Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

Статью Анна-Мария увидела случайно. Один из клиентов оставил у нее в холле газету «Экспрессен». Адвокат тут же узнала лицо Эльвиры на первой полосе.

Холодок пробежал вдоль позвоночника, когда она медленно взяла с журнального столика газету и развернула ее. От заголовка ей стало так дурно, что пришлось опереться о стену.

Пока Анна-Мария читала, мир вокруг постепенно терял очертания из-за нарастающего головокружения. И дело не в том, что эта маленькая сучка залетела, — дело в блоге. Существовал блог, о котором Анна-Мария не знала, хотя он был создан несколько дней назад. По договоренности между ней и Освальдом предполагалось, что она будет следить за тем, что о нем пишут в СМИ. Теперь она допустила серьезный промах — оставалось только надеяться, что он не читает газеты. Но Анна-Мария слишком хорошо знала его привычки. Он уже в курсе. Вибрации его гнева доходили от Скугоме до ее кабинета.

Она поняла, что дело не терпит отлагательств. Может произойти все, что угодно. Вероятно, Франц вне себя от ярости. А что, если он даст ей отставку? Решит найти себе другого адвоката? Тяжелые предчувствия осаждали ее, как злые маленькие демоны. Она принялась нервно ходить взад-вперед по кабинету. Ну почему ей всегда не везет! Все шло так хорошо… План Освальда шел как по маслу. Ей уже почти удалось наладить работу с этими болванами из «Виа Терра». Франц даже намекал на более интимные отношения в будущем, причем не раз. И вдруг — такое…

Анна-Мария взглянула на часы. Половина восьмого. Время посещений давно закончилось. Решив, что с этим ничего нельзя сделать, она набрала номер Скугоме. Трубку сняла Хельга Маклин. Каллини приготовилась к жесткому разговору, чтобы убедить ее в необходимости изменить время посещений, но этого не потребовалось.

— Лучше будет, если ты приедешь сюда, — сказала Маклин, едва Анна-Мария назвала себя. — Твой клиент чувствует себя не лучшим образом. Он сейчас на наблюдении.

— Что? Он, случайно, не выказывал суицидальные наклонности?

— Нет, вовсе нет. Но он очень зол. Просто в ярости. Кричал, угрожал нам, мешал работать, так что нам пришлось его изолировать. И ты наверняка знаешь, в чем причина.

— Эльвира Асплунд.

— Именно. Теперь он требует встречи с ней. Немедленно. Но ты ведь знаешь наши правила. Это не получится.

— Я немедленно выезжаю. Сколько вы будете держать его в камере наблюдения?

— До твоего приезда.

Всю дорогу до Скугоме у нее в голове звучал голос. Это был ее собственный рассудительный голос — каким он звучал в зале суда. Сейчас этот голос излагал ей свой план: «Просто стой и принимай все, пока его гнев не утихнет. В конце концов он успокоится. Затем ты изложишь свои аргументы, не вступая в конфронтацию». Но потом голос начал издеваться над ней, и она решила, что больше не будет терпеть вечные насмешки. Собственно говоря, кто из них сидит в тюрьме? Пора взять себя в руки, вернуть себе контроль над ситуацией.

Когда Анна-Мария пробралась через все посты и двери и увидела его за стеклянной стеной на отделении наблюдения, ее потрясло его спокойствие. Он сидел, наклонившись вперед, упираясь руками в колени, голова лежала на сомкнутых руках. Только слегка взлохмаченные волосы свидетельствовали о его дурном настроении. В стекле Каллини увидела свое отражение — ей показалось, что она выглядит усталой и обиженной, но Анна-Мария отбросила эту мысль.

— Пройдите в комнату для свиданий номер семь, я сейчас приведу его, — сказал ей охранник.

Усилием воли она замедлила дыхание и опустила глаза в пол в тот момент, когда Освальда ввели в помещение. Охранник закрыл дверь, оставив их вдвоем. Освальд не стал садиться, а прислонился к стене.

— Я хочу встретиться с Эльвирой.

— Франц, ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Я могу попробовать, но…

— Тогда я хочу встретиться с ее папашей, — прервал он. — С Андерсом.

Отсутствие сопротивления удивило ее и дало ей краткую передышку.

— Это я могу устроить. Он по-прежнему работает в «Виа Терра», так?

— Точно.

— Если ты переживаешь за детей, то я могу…

Освальд издал короткий хриплый смешок.

— Детей? Ты что, полная дура? Ты всерьез думаешь, что речь идет об этих малявках? Но как бы выглядело со стороны, если б крупнейший духовный лидер Швеции бросил своих детей… Это вопрос пиара. Соберись. Мне казалось, у нас одна цель.

— Да, конечно, — поспешно поддакнула Каллини. — Ясное дело, я все устрою.

— И еще я хочу стать единственным юридическим представителем малявок. Зачем — мое дело.

— Хорошо, я понимаю. Во всем этом я тебе помогу, обещаю.

Анна-Мария так и не смогла отбросить извиняющийся тон. О блоге Освальд пока ни словом не упомянул.

Он протянул руку и подвинул к себе ее блокнот. Взял у нее из рук ручку. Быстро написал в блокноте несколько цифр и снова протянул его ей.

— Позвони по этому номеру. Скажешь, что от меня. Он разберется с этим блогом и кое-чем другим. Ты просто поблагодаришь — и примешь его помощь, понятно? Я полагаюсь на тебя, Анни. Ты знаешь.

Освальд единственный называл ее Анни. С ударением на «а», так мягко и нежно… Произошло чудо. Он больше не сердится на нее.

Его слова вертелись в голове, вызывая счастливое головокружение. Я полагаюсь на тебя, Анни…

— Спасибо, Франц. Еще что-нибудь тебе нужно?

— Нет. Сейчас иди и займись всем этим, а я улыбнусь своей самой обворожительной улыбкой, чтобы убедить охранника, что я успокоился. — И Освальд сделал небрежный жест рукой.

Анна-Мария боялась, что волшебство рассеется — и краткий миг доверительности сменится новым приступом ярости. Она поспешила к выходу и, уже закрыв за собой дверь, сделала глубокий вдох — вдох облегчения. Маленький злобный дьявол сделал кувырок у нее в сердце.

Все будет хорошо. Все образуется.

Все началось с того, что блог исчез.

Это произошло во вторую неделю февраля. Возвращаясь с работы и идя через парк, София заметила, что стало светлее. Воздух потеплел. Выхлопы от пролетавших самолетов рисовали полосы на блеклом небе. Вдалеке повисла парочка больших туч — их нижние края окрасились глубоким розовым цветом.

Жизнь шла своим чередом — много работы в библиотеке и масса возни с блогом, когда София возвращалась по вечерам домой. Уже три миллиона просмотров. Каждый день сыпалось столько комментариев, что они не успевали все читать. Эльвира побывала в качестве гостьи во всех мыслимых телепередачах — сидела на диванах со своим большим животом и казалась божественно красивой. Никто не сомневался, что она говорит правду. Иногда возникала мысль — как странно, что не последовало никакой реакции от Освальда. У него был на это целый месяц. Но ничего не произошло.