Лорен Бьюкес - Земля матерей [litres]

– Не надо, Спивак, замолчи! Извините, он обыкновенно смирный. – У нее внешность поп-певицы Мадонны, отчаянно старающейся уцепиться за молодость: поджарые мышцы от серьезных упражнений, но с дряблыми складками кожи, виднеющимися под бретельками блузки. «Да прекрати же наконец! – хочется сказать ей Билли. – Воткни в себя вилку, ты уже старая и отжила свое!»

– Я не люблю собак, – говорит Зара, пятясь. В ее голосе искренняя тревога.

– О, он безобидный.

– Вы не могли бы успокоить собак? – сверкает своей ослепительной улыбкой принцесса Рико. – У моей подруги фобия.

– А я птичка раненая, – добавляет Билли. От шума у нее перед глазами мерцают огоньки. «О, как интересно», – рассеянно думает она.

– Это правда. Она попала в аварию. Вы не могли бы принести ей стакан воды? Может быть, чаю со льдом? – Ослепительная улыбка, сплошные зубы.

– В таком случае вам лучше обратиться в больницу, – говорит седовласая женщина, собираясь закрыть дверь.

– Моя сестра здесь? – протискивается мимо нее Билли. Она хочет попасть внутрь. Хочет сесть. Но больше всего она хочет, чтобы все это закончилось. Собака скалится на нее, лязгая зубами.

Здесь слишком много животных. Еще одна собака, несомненно, беременная, лежит на ковре, учащенно дыша, время от времени постукивая хвостом по полу. На подоконнике свернулась черная кошка, наблюдающая за ними немигающими желтыми глазами.

– Эй, Коул! – кричит Билли. – Мы знаем, что ты здесь!

– Вы должны немедленно уйти отсюда! – говорит старая карга, но Зара уже достала пистолет.

– Убери собаку, иначе я ее пристрелю. Убери, живо!

– Выходи, выходи, где ты там прячешься? – Билли проходит дальше в дом. На периферии ее поля зрения что-то движется, как раз невидимое. Следы призраков в уголках глаз. Сейчас она видит такое постоянно. Быть может, она умирает, а призраки готовы ее принять.

– Вы должны немедленно уйти отсюда, – повторяет старая хиппи, и в ее голосе звучит настоящая тревога.

Под потолком висит смерть. Этого не может быть.

– Леди, послушайте, моя подруга перестреляет всех ваших собак, если вы их не уберете. У вас есть комната, где их запереть?

– Хорошо, – уступает хиппи. Она свистит, подзывая собак, и под прицелом пистолета в руке у Зары загоняет их в маленький кабинет рядом с гостиной.

– Запри их! – приказывает Зара. – Запри немедленно!

– Мы не хотим приносить сюда плохую карму, – говорит Рико. Добрый бандит. – Мы ищем наших друзей.

– Вы их видели? – стремительно разворачивается Билли. – Я так беспокоюсь. Моя сестра, моя маленькая племянница. Я так беспокоюсь! У нее кончились лекарства. Понимаете, она лгунья, обманщица. Вечно что-то сочиняет. Это очень плохо для бизнеса. – Слова вырываются из нее, продираясь сквозь паутину, между толстыми нитями. – Она меня ударила.

– Ее здесь нет. – По лестнице спускается девица, южно-азиатской внешности, с пурпурной прядью в неряшливых волосах, в некрасивых очках, какие сознательно носят заумные зануды. – Вы из полиции?

– Нет, милочка, – вмешивается Рико. – Мы ее родственницы. И родственницы родственниц.

Черед Билли.

– Она моя сестра. Вы должны видеть сходство. – У них одинаковые глаза, доставшийся от отца курносый нос. – У Коул морщин больше. И она спятила. Только взгляните, что она сделала.

«Не официальный диагноз, – мысленно добавляет Билли, – но действия звучат громко, как горн. Трубить тревогу!»

– Проводить тест ДНК мы не будем, – спокойным тоном говорит пожилая женщина, словно главная здесь она. Это не так. Тут ты сильно ошибаешься, дама. В запертом кабинете громко лают и завывают собаки. Шум жуткий. Билли не может его выносить. Ни одного мгновения дольше. – Но Бхавана права. Ее здесь нет. Они уехали.

