало вечеринки всерьез смахивает на ее разгар, когда, где-то в половине третьего ночи, все выходит из-под контроля.

Паоло залпом выпил стакан и, вскрикнув от ожога перца, направился прямиком в ванную. Проходя через гардеробную между спальней и санузлом, он видит, как Тони со спущенными штанами берет прижавшуюся к стене Лорен в ритме музыки. Ее юбка задрана, трусики болтаются на лодыжках.

– Все путем, голубки?

Они не отвечают, всецело поглощенные своим занятием.

В ванной стоит у раковины Шала и крошит банковской картой комок кокаина. Он несет со сверхзвуковой скоростью какую-то тарабарщину, к которой, похоже, никто не прислушивается. Большой Туртурро сидит в ванне и залипает в телефоне, Ким и Мики наблюдают за успехами карты Visa, а маленькая блондиночка таращится на Шалу, явно не понимая ни слова. Ударник оборачивается: