Франко Маннара - Меня зовут Бёрди [litres]

Официантка повторяет их заказы, хотя они не просили.

– Это за мой счет, детки.

Виноваль поворачивается к Паоло.

– А он положил на тебя глаз!

Паоло откашливается, а детектив продолжает:

– Раз ты мне позвонил, значит, есть что-то новенькое, рассказывай.

Довольно долго они пьют и курят, пытаясь найти во всем этом логику, и решают передать информацию о секс-шопе Ибанезу, ему это наверняка поможет, а Паоло отчасти реабилитирует в глазах криминальной полиции.

В два часа ночи к ним подходит Тесс.

– У меня перерыв, угощу вас? Только поболтать лучше на диванчиках, у меня ноги отваливаются.

Кивнув, они идут за барменшей в глубину зала.

Если бы не обмолвка Виноваля, Паоло вряд ли сразу угадал бы ориентацию барышни. Она миниатюрная, небольшого росточка, с точеным лицом и формами, которые свели бы с ума полк карабинеров.

Задняя комната устроена для коктейлей после шоу и вечеринок в узком кругу. Два красных дивана друг напротив друга, между ними низкий столик, а в правом углу маленький бар из прозрачного желтого оргстекла. Два видеоэкрана показывают кадры из зала и с улицы. Официантка ставит на стол бутылку бурбона и три стакана.

– Виски для всех?

– С удовольствием, – отвечает Паоло.

– Мне лучше фруктового сока или воды, – добавляет Виноваль.

Они начинают потягивать напитки, а Тесс, положив на стол зеркало, делает дорожки кокаина. Довольно долго все поддерживают разговор на подобающие темы. Алкоголь и порошок, бесперебойно сменяя друг друга, начинают действовать всерьез. Тесс расторопна и забавна в роли распорядительницы церемонии, и сцена смахивает на конец ужина у доброй подружки. Паоло едва заметил, что Виноваль ушел, он поглощен бессвязным спором о современном и концептуальном искусстве, не имея ни о том, ни о другом априори никакого мнения. Тесс сидит рядом, их колени соприкасаются. Она ни с того ни с сего пускается в рассуждения о теории химиотрасс [54] Химиотрассы , или химтрейлы ( англ . chemtrails), – городская легенда, согласно которой «оккупационное правительство» тайно распыляет из пассажирских самолетов какие-то «химикаты». Конспирологи утверждают, что такие самолеты можно узнать по необычным конденсационным следам. Никаких доказательств реальности существования химиотрасс не существует. , в которую, кажется, верит, и вдруг он чувствует, как скользят по его ноге шаловливые пальчики. Она уставилась ему прямо в глаза, а ее тонкая рука рисует концентрические круги на его бедре. «И вправду умелица», – думает он, и его голова бессильно клонится набок. Тесс берет его руку и тянет ее в вырез своей блузки, а другой рукой начинает расстегивать на нем джинсы. Ловко выпростав из ширинки член, наклоняется, берет его в рот, едва касаясь губами, и двигается вверх-вниз в ритме музыки. Ее пухлые губы всасывают весь накопившийся за несколько дней стресс, это просто поразительный талант. Тесс медленно садится, втягивает дорожку кокаина и, не сводя глаз с распростертого на диване Паоло, сбрасывает на пол одежду. Оставшись в чем мать родила, она снова начинает сосать, на этот раз жадно, все больше входя в транс. Наслаждение разливается по всему его телу и бьется волнами от движений ее невероятно умелого языка. Свободной рукой Тесс гладит свою грудь, мнет, массируя, роскошные округлости, потом спускается ниже. Несмотря на эстрогены, ее член стоит, и она принимается медленно ласкать себя, одновременно с жадностью заглатывая его, вошедшего до самого горла. Лицо Берди встает перед Паоло в ту минуту, когда он кончает в рот Тесс. Он открывает глаза. Его мир раскололся, трещина все шире с каждой секундой. Он сползает с дивана, ему надо выйти. Тесс чувствует неладное.

– Все хорошо?

– Да, да…

– Ты уверен? Что-то непохоже.

– Ничего, все нормально, просто хандра накатила.

– Задумался, не становишься ли пидором?

Паоло улыбается.

– Нет, вовсе нет, просто жизнь у меня оторви да брось. И в этой жизни оторви да брось редко меня так чудесно ласкали.

Тесс улыбается в ответ.

– My pleasure …

– Взаимно. Мне надо идти.

– Я знаю.

– Спасибо за вечер.

– Заходи, когда захочешь, ты знаешь, где меня найти.

– Спасибо. Но не поручусь.

– Я знаю.

Они оба знают, что, скорее всего, больше никогда не увидятся и чудо не повторится.

– Пока, красавчик.

– Береги себя.

Наутро Паоло приходится выпить два двойных кофе, прежде чем звонить Ибанезу. Инспектор доволен, что он объявился так быстро, информация ценная, не хватает только имени брюнетки.

– Тебе придется зайти ко мне, я покажу тебе кое-какие фотографии, если повезет, мы сможем установить ее личность.

– Я постараюсь. А вы получили результаты анализа таблеток?

– Пока ничего, таблетки пересекли Атлантику и находятся теперь в руках канадской научной полиции. Я буду держать тебя в курсе, если что-то узнаю.

Ибанез вешает трубку и откидывает голову назад. Маленький паршивец нашел связь между Бланш-Тером, туристом из Канады, умершим в секс-шопе «Love-odrome», и остальными жертвами. Выходит, что канадец купил роковую пилюлю у стриптизерши, вероятно, решив «оттянуться по полной».

Ибанез встает и добавляет несколько строчек к развешанным по стенам спискам. Несколько дней он обходил Маре, показывая фотографии Лагарда в местах, где были найдены тела, а также во всех злачных заведениях квартала. Во многих швейцары и бармены его с уверенностью опознали, подтвердив, что он был у них недавно. От внезапной мысли по спине инспектора пробегает холодок…

– А что, если Лагард ходил туда не снимать партнеров, а приторговывать… – говорит он вслух.

Дилерша в секс-шопе, дилер в гей-баре в Маре, еще один в гламурных кафе в Менильмонтане. Идея немного притянута за уши, но, хотя она порождает больше вопросов, чем ответов, он никак не может выбросить ее из головы. Впервые он смотрит на дело иначе: что, если это не просто очередная проблема с наркотиками, что, если все эти события развиваются по уже написанному сценарию? Он делает новый список «дилеры» и прикрепляет к нему карточки трех подозреваемых.

Лагард привел его к Рейнальду. Ибанез уверен, что коуч-антигей определенно где-то вплетается в новую генеалогию этого дела. Корнем или ветвью, это еще предстоит уточнить, и он хочет подтвердить свои подозрения. Достав из папок фотографии жертв, он берет куртку и говорит себе, что пора ему снова пережить «кризис веры».

Группа не репетировала уже добрых две недели. После допроса на набережной Орфевр каждый ушел в свою раковину. Хочется куда-то вырваться, отвлечься, сделать вид, будто смерть юной китаянки и исчезновение Туртурро не имеют к ним отношения, как и эпидемия трупов, затронувшая их так близко. Столица сорвалась с катушек, словно возжелав конца света, и каждый в неуправляемом заносе вылетает в кювет в плену у худших своих призраков.