Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

– Я и не знал, что тебе нравятся «Звуки музыки» .

– А мне и не нравится, – сказала она, последнее слово было растянуто из-за зевка.

– Ну, прошлой ночью тебе нравилось. Я не против, если ты хочешь сидеть в кабинете. Просто не забывай выключать проигрыватель, когда уходишь.

Моя жена недоуменно глянула на меня заспанными глазами.

– Какой проигрыватель?

– Который на моем столе, – сказал я. – Он играл прошлой ночью. Я решил, что ты не могла уснуть, поднялась туда и слушала музыку.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – сказала Джесс, подходя к кофейнику. – Я спала всю ночь.

Тогда была моя очередь смотреть недоуменно.

– Ты вообще не заходила в мой кабинет?

– Нет.

– И ты не включала проигрыватель?

Джесс налила себе в кружку кофе.

– Если бы я и включала, то уж точно не выбрала «Звуки музыки» . А ты спрашивал Мэгги? Она любит этот фильм. Может, это она там шастала?

– В полночь?

– Я не знаю, что тебе ответить, Юэн, – сказала Джесс и села за стол. – А ты его включал?

– Да, – сказал я. – Но это было два дня назад. Прямо перед тем, как Мэгги поранилась.

– И ты его выключил?

Я не знал. Я помнил только то, что услышал крики из леса и врезался в проигрыватель, когда выбегал из кабинета. А потом, учитывая то, что надо было отвезти Мэгги в травмпункт и изучить кладбище в лесу, у меня не было времени вернуться в кабинет до вчерашней ночи.

– Теперь, когда ты мне напомнила, я не уверен, что выключил.

– Ну вот, – Джесс сделала большой глоток, гордая собой. – Ты оставил проигрыватель включенным, и что-то сбило иголку. И вот, дом ожил звуками музыки.

– Но что могло ее сбить?

– Мышь? – предложила Джесс. – Или летучая мышь? Это старый дом. Я уверена, что в его стенах кто-то снует.

Я нахмурился.

– Даже думать об этом не хочу.

И все же я думал. Вполне возможно, что в кабинете живет какое-то животное. В конце концов, в Комнате Индиго была змея. Хотя крайне маловероятно, что какое-то животное могло случайно воспроизвести запись.

После завтрака я вернулся на третий этаж и осмотрел проигрыватель. Все выглядело нормально. Выключен, иголка снята, никаких признаков того, что здесь где-то был грызун. Я стукнул по рычагу, просто чтобы посмотреть, может ли он так просто опуститься, будь то из-за человека или мыши.

Не может.

Вот тебе и теория Джесс. И это означало, что виновницей должна быть Мэгги.

Прежде чем выйти, я отключил проигрыватель. На всякий случай. Затем я направился в крыло Мэгги, чтобы сказать ей, что она должна спрашивать разрешения, прежде чем войти в мой кабинет. Мне казалось, это единственный способ предотвратить что-то подобное в дальнейшем.

Я нашел Мэгги одну в игровой рядом с ее комнатой. Только она вела себя не так, будто бы сидела одна. На полу, с грудой игрушек перед собой, она, казалось, разговаривала с воображаемым человеком напротив нее.

– Ты можешь смотреть, но ничего не трогай, – сказала она, повторяя то, что Джесс говорила ей почти каждый раз, когда мы ездили по магазинам. – Если хочешь играть, то найди свои игрушки.

– С кем ты разговариваешь? – спросил я из дверного проема. В Берлингтоне Мэгги ни разу не подавала признаков, что у нее есть воображаемый друг. Тот факт, что теперь у нее он был, заставил меня задуматься, не было ли это из-за того, что три дня назад нас навестили дочери Эльзы Дитмер. И теперь, когда она наконец-то узнала, каково это, иметь друзей, возможно, Мэгги жаждала большего.

– Просто с девочкой, – сказала она.

– Она твоя новая подруга?

Мэгги пожала плечами.

– Не совсем.

Я шагнул в комнату, сосредоточившись на том участке пола, где должна была сидеть ее воображаемая подруга. Хотя там никого и не было, Мэгги расчистила для нее место.

– У нее есть имя?

– Не знаю, – ответила Мэгги. – Она не может говорить.

Я присоединился к ней на полу, стараясь не задеть то пространство, где сидела ее воображаемая подруга. Я все еще чувствовал себя виноватым, когда обвинил Мэгги во лжи о девочке в шкафу. Она не лгала. Она притворялась.

– Понятно, – ответил я. – Так кто же из вас был вчера в моем кабинете?

Мэгги посмотрела на меня так же недоуменно, как и Джесс на кухне. Голова чуть наклонена. Правая бровь поднята. Морщинки на лице. Они были так похожи, что иногда даже пугало. Единственная разница заключалась в повязке на лице Мэгги, которая смялась, когда та нахмурилась.

– В каком кабинете? – спросила она.

– В комнате на третьем этаже. Ты там не была, да?

– Нет, – ответила Мэгги так, что я не мог сомневаться в ее правдивости. Когда она врала, в ее голосе обычно звучала некая пустота. Ее голос все еще оставался убедительным, когда она повернулась к пустому месту напротив нее и сказала:

– Ты туда тоже не ходила, да?

Она замерла, выслушивая немой ответ, который был слышен только ей.

– Нет, – проинформировала меня Мэгги. – Прошлой ночью она была в деревянной коробке.

Эти два слова, сами по себе безобидные, приобретали зловещее новое значение, когда употреблялись вместе. Это навело меня на мысль о гробе и маленькой девочке, лежащей в нем. Я улыбнулся Мэгги, пытаясь скрыть внезапное беспокойство.

– В какой деревянной коробке, солнышко?

– В моей комнате. Где мамочка повесила вещи.

Шкаф. Опять. Мне казалось странным, что она так зациклилась на простом предмете мебели. Я сказал себе, что Мэгги всего лишь пять лет и она делает то, что делают все дети ее возраста. Играет. Притворяется. Не врет.

Но потом я вспомнил звуки, которые постоянно слышал во сне. И глухой удар, который определенно не был сном. Это заставило меня задуматься о том, что Хиббс говорил о доме, который помнит. И о том, как закрылась дверь Мэгги той ночью, словно ее потянула невидимая сила. Меня охватил ужас, и у меня вдруг пропало всякое желание потакать воображению дочери. На самом деле в тот момент я хотел лишь выйти из этой комнаты.

– У меня есть идея. Пошли поиграем во дворе, – я сделал паузу, подумывая сделать одну маленькую уступку воображению Мэгги. – Твоя новая подруга тоже может пойти.

– Ей нельзя уходить, – сказала Мэгги, когда взяла меня за руку. Перед тем как выйти из игровой, она повернулась обратно к тому месту, где все еще сидела ее воображаемая подруга. – Можешь остаться. Но скажи остальным, что я не хочу их видеть.

Тогда я застыл, пораженный одним словом моей дочки.

Остальным.

Невидимая девочка, с которой говорила и играла Мэгги – это не единственный ее воображаемый друг.

– Я переживаю за Мэгги, – сказал я Джесс той ночью, когда мы ложились спать. – Мне кажется, она отрезана от мира. Ты знала, что у нее есть воображаемые друзья?

Джесс высунула голову из ванной с зубной щеткой в руке и пенящимся ртом, как у Куджо.