Лив Константин - Незнакомка в зеркале [litres]

Джулиан встает прямо надо мной, расставив ноги:

– Я хотел сделать как легче, но тебе надо потруднее, да? И с ней было то же самое.

Внезапно я вспоминаю о ноже, который спрятала в тумбочке. Я должна отвлечь Джулиана.

– Я приму таблетки. Дай их мне.

Он прищуривает глаза:

– Слишком поздно, Эмилия. Второго шанса не будет.

Он берет меня за руку и рывком подымает на ноги. За это время я успеваю дотянуться до ручки ящика, выдвинуть его и схватить нож. И прежде чем Джулиан соображает, что происходит, я втыкаю нож ему в бедро. Он отпускает меня, падает и катается по полу, крича и изрыгая проклятия. Кругом кровь, море крови, кажется, меня сейчас стошнит. Заставив себя отвернуться, бегу к двери, вон из спальни, к лестнице. Оглядываюсь – Джулиан подтягивается вперед на одних руках, оставляя за собой кровавый след. Его лицо искажено яростью, губы двигаются – он кричит, но сердце так бухает у меня в груди, что я не слышу слов. Скачу через ступеньки, уже внизу спотыкаюсь и хватаюсь за перила. Оглянувшись, вижу, что Джулиан на лестничной площадке, одной рукой держится за бедро, другой – за стойку перил. Задыхаясь и всхлипывая, мчусь на кухню, хватаю радиотелефон, набираю 911, влетаю в ванную и запираю за собой дверь. Остается только ждать.

В конце улицы показались мигающие огни, и у Блайт учащенно забилось сердце. Когда они подъехали к воротам, она разглядела две полицейские машины и скорую, припаркованные перед домом.

– Что здесь, черт подери, происходит? – говорит Эд, выруливая вбок от подъездной дорожки в форме дуги.

– Я убью его, если он что-то с ней сделал! – и Гэбриел резко толкнул дверцу, не успел кроссовер Эда затормозить.

– Гэбриел, подожди! – Блайт выпрыгнула из машины вслед за ним, Эд и Джиджи не отставали.

Они догнали Гэбриела, когда его остановил офицер полиции:

– Извините, сэр, я не могу вас пропустить. Это место преступления. Без допуска нельзя.

Фельдшер захлопнул двери скорой, и машина двинулась к выезду.

– Пожалуйста, граждане, назад, дайте проехать служебному транспорту, – сказал офицер.

Все четверо остались стоять в зловещей тишине: Гэбриел ходил взад-вперед, опустив голову; Джиджи со слезами на глазах прижалась к широкой груди мужа; Блайт изо всех сил старалась подавить растущий страх.

Внезапно тишину прорезал телефонный звонок, заставив их вздрогнуть. Эд вынул из кармана мобильник и приложил к уху:

– Да?

Пауза.

– Я как раз у нее перед домом.

Кивок.

– Со мной еще несколько ее друзей.

Еще несколько секунд, потом он кого-то поблагодарил и попрощался.

– Что там? – спросила Джиджи.

– С Эдди все в порядке. Она в доме, – ответил Эд, и Блайт увидела, что он с трудом сдерживает слезы.

– Слава тебе господи, – выдохнула она, вдруг поняв, что все это время стояла не дыша.

– У нее берут показания, – сказал Эд. – Ее спросили, не хочет ли она кому-нибудь позвонить, и она сказала, что у нее есть знакомые только в Филадельфии, дала мой номер и имя…

– Почему она не дала им мой номер? – перебил его Гэбриел. – Она должна была дать мой номер. У нее неприятности?

Блайт взяла Гэбриела за руку:

– Гэбриел, не мешай. Дай Эду закончить.

Гэбриел нахмурился, но замолчал.

– Ее не арестовали, – продолжал Эд. – Просто хотят задать несколько вопросов. Ей сказали, что мы здесь, и она спросила, не могу ли я поехать в участок вместе с ней.

Эд положил руку на плечо Гэбриелу:

– Так что мы последуем за ними и там разберемся, хорошо?

Гэбриел кивнул, и в этот момент из дома вышла Эддисон с опущенной головой и села в полицейскую машину. Когда они проехали мимо, Эд тронулся следом.

– Я с самого начала знал, что Джулиан Хантер – лживый ублюдок, но никто меня не слушал, – сказал Гэбриел.

Он неподвижно смотрел в окно, сжав на коленях кулаки.

Ответить на это было нечего, и оставшуюся часть пути они проделали в молчании. Около участка они вышли из машины, как раз когда Эддисон вводили внутрь.

– Эдди! – прокричал Гэбриел.

Она обернулась, услышав свое имя, но, казалось, не разглядела их в темноте, а потом скрылась из виду.

В участке Эду разрешили присутствовать при даче показаний, остальные сели ждать в приемной. Блайт была поражена тем, какое это беспросветно тоскливое место: пол выложен черной и зеленой плиткой, к стенам крепятся шеренги сидений, покрашенных в какой-то сивый цвет. Все холодно и безлико – очевидно, с умыслом, подумала Блайт.

Через сорок пять минут показались Эд и Эддисон. Гэбриел вскочил с места и ринулся к ней:

– Как ты? Что он с тобой сделал?

Он попытался взять ее за руки, но она съежилась и отшатнулась, крепко прижимая руки к телу.

– Давайте-ка присядем, и я введу вас в курс дела, – предложил Эд, помогая изможденной Эддисон сесть.

Он поведал им всю историю – все, что рассказала при нем Эддисон офицеру: как Джулиан обманул ее и заставил поверить, что она – другой человек, как он искал ее все два года, чтобы увезти обратно, убить и сохранить свою тайну.

– Он больше не причинит тебе зла, – сказал Гэбриел. – Поехали со мной в Филадельфию, Эдди. Тебя здесь больше ничто не держит.

Эддисон твердо покачала головой:

– Здесь моя дочь.

– Но она не твоя родная дочь, Эдди, – мягко возразил Гэбриел. – У нас будут свои дети. Твои собственные.

Эддисон втянула носом воздух:

– Я люблю ее, и я нужна ей. Она осталась одна, совсем как я. Прости, Гэбриел, но тебе придется уехать домой без меня.

Гэбриел встал перед ней на колени:

– Но Эдди, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной.

Она выставила руки ладонями вперед:

– Нет, Гэбриел. Ты хороший человек. Ты найдешь женщину, которая будет любить тебя так, как ты того заслуживаешь.

Она прикрыла глаза и потерла лоб, как будто от боли:

– Все очень сложно. Мне так трудно и долго придется возвращаться к себе самой. Я не могу просить тебя ждать.

– Ты и не просишь. Я сам этого хочу.

Когда она открыла глаза, в них читалась решимость.

– Это несправедливо по отношению к тебе. Уезжай в Филадельфию и забудь обо мне. Я ничего не дала тебе, кроме боли.

– Ты дала мне радость, Эдди. Так много радости. Сейчас я уеду, но когда ты будешь готова, я вернусь.

Гэбриел легко коснулся ее руки и поцеловал в щеку, потом поднялся и направился к выходу.

Блайт почувствовала огромное облегчение. Она сделала все, чтобы узнать правду об Эддисон. Она боролась за нее, но теперь, как никогда, была уверена, что этот брак получился бы трудным и несчастливым. Она встала и повернулась к Эду:

– Я понимаю, вы и Джиджи хотите остаться. Мы с Гэбриелом возьмем такси в аэропорт и улетим домой.

– Мне не составит труда отвезти вас в аэропорт, Блайт, – сказал Эд.