Кэтрин Фолкнер - Гринвич-парк

— Поначалу, когда я пришел к ним и сделал то заявление, они особо не почесались, — отвечает он. — Но теперь за дело взялась новая команда, и уж они на меня насели. Забрали мой телефон, произвели обыск в квартире. А все потому, что в прошлом году я попался. Запросто навесят на меня что-нибудь, если удастся.

— Так Рори-то почему арестовали?

— Понятия не имею, — пожимает он плечами. — Если Рори и знал Рейчел, для меня это новость.

Помедлив, он предлагает:

— Может, пойдем покурим?.

— Уж больно холодно на улице, — морщусь я.

— Куртку мою накинь.

Мы сидим на Кенсингтон-Хай-стрит. Он курит. Я — в его куртке, накинутой на плечи, — держу в ладонях свой бокал с вином. Смотрю на мигающие рождественские огни, на сверкающие витрины. Люди ловят такси, вытягивая вперед руки в перчатках. К ним почти бесшумно подкатывают по слякоти сияющие черные автомобили.

— Я знаю, что все думают, — произносит Чарли. — Что думает полиция. У них на лицах это написано. Они со мной разговаривают как с наркодилером.

Вид у него грустный-прегрустный.

— Брось, Чарли. Никто не считает тебя наркодилером.

— Ты — нет. А они считают. Они и мой чертов братец. Знаешь, даже после всего, что случилось, он ждет, что я буду приносить ему дурь, на его вечеринки. Только для этого я им и нужен. Лицемеры хреновы.

— Что значит «они»? Ты кого еще имеешь в виду?

— Забудь, — качает головой Чарли. — Я ничего не говорил.

— Чарли, не уходи от ответа. Кого ты имеешь в виду? Серена тоже заказывает тебе наркотики?

Он попыхивает сигаретой, выпуская в ночной воздух вьющуюся струйку дыма.

— Нет. Во всяком случае, не кокс.

Я смотрю на него.

— А что?

— Она только один раз обратилась, недавно. Меня это взбесило. Я ее послал. К тому же она какую-то непонятную дрянь просила… даже не знаю, где это можно достать.

— Что именно?

— Что-то из бензо, сверхмощное. Ксанакс или, может, диазепам.

Я ошеломлена.

— Мы говорим об одной и той же Серене?

Чарли печально улыбается:

— Ну да, я тоже был немало удивлен.

— На что ей психотропы?

Чарли пожимает плечами, снова затягивается сигаретой.

— Спроси что-нибудь полегче.

Вчера вечером мы с Дэниэлом вместе смотрели новости. Я натянула на колени одеяло, сидела, в ужасе вцепившись в мужа. Сначала пустили повторный показ обращения отца Рейчел. Со слезами в дрожащем голосе он умолял откликнуться тех, кому хоть что-то известно о местонахождении его дочери. Чем чаще срывался его голос и собирались слезы в глазах, тем активнее щелкали фотокамеры и сверкали вспышки, словно своим выступлением он спровоцировал сбой в электросети. Потом на экране появилась фотография Рейчел: накрашенное лицо, темно-красное платье, кривая пиратская улыбка. Следом — офис компании Рори и Дэниэла с полицейским, застывшим на страже у входа. После рекламного ролика о проекте переустройства пристани неожиданно показали отрывок из репортажа восьмидесятых о папе и его компании «Хаверсток», который я никогда не видела. Я рот открыла от изумления, когда он возник на телеэкране, внешне точно такой, как на наших детских фотографиях, — еще не облысевший. Широко улыбаясь, он рассказывал о своем знаменитом проекте реконструкции Табачных доков, обменялся рукопожатием с Маргарет Тэтчер. Далее другой репортаж — полная противоположность предыдущему — снятый на днях: Рори, угрюмый и злой, входит в отделение полиции. На нем его самый элегантный костюм, в котором я видела его сотню раз; за ним, пытаясь не отставать, семенит его эффектная адвокатесса. В его взгляде, я замечаю, застыл страх. У меня от слез защипало в глазах. Что бы Рори ни натворил, он был и остается моим старшим братом.

Сегодня утром Дэниэл ушел из дома до того, как рассвело. Таким расстроенным и подавленным я его еще не видела. Боже, какое у него было лицо, когда в новостях показали «Хаверсток». Он столько труда вложил в эту компанию. Не знаю, оправится ли фирма от столь чудовищного удара. Одно хорошо — что папа не дожил до такого позора.

Арест Рори не мог бы случиться в более неудачное время: заказчик не успел подписать договор на следующий этап строительства нового комплекса, а теперь и вовсе ведет речь о том, чтобы отложить подписание до того, как «ситуация стабилизируется». Полиция опечатала помещения компании. Дэниэл даже в здание не может войти.

Он намерен работать в библиотеке. Сказал, чтобы я звонила ему немедленно, если мне что-то понадобится или начнутся схватки. Он находится поблизости, за углом: сразу примчится. Я в ответ лишь кивнула и снова включила программу новостей. Сдается мне, что журналистам полиция сообщает больше, чем нам. Рори до сих пор не отпустили. А прошли уже почти сутки. О чем его спрашивают? Что он отвечает?

Я обдумываю разные варианты развития событий. Только этим теперь и занимаюсь. Представляю Рейчел в поезде, несущем ее куда-то на север, например, в Шотландию. Или в автомобиле: она мчится между высокими елями, а за ней тянется ослепительный рубиновый шлейф задних фар. Лес раскрывает свою пасть и заглатывает ее.

По ночам она мне снится. Меня мучают кошмары: то ее сбивают машины, то она, выброшенная из окна, лежит в канаве среди осколков стекла. Порой она приходит даже после смерти — призрак в длинном красном плаще с поднятым капюшоном, вместо лица — темная дыра. В некоторых снах я вижу себя в образе Рейчел. Бегу по парку, лавируя между стволами деревьев, а за мной гонится волк либо дровосек с болтающимся на поясе топором. Или я тону, а потом наблюдаю за самой собой сверху, и я — это не я, а она. Это ее бледное лицо колышется на мелководье галечного пляжа, ее черные волосы расплываются веером в серо-зеленом прибое.

Я встаю поздно, плетусь вниз, силясь стряхнуть с себя сон. Все тело болит. Открывая почтовый ящик, я думаю, что, возможно, она случайно свалилась в реку. Рейчел любила посидеть в «Трафальгар армз». Я представляю низкий парапет, вспученные бурые воды Темзы. Сколько времени должно пройти, чтобы труп всплыл? Несколько часов? Несколько дней? Несколько месяцев? Воображение помимо моей воли рисует ее тело, качающееся на воде. Она лежит лицом вниз, кожа пастозного цвета, суставы раздулись от речной воды, под ней расстилается одеяло из насекомых. Я закрываю глаза. Все, стоп, одергиваю я себя. Хватит.

Погруженная в раздумья, я лишь пробегаю глазами письмо, не вникая в его смысл. Потом спохватываюсь. Не может быть. Это какая-то ошибка. В следующую минуту звоню Брайану, консультирующему нас по финансовым вопросам. Батарейка в телефоне садится, а зарядное устройство осталось на верхнем этаже. Письмо я стискиваю в одной руке, телефон держу в другой. Мой звонок переводят в режим ожидания. В трубке звучит какая-то песня в исполнении Элвиса Пресли. Я опасаюсь, что телефон вот-вот разрядится.