Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

Возможно, Роберт все-таки является номером первым в моем списке подозреваемых, а Брент вторым. Не знаю.

3. Робин Осборн, викарий.

У Алана Конвея есть привычка заходить в конце игры с мелкой карты. Так, в «Нет покоя нечестивым» Агнес Кармайкл, оказывающаяся в итоге убийцей, не произносит за всю книгу ни слова, — что не удивительно, потому как она немая. Не думаю, что Осборн убивает сэра Магнуса из-за Дингл-Делла. Не могу представить и как он убивает Мэри Блэкистон по причине чего-то, найденного ею на его столе. Но определенно любопытно, что его велосипедом воспользовались во время второго преступления. Действительно ли викарий находился все это время в церкви? И на странице 115 Генриетта замечает на рукаве мужа кровавое пятно. Больше об этом не упоминается, но у меня нет сомнений, что Конвей должен вернуться к этому факту на последних страницах.

Еще интерес вызывает отпуск, проведенный Осборном с женой в Девоншире. Он явно не хотел отвечать Пюнду на вопрос о нем («викарий явно растерялся») и даже отказывался сообщить название отеля. Быть может, я копаю слишком глубоко, но родители Брента тоже умерли в Девоншире. Существует ли тут какая-то связь?

4. Мэтью Блэкистон, отец.

На самом деле ему следовало бы занимать первую строчку моего списка, поскольку нам без обиняков сообщают о его непосредственной причастности к смерти супруги. Пюнд говорит об этом в конце шестой части: «Он убил свою жену» — и вариант, что он лукавит, исключается. Во всех восьми книгах, даже когда сыщик допускал ошибку (ложный арест в «Рождестве Аттикуса Пюнда», возмутивший читателей, решивших, что Конвей играет не по правилам), он всегда был на сто процентов искренен. Если Пюнд заявил, что Мэтью Блэкистон убил жену, то это так и есть, хотя и досадно, что он не разъясняет почему. И если уж на то пошло, не говорит, как именно пришел к этому выводу. Разгадка, разумеется, находится в отсутствующих главах.

Убил ли Мэтью также сэра Магнуса? Не думаю. Мне удалось выяснить по меньшей мере одну деталь: отпечаток ладони в цветочной клумбе был оставлен Блэкистоном, когда он заглядывал через прорезь для писем. «Я почувствовал, что падаю, и думал, что вот-вот потеряю сознание» — это его собственные слова. Видимо, он выставил руку и оперся на нее, оставив след в мягкой почве. Он убил жену и по какой-то причине вернулся на место преступления. Если этот так, то, как ни малоправдоподобно это звучит, в Саксби-на-Эйвоне есть второй убийца, расправившийся с сэром Магнусом по какой-то совсем другой причине.

5. Кларисса Пай, сестра.

Иногда при чтении остросюжетного детектива я начинаю подозревать кого-то без особой на то причины. Вот так и здесь. Кларисса имела все основания ненавидеть брата и, похоже, намеревалась избавиться от леди Пай и ее сына Фредди в расчете унаследовать Пай-Холл. Вся история про кражу физостигмина с целью самоубийства вполне может оказаться ложью. Это объясняет также необходимость разделаться с Мэри Блэкистон. И не стоит забывать, что у Клариссы имелся ключ от парадной двери Пай-Холла. Об этом упоминается однажды, на странице 42, но больше ни разу.

Есть еще история про доктора Реннарда и махинацию с близнецами при рождении. Когда Кларисса узнала правду? В самом ли деле когда ей рассказала доктор Редвинг? Этот вопрос я задаю исключительно потому, что на странице 78 есть любопытное упоминание об Эштон-Хаусе, где живет доктор Реннард. В своей погребальной речи викарий говорит, что Мэри Блэкистон регулярно посещала дом престарелых. Возможно, Реннард рассказал ей о случившемся, и, зная Мэри, легко предположить, что она поделилась с Клариссой. Это давало Клариссе веский мотив убить и Мэри, и сэра Магнуса. Физостигмин предназначался для леди Пай и Фредди. Не исключено, что и падение доктора Реннарда не было случайным... Впрочем, быть может, я захожу слишком далеко?

Я отмела Уайтхедов, доктора Редвинг и ее супруга-художника, Фрэнсис Пай и слегка карикатурного Джека Дартфорда. У каждого из них имелся мотив убить сэра Магнуса, но мне не удалось обнаружить ни единой причины, чтобы желать вреда Мэри Блэкистон. Остается Джой Сандерлинг, наименее очевидная подозреваемая из всех. Но зачем ей было убивать кого-либо, и более того: с какой стати ехать к Аттикусу Пюнду?

Короче говоря, вот так я провела вторую половину воскресного дня: листала рукопись, делала заметки, но не пришла толком ни к чему. Вечером я с парой друзей ходила в Британский институт киноискусства на показ «Мальтийского сокола», но не могла сконцентрироваться на хитросплетениях сюжета. Я размышляла о Магнусе и Мэри, об окровавленных обрывках бумаги, о мертвых собаках и письмах не в тех конвертах. А также пыталась понять, почему рукопись оказалась неполной, и злилась, что Чарльз мне не перезвонил.

И ближе к ночи узнала почему. Я взяла такси, у водителя работало радио. Это была четвертая позиция в вечернем выпуске новостей: умер Алан Конвей.

Меня зовут Сьюзен Райленд, я возглавляю отдел художественной литературы в «Клоуверлиф букс». Должность не такая большая, как кажется, потому что в здании нас всего пятнадцать человек плюс собака и мы выпускаем не больше двух десятков книг в год. Через меня проходит около половины. Для такого маленького издательства мы не на самом плохом счету. С нами сотрудничают пара весьма уважаемых романистов, обладателей литературных премий, популярный автор фэнтези и детский писатель, уже выдвинутый на звание нового лауреата. Нам не по карману выпускать продукцию по цене кулинарных книг, но в прошлом мы славно поработали, издавая путеводители, книги по саморазвитию и биографии. Но нехитрая правда заключается в том, что Алан Конвей был самым знаменитым из наших имен, и весь наш финансовый план зависит от успеха «Английских сорочьих убийств».

Компанию основал одиннадцать лет назад Чарльз Клоувер, человек, хорошо известный в отрасли, и я была с ним с самого начала. Мы вместе работали в «Орионе», когда он решил отделиться, разместившись в купленном им здании рядом с Британским музеем. Интерьеры полностью устраивали его: три этажа, узкие коридоры, потертые ковры, деревянные панели, не так много дневного света. В эпоху, когда все прочие настороженно входили в двадцать первый век — издатели, как правило, не числятся в первых рядах, если дело касается социальных или технологических модернизаций, — Чарльз был вполне счастлив в роли ретрограда. Что же, ему довелось работать с Грэмом Грином, Энтони Бёрджессом [15] и Мюриэл Спарк [16]. Сохранилась даже фотография, за которой он на ужине с очень пожилым Ноэлом Кауардом [17]. Впрочем, сам Чарльз неизменно утверждает, что был так пьян, что не помнит даже названия ресторана и ни единой из фраз, сказанных великим человеком.