Лив Константин - Незнакомка в зеркале [litres]

– А она что ответила? – спросил Гэбриел уже спокойнее.

– Она была расстроена, повторяла, что он все время за ней следит, что он деспотичен. Собиралась забрать дочку и уйти от него.

Он вздохнул:

– Я только хотел доказать, что не сделал ей ничего плохого. И больше я о ней ничего не слышал.

– Ничего странного, – сказала Джиджи. – Наверное, у них была стычка и Джулиан сделал что-то такое, из-за чего она и оказалась на дороге ночью одна.

Зэйн выглядел подавленным.

– Может, зря я все рассказал ей.

Гэбриел покачал головой:

– Вы ни в чем не виноваты.

Он протянул Зэйну свой телефон:

– Но вы можете подтвердить, что это ваша бывшая жена?

Зэйн взял телефон, но тут же поднял глаза:

– Нет, это не Кассандра, – он снова посмотрел на фотографию. – Немного похожа, но точно не она.

Блайт и Джиджи обменялись взглядами.

– Джулиан Хантер утверждает, что она попала в страшную аварию и ей пришлось восстанавливать лицо, – сказал Эд. – Могла ли она измениться настолько, если учесть серию пластических операций?

Зэйн нахмурился:

– Дайте взглянуть еще раз.

Он увеличил изображение и еще категоричнее покачал головой:

– Если только авария изменила ей форму лица, а карие глаза поменяла на зеленые.

Тут его лицо побелело.

– Если Джулиан выдает эту женщину за Кассандру, что же произошло с моей бывшей женой?

– Не знаю, но мы должны ехать в Бостон. Срочно, – отчеканил Эд. – Все это очень плохо.

Они встали и подхватили сумки, а у Блайт внутри все сжалось. Только бы не опоздать.

На минуту я крепко, до боли, зажмуриваю глаза, готовясь выпить таблетки. Дышу глубоко и медленно, призывая все свое мужество. Чувствую на плече руку Джулиана и вздрагиваю. «Пора», – говорит он. Открываю глаза и смотрю на пригоршню таблеток у себя на ладони. Поднимаю взгляд к потолку в надежде, что на мою душу снизойдет покой.

Однако вместо образов мира и покоя я замечаю кое-что в верхнем углу, где смыкаются стены. Я моргаю и прищуриваюсь, желая удостовериться, что не ошиблась. И меня озаряет догадка.

Рука Джулиана сжимает мое плечо. Он становится передо мной и силой вставляет мне в руку стакан воды. Но я не глотаю таблетки. Микроскопическая камера, подвешенная в углу, говорит мне, что я не психопатка и не параноик. Он шпионил за мной. Снова взглядываю туда краем глаза. Там и колонка. Голоса были реальными, но их записал Джулиан. Это не я сумасшедшая, а он.

– Давай. Если ты сейчас не примешь остальные, тебе станет по-настоящему плохо, – с нажимом говорит он напряженным от нетерпения голосом.

Лихорадочно соображаю. Нужно что-то предпринять. Думай, выиграй время.

– Я хочу кое-что добавить в письме, – говорю я, высыпая таблетки на стол и выдвигая ящик, в который он у меня на глазах положил письмо. Но вместо письма я вижу часы, подаренные Джиджи, и якобы пропавший флакон духов. Джулиан смеется:

– Ну надо же! Часы, которые куда-то запропастились.

– Ты брал мои вещи и прятал их. Ты хотел внушить мне, что я схожу с ума, – говорю я, вспоминая каждый случай. – Книжка Валентины? Твои ключи от машины?

– Наконец-то дошло, – презрительно бросает он и сгребает в ладонь таблетки. Схватив одной рукой мой подбородок и оттянув нижнюю челюсть, он заталкивает мне их в рот и приказывает глотать.

Подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом, я с силой выплевываю ему в лицо таблетки и швыряю стакан через всю комнату так, что он разбивается о стену. Джулиан отирает лицо. В глазах его бешенство, на шее бьется вздувшаяся жила.

