Виолетта Роман - Поверь мне [СИ]

- Ты ведь изначально собиралась это сделать. Когда просила меня устроить тебе встречу с ним.

Его лицо кривится в злой гримасе. Я понимаю его чувства, но не Боре говорить мне о честности.

- Ты чего сейчас хочешь добиться? Я благодарна тебе за помощь. Кроме тебя сейчас у меня никого и нет. Собиралась ли я делать то, что сделала? Нет. Я не думала об этом. Просто так случилось. Но разве у тебя есть право ревновать меня или устраивать сцены? Мы уже не вместе. Мы друзья.

Он глаз с меня не сводит. Не верит? Или все еще ждет, что брошусь ему в ноги с извинениями?

- Да нах*й это все! – взрывается, ударяя рукой о приборную панель. Боря выскакивает из машины. Сжав голову ладонями, ругается во весь голос. Я не лезу к нему. Даю мужчине шанс справиться с истерикой самостоятельно.

Ему требуется около десяти минут, чтобы взять себя в руки и вернуться в салон.

Как только мы оказываемся запертыми в тесном пространстве, воздух накаляется до предела. Складывает руки на руле, облокотившись о них подбородком, перед собой смотрит.

- Я же могу тебя сдать. Не боишься?

Не хочу этого разговора. Домой хочу.

Телефон обжигает ладонь.

- А ты сдашь?

Он поворачивается резко. А в глазах боли океан. Чувствую себя с*кой, но мне не капельки не стыдно.

- Ты издеваешься? Серьезно думаешь, что я смогу сделать это?

Не думаю, что ему нужен честный ответ.

- Тогда поехали домой. Я спать хочу.

***

Весь путь он молчал. Наверное, я должна была все же что-то сказать. Попросить прощения или объясниться. Но я не сделала ничего из этого.

Бросив коротко «Пока» вышла из машины. Только успела захлопнуть дверцу, как он сорвался с места с оглушительным визгом шин.

Лишь когда поднялась наверх и закрыла за собой дверь, оказавшись в тишине квартиры, смогла выдохнуть в облегчении.

Больше никаких масок и вранья. Я могу отпустить себя, ничего не боясь.

Мысли ленивые, уставшие. Я иду прямиком в спальню. Снимаю одежду, осматривая себя в зеркале. На ребрах пара синяков от его хватки, на груди засос. Внизу живота тут же отдает приятной истомой, а перед глазами его взгляд нечитаемый. И руки жадные, нетерпеливые.

-Дурочка, - фыркаю от злости на себя, потому что сразу после этих воспоминаний, его слова в памяти всплывают. И взгляд жалостливый.

Кутаюсь в халат и буквально падаю на постель. Убираю телефон на подушку, злясь на Русакова. Не хочу говорить с ним. Несмотря на то, что нам нужно это сделать. Я должна справиться с эмоциями. Не думала, что окажусь такой размазней.

Мне нужно полчаса, а может больше. Нужна пауза. Но экран телефона загорается, а в мессенджере появляется новое сообщение от номера с двумя семерками на конце. Всего одно слово заставляет сердце подскочить к уровню горла. И я понимаю, что паузы не будет. Просто не выдержу тишины.

«Поговорим».

Ненавижу подобное состояние. Когда внутри все дребезжит от ожидания чего-то плохого. Когда каждый нерв скручивает в спираль тугую, и не можешь нормально дышать.

Не знаю, почему я так реагирую на его сообщение.

Я вообще себя не понимаю сейчас. Странные, незнакомые чувства рвут грудь. Страх. Я будто себе не принадлежу. Не знаю, чего ожидать от разговора с ним.

Не стоило этого делать. Наш секс смешал все карты, путая меня. Я сама поставила себя в зависимое положение, а теперь злюсь.

Пишу ответ, стараясь закрыть себя. Быть максимально собранной на деле.

«Часы - Дробина. И в твой клуб теперь требуется новый бармен. Дробин его «уволил».»

Прикрываю глаза, пытаясь взять в себя в руки. Сейчас нужно отбросить все эмоции, все свои внутренние страхи и укоры.

Спустя несколько минут приходит ответ.

«Дробин – кукла. Тот, кто отдает ему команды, не даст мне оказаться на свободе. Это гиблое дело, следачка. Не лезь больше в это и забудь.»

- Опоздал ты, Шторм со своими советами. Влезла я по самое «не хочу», - шепчу сквозь горький смех.

«У меня выкрали листы дела, вешают организацию бунта. Я в любой момент окажусь за решеткой. Поэтому, будь добр, подумай, как нас спасти.»

Пишу это и, отправив, отбрасываю телефон в сторону. Свинцовая усталость разливается по телу. Я понятия не имею, что будет делать Боря со всей правдой, которую узнал. Не уверена, что он сможет простить мне Русакова. С другой стороны, нависшая угроза от Дробина и его союзников тоже не дает покоя. Кто они? Кто помогает, отдает приказы следователю? Что должно было сподвигнуть его совершить столько убийств? Дробин - страшный человек, и убрать меня для него не составит труда. Моя жизнь в большой опасности. И сейчас понимаю это с особой ясностью.

Ответа нет. Спустя пять, а потом десять минут. В какой-то момент мне кажется, что он уже не ответит. Отшвыриваю телефон в сторону и решаю принять душ.

Несколько минут кручусь у зеркала. Когда вижу следы от его касаний на своей коже – мурашит. Руки его жилистые, сильные вспоминаю, и то, как потряхивало от его ласк грубых.

Забираюсь в душ и пытаюсь сбросить с себя это наваждение. Не хочу зацикливаться, не должна.

Горячая вода расслабляет, позволяя схлынуть эмоциям. Я пытаюсь проанализировать ситуацию, в которой сейчас нахожусь. Но от собственных мыслей только дурно становится.

Если Дробин действительно кукла, как говорит Русаков, то команды идут сверху. Уровень слишком высокий для того, чтобы дед мог мне помочь. Значит, дело совсем плохо и от меня не отступятся.

Когда я возвращаюсь в комнату, телефон ярким сиянием оповещает о сообщении. И снова тревогой скручивает каждый нерв.

« Иди к Гаспару. Скажи, что я просил напомнить Изварину о долге.»

Я не понимаю, что это значит. Но Шторм ведь больше не скажет ничего, как не проси. Как этот Изварин может помочь нам? Кто он такой?

А еще меня терзают другие мысли. Что именно задумал Шторм? Уверенна, узнав имя настоящего убийцы Ольги, он захочет разделаться с ним. Я не оправдываю Дробина, он должен ответить. Но ответить по закону.

Не могу сдержать своих страхов и набираю ему.

«Ты же не убьешь его? Он ублюдок, но это не выход. Только себе хуже сделаешь»

Господи, и зачем я пишу это? Тоже мне, моралистка. Без меня ведь знает, как поступить, такой как Шторм ни за что не станет слушать чьи-то советы.

Ответ приходит незамедлительно.

«Я до сих пор чувствую вкус твоей кожи, следачка. Это был отменный секс. Не порть все, ладно? Не задавай идиотских вопросов.»

И почему вместо того, чтобы разозлиться, от его слов низ живота истомой сводит? Понимаю ведь, что не думает так. Издевается надо мной, играет.

Так и вижу его улыбку наглую, пока строчил мне это. Ар-р-р.

«Я бы на твоем месте не портила со мной отношения. В конце концов, как неврастеничная обиженная женщина, я могу и соскочить».