– Я вам не верю, – говорит Рико. – Мне хотелось бы вам верить. Но я полагаю, что вы ее прячете.

– Мне плохо, – говорит Билли. Однако никто ее не слушает.

Здесь провалы. Призраки. Окружающий мир накатывается волнами и отступает назад. Застывшие кадры насилия.

Зара берет седовласую хиппи удушающим захватом и тащит ее из комнаты в комнату, вверх по лестнице. Собаки царапаются в дверь. Воют, лают.

Зануда забилась в угол, у нее на щеке наливается темная полоса. Билли ее стережет. Да, именно этим она и занимается, сидя на диване.

– Моя сестра очень больна. – Билли постукивает себя по голове. Она слышит, как наверху Зара громко топает, швыряет вещи на пол. Рико на улице.

– Вот подождите, вернутся остальные, – говорит Зануда, и в ее голосе звучит яд.

– Нет, – заплетающимся языком произносит Билли. – Это кончится плохо. Эти люди… эти люди очень-очень плохие.

– Вам нужна помощь.

– Но она не знает, что я тоже очень плохая, – говорит Билли. – Моя сестра.

– Я говорю правду. Медицинская помощь.

Наверху крик. Топ-топ-топ – пожилая женщина быстро сбегает вниз по лестнице и останавливается, ухватившись за перила. Смерть в своем рваном одеянии, висящая под потолком, поворачивает к ней свою волчью морду.

– Теперь твоя очередь, сучка, – говорит Билли.

– Патти! – взвизгивает Зануда и с трудом поднимается на ноги.

– Не-е-ет, никто не разрешал тебе двигаться, – говорит Билли. Она надеется, что ей не придется вставать с дивана, чтобы остановить Зануду. Вряд ли ноги удержат ее. Плотная волна тошноты дергается у нее внутри, выгибая спину вперед.

– Никого. – Зара проходит мимо старухи, равнодушно пиная ее ногой.

– Снаружи тоже никого, – говорит Рико, перехватывая Зануду, попытавшуюся проскочить мимо нее, и с силой толкая ее на книжный шкаф. Она зажимает ей горло рукой.

– Куда они уехали? Женщина и девочка?

– Я не знаю! – пронзительно верещит Зануда.

– Ну же, крошка, я не хочу тебя убивать. А вот она может. – Рико кивает на Зару, по-прежнему сжимающую в руке пистолет. – Но патроны стоят дорого, и мне бы не хотелось испачкать обувь кровью. Куда они уехали?

– К родственникам! – всхлипывает девчонка. – Она сказала, что у нее есть родственники. Где, я не знаю.

Еще один пробел, еще один прыжок во времени. Они на стоянке. Не перед Каспроингом. Где-то в другом месте. Билли не может сказать где. Они смотрят на нее. Сигареты с гвоздикой и опавшие цветки палисандрового дерева. Билли сидит на бордюрном камне. Они все еще в Солт-Лейк-Сити? По крайней мере смерти с собачьей головой здесь больше нет.

– Свояченица, – говорит Рико. – Похоже, мы направляемся в Чикаго.

– Я пас, – говорит Билли. Ее голос заключен в картонную коробку с закрытой крышкой и маленькими дырочками для выхода воздуха. Перед глазами мелькают огоньки. Цветы гниют.

С веранды домика Коул наблюдает за тем, как горы меняют цвет с темно-персикового на грифельно-синий вместе с угасанием света, привлекающим мошкару исполнять нестройный самоубийственный балет вокруг стеклянного колпака керосиновой лампы. Нужно занести лампу в дом, зашторить окна, полная светомаскировка, как во время Второй мировой войны, и она это сделает. Через минуту. Золотистый «Мерседес» Энджел стоит в конце дорожки, так, чтобы его не было видно со стороны дороги. Не угнанный, а подаренный. Энджел полностью соответствует своему имени [37] Энджел – ангел ( англ .). .