– Ах ты сука, – говорит он, хватая меня за волосы и стаскивая со стула.

Я пытаюсь вырваться, но он держит слишком крепко и тащит меня по полу. Кожа головы горит от боли. Мне удается зацепиться за ножку кровати, и Джулиан наконец отпускает меня. Он с омерзением смотрит, как я пытаюсь соскрести себя с пола.

– Ты.

Он толкает меня рукой в грудь.

– Я давно должен был избавиться от тебя. Ты была жалкой заменой Кассандре.

Он толкает меня еще и еще, пока я не оказываюсь прижата к стене.

– Ты никогда не заслуживала ее имени. Она была для меня всем. И она дала мне Валентину. Ты и в подметки не годишься Кассандре, Эмилия.

Я нахмуриваюсь.

– Да, Эмилия. Твое настоящее имя. Люди с простреленными лицами из твоих снов? Это твоя семья, Эмилия. Твоя ненормальная семейка, и все они теперь мертвы, – со злорадством выплевывает эти слова Джулиан.

Я цепенею от потрясения. Шарю в памяти, но воспоминания не приходят.

– Что значит она дала тебе Валентину? Валентина моя дочь! А Соня, как же она?

Он смеется:

– Не было никакой Сони. А ты не мать Валентине.

– Не может быть. Я знаю, она мой ребенок – я люблю ее!

Прежде чем я успеваю отшатнуться, Джулиан бьет кулаком в стену, в двух сантиметрах от моей головы.

– Я помогал тебе забыть, но разве ты ценила мою помощь? Нет. Ты сбежала от меня. И от Валентины. Вот как ты отплатила мне за все, что я для тебя сделал. Неблагодарная сволочь.

У него взгляд безумца. Если я хоть как-то не утихомирю его, он попытается меня убить.

– Прости, Джулиан, – говорю я, опуская голову. – Ты прав. Я не должна была убегать. Не знаю, почему я это сделала.

Я поднимаю на него глаза:

– Джулиан, я была так рада, когда ты нашел меня и привез домой. Помнишь, как мы были счастливы, когда танцевали в тот вечер на годовщину свадьбы?

На секунду он как будто смущается, и я торопливо продолжаю:

– Ты надел мне кольцо на палец, а потом, когда мы вернулись домой, я прошла в нашу комнату, и мы любили друг друга.

Меня чуть не передернуло при воспоминании о его прикосновениях, но я сдерживаюсь.

Джулиан смеется и делает еще шаг, теперь его лицо в сантиметре от моего.

– Прекрасно, Эмилия. Вижу, годы лечения кое-чему тебя научили. Но лучше бы тебе знать, что не стоит анализировать действия психоаналитика.

Он поднимает руку к моему подбородку и сжимает его:

– Смирись, Эмилия. Для тебя самой лучшее – умереть. Твой мозг разрушен психотравмами, лекарствами и гипнозом.

Опять смеется, с отвращением кривя губы:

– Но ты была отличным испытуемым, процесс получился крайне познавательным.

Его руки смыкаются у меня на горле.

– Джулиан, пожалуйста, отпусти, – умоляю я, но он сдавливает мне шею.

Тогда я со всей силы бью его коленом в пах.

Он вскрикивает и складывается пополам от боли. Я бегу к двери, но не успеваю открыть: он хватает меня за край ночной рубашки и разворачивает лицом к себе. Он скалится, как буйнопомешанный, по подбородку текут струйки слюны. Я колочу его кулаками в грудь, а когда он хватает мои запястья, начинаю брыкаться, но он слишком силен. Я задыхаюсь. Следующее, что я вижу, – летящий мне в лицо гигантский кулак. Удар такой мощный, что я падаю на пол, по пути ударившись головой об ночной столик. Каждый сантиметр моего тела пульсирует от боли, и я уже теряю надежду. Кое-как сажусь.