Ибон Мартин - Танец тюльпанов

— Твоя очередь, — послышалось сзади.

Его голос так долго казался ей голосом друга. Теперь она знала, что это не так. Это была всего лишь маска.

Его рука обхватила затылок. Ее тепло — всего лишь иллюзия. Это рука, которая подтолкнет ее к концу. Хорошо хоть, он выбрал море, чтобы убить ее. Она бы не пожелала лучшего места для смерти. Возможно, он действительно ее брат.

Она никогда не узнает. Как только волны примут ее в свои объятия там, внизу, все закончится, и ее вопросы останутся без ответа.

— Agur [35] Прощай (баск.). , Хулия. Ты заставила меня это сделать, — сказал убийца. Его голос дрожал, но рука, толкающая ее в пустоту, была тверда.

Падение — быстрое, резкое, внезапное. Все кончено. Совсем не так, как в тот день в Пиренеях, когда она прыгала с тарзанкой. Нет, на этот раз веревка не удержит ее в последний момент. У этого путешествия конец будет другим, и он немилосердно приближался.

Лицо первым погрузилось в пучину. Вода заполнила ноздри, мешая дышать. Она попыталась грести. Но ее руки по-прежнему были связаны за спиной.

— Хулия, Хулия!

Откуда эти голоса?

— Очнись, Хулия!

Кто-то дал ей пощечину. Она приоткрыла глаза. Над ней нависла чья-то тень. У нее не было ни глаз, ни рта, лишь нечеткий контур.

— Ее накачали наркотиками. Она сейчас заснет. Еще воды!

В лицо снова плеснули из ведра. Но клейкая лента больше не сжимала ей рот, и она смогла откашляться.

Хулия снова открыла глаза. На этот раз очертания стали отчетливее. Сестеро смотрела на нее с беспокойной улыбкой. Чема рядом с ней тоже улыбался, хотя в глазах у него блестели слезы.

— «Скорая» уже едет, — объявил полицейский в форме с рацией в руке.

— Не нужно. Это просто хлороформ. — Звук собственного голоса удивил Хулию. Можно было подумать, что она пьяна. Глаза слипались. Ей нужно поспать.

— Подожди, поспишь позже. — Сестеро потрясла ее за плечи. Другие полицейские поспешно пытались избавить ее от веревок. — Нам нужно, чтобы ты сказала, где Сара.

Хулия повернулась туда, где раньше находилась вторая пленница. Там никого не было. Подвал был пуст. Кроме нее, здесь были только полицейские. И, конечно, равнодушные тюльпаны, продолжавшие свой безмятежный танец. Сквозь окно больше не проникал свет, наступила ночь.

— Он забрал ее, — смутно припомнила она.

— Куда?

Глаза закрывались. Сестеро снова превратилась в тень.

— Хулия! Где Сара? Этот ублюдок наверняка что-то говорил! Куда он ее увез?

Собрав последние силы, Хулия открыла глаза.

— В дом дракона и Дейнерис [36] Дейнерис Таргариен — одна из центральных персонажей цикла фэнтези-романов «Песнь льда и огня» и сериала «Игра престолов», снятого на их основе. , — пробормотала она, слегка дотронувшись до новой татуировки Сестеро.

— Она не соображает, — с досадой сказал Чема. — Мы ничего от нее не добьемся.

— Какой дракон? Сугаар? — Сестеро снова потрясла ее за плечи. — Давай, Хулия! Сейчас не время для татуировок. Нам надо спасти эту женщину!

Веки Хулии дернулись. Голова раскалывалась. Опять этот проклятый кондиционер. А кто мешает ей спать? Ах да… Сестеро. Дракон… Дом дракона.

— Дракон и камень. Вот что он сказал.

Сестеро озадаченно на нее посмотрела и потерла рукой татуировку.

— Он ничего не говорил о ламиях? Сара живет в Ламиаране…

Хулия покачала головой, и от этого боль усилилась. Чема бросился поддержать ее, чтобы она не ударилась.

— Дракон и камень.

Сестеро молча смотрела на нее несколько секунд. Затем ударила ладонью по лбу, приоткрыв рот. Она улыбалась.

— О боже, внимание всем подразделениям… — воскликнула она, включив рацию. — Этот подонок намерен убить ее в Гастелугаче. Дракон и камень, «Драконий камень» из «Игры престолов». Всем немедленно туда. Предупредите все воздушные и морские подразделения.

Хулия ощутила, как теплые губы Сестеро коснулись ее лба. А затем она провалилась в спокойный, но полный надежды сон.

Суббота, 3 ноября 2018

Звон колокола пронзил тишину на рассвете. Металлическое сияние неба сливалось с морем, которое приобретало свой обычный зеленовато-синий оттенок по мере того, как свет становился более интенсивным. Волны прилива с силой бились о берега Гастелугаче и соседнего островка Акече — тот был меньше размером, и мост не соединял его с материком.

Десятки, а то и сотни чаек устремились вверх, испугавшись металлического звона. Их крики немедленно заглушили все остальные звуки — волны исчезли, как исчезло и все вокруг. Весь мир стал одним пронзительным, беспорядочным гвалтом.

Он дернул за веревку, и колокол пробил вновь. Здесь пахло солью и свежестью начинающегося дня, а также сухими водорослями и влажными скалами. Проще говоря, жизнь, пахнущая жизнью.

С вершины Сан-Хуан-де-Гастелугаче казалось, будто мир замер.

Вокруг не было никого.

Только она.

Клейкая лента не давала ей позвать на помощь. В широко открытых глазах плескался ужас. Она знала, что ее ждет.

Ему было нисколько ее не жаль. Он не чувствовал жалости ни к одной из женщин, которых он приговорил к смерти. И все же на его глазах выступили слезы. Так было и в предыдущие разы. Он оплакивал не своих жертв, а самого себя. Хотел бы он быть достаточно сильным, чтобы посмотреть правде в глаза. Почему она бросила его, почему обрекла на детство, которое ему не предназначалось? Он никогда не узнает. Он не хотел знать. Правда может причинить боль. Он не может допустить, что причина окажется не той, которую он придумал для себя за годы страданий. Она оставила его в монастыре из эгоизма — вот и все. Вот почему она заслуживала смерти. Она поступила так с ним, хотя он ни в чем не был виноват. Она убила его при жизни, она похоронила его в гробнице — в том доме, где он получал лишь презрение и боль.

Динь-дон…

Колокол продолжал звонить. Мобильный телефон, который он держал в свободной руке, передавал металлический гул в прямом эфире. Тюльпан на двери часовни отлично дополнял картину. Его насыщенный красный цвет контрастировал с камнем стен и непритязательно темным деревом.

— Добро пожаловать, — прошептал он, глядя на счетчик зрителей.

Несмотря на ранний час, к онлайн-трансляции присоединились уже три тысячи человек. Скоро их станет еще больше. Впервые в жизни он чувствовал себя значимым.

Его взгляд упал на женщину, которая могла оказаться его матерью. На мгновение он ощутил искушение повернуть камеру в ее сторону, чтобы продемонстрировать зрителям весь ужас ее мучений. Это ведь то, чего они так ждут: никто не заходит в социальные сети, чтобы посмотреть на колокол.

Нет, это безумие. Так он даст полиции подсказку, которая может спасти Саре жизнь.

Он зарыдал, не сдерживаясь. Хулия все испортила, ему пришлось принять самое трудное решение в своей жизни. И ему было неприятно осознавать, что он оказался слабее, чем думал.