Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

Я подхожу к витрине и уже хочу сказать женщине, поправляющей пирожные, как мне нравится их дизайн. Комплимент замирает на моих губах, когда женщина встает из-за прилавка и я вижу, кто она.

Марта Карвер.

Я узнаю ее по фотографиям, которые видела еще подростком, когда была одержима «Домом ужасов» – тогда я еще надеялась, что гугл поможет заполнить пробелы в моих знаниях. Она стала старше и мягче. Лет пятидесяти, каштановые волосы с проседью у корней, в желтой блузке и белом фартуке она выглядела как настоящая Матрона. Я сразу же замечаю ее очки – та же самая нелепица, которую она носила на всех тех фотографиях.

Очевидно, я не единственная, кто умеет гуглить, потому что она явно знает, кто я. Ее глаза слегка расширяются, что выдает ее удивление, а челюсть сжимается. Она откашливается, и я готовлюсь к гневной тираде о своем отце. Это было бы оправданно. Из всех людей в Бартлби, кто ненавидит Книгу, у Марты Карвер есть на это самые большие основания.

Но вместо этого она натягивает вежливую улыбку и говорит:

– Что я могу вам предложить, мисс Холт?

– Я…

Простите. Вот, что я хочу сказать. Простите, что мой папа использовал в своей книге вашу трагедию. Простите, что из-за него весь мир знает о том, что сделал ваш муж.

– Кофе, пожалуйста, – вот, что я в итоге говорю; слова сжимают мое горло. – С собой.

Марта больше ничего не говорит, пока наливает кофе и отдает мне. Я выдавливаю вымученное «Спасибо» и отдаю десятидолларовую купюру. Вся сдача идет в банку с чаевыми, как будто семь долларов смогут компенсировать двадцать пять лет боли.

Я уверяю себя, что смысла извиняться нет. Что все это сделал мой папа, а не я. Что я такая же жертва, как и она.

Но когда я выхожу из пекарни, я знаю две вещи.

Первое – я трусиха.

И второе – надеюсь, что я больше никогда в жизни не повстречаюсь с Мартой Карвер.

Я возвращаюсь из продуктового магазина с дюжиной бумажных пакетов в багажнике пикапа. Поскольку кухня Бейнберри Холл оставляет желать лучшего, я запаслась едой легкого приготовления. Консервированные супы, хлопья, замороженные обеды, которые можно разогреть в микроволновке столетней давности.

Подъезжая к дому, я вижу, что на круговой подъездной аллее уже припаркована «Тойота Камри». Вскоре из-за угла дома появляется мужчина, будто он только что бродил по территории. Ему чуть за пятьдесят, подтянутый, с аккуратной бородкой, в клетчатом спортивном пиджаке и галстуке-бабочке в тон. Из-за этого наряда он похож на старого торговца. Не хватает только соломенной шляпы и бутылочки «целебного» масла. Когда он подходит, протягивая одну руку и сжимая в другой блокнот репортера, я понимаю, кто это.

Брайан Принс.

Не могу сказать, что меня не предупреждали.

– Рад вас видеть, Мэгги, – говорит он так, будто мы старые друзья.

Я выпрыгиваю из пикапа, нахмурившись.

– Вы вторгаетесь в частную собственность, мистер Принс.

– Прошу прощения, – говорит он, нарочито поклонившись. – Я слышал, что вы вернулись в город, поэтому решил приехать сюда и проверить. Когда я увидел, что ворота открыты, то понял, что все слухи – правда. Надеюсь, вы не против, что я так вмешиваюсь.

Я хватаю пакет из пикапа и тащу его к крыльцу.

– А вы уйдете, если я скажу, что против?

– Неохотно, – отвечает он. – Но я все равно вернусь, так что можно тогда сразу все обсудить.

– Что обсудить?

– Наше интервью, конечно же, – говорит он.

Я возвращаюсь к пикапу и беру еще два пакета.

– У меня не очень-то много новостей, мистер Принс.

– Ну нет, смею не согласиться. Думаю, горожанам было бы очень интересно узнать, что один из членов семьи Холт снова въехал в Бейнберри Холл.

– Я не въезжаю, – говорю я. – Я, наоборот, выезжаю. Вот ваша статья в двух предложениях.

– Какие у вас планы на этот дом?

– Отремонтировать и продать, надеюсь, с прибылью, – говорю я, кивая в сторону оборудования на лужайке и направляясь к крыльцу. Сначала настольная пила. Потом электрическая шлифовальная машина. Потом кувалда.

– Тот факт, что Бейнберри Холл скоро снова будет на рынке недвижимости, уже сам по себе сенсация, – говорит Брайан.

В глубине души я знаю, что Брайан Принс ни в чем не виноват. Он услышал сенсацию о доме с привидениями, взял интервью у моего отца и записал все, что тот сказал. Он просто делал свою работу, как и Тесс Олкотт делала свою. Винить во всем этом можно только двух людей – моих родителей, хотя даже они не подозревали, что история Бейнберри Холл превратится в такой неуправляемый феномен. И все же это не мешает мне подумывать о том, чтобы схватить кувалду и прогнать Брайана Принса с моей территории.

– Хоть сенсация, хоть нет, я не хочу с вами разговаривать, – заявляю я.

– А ваш отец хотел, – отвечает он. – Но, к сожалению, у него так и не представилось возможности.

Я опускаю пакеты на крыльцо, мои ноги дрожат от удивления.

– Вы общались с моим отцом?

– Не часто, – говорит Брайан. – Но мы продолжали переписываться на протяжении многих лет. И одна из тем, которую мы обсуждали незадолго до того, как его болезнь ухудшилась, заключалась в том, что он вернется сюда и даст мне интервью.

– Полагаю, это ваша идея.

– На самом деле это предложил ваш отец. Говорил, что это будет эксклюзивное интервью. Что мы с ним поговорим в этом же доме двадцать пять лет спустя.

И еще одна вещь, о которой папа никогда не упоминал – возможно, потому что знал, что я попытаюсь отговорить его от этого.

– Он сказал вам, в чем будет суть интервью? – спрашиваю я, обдумывая, могла ли это быть попытка наконец-то признать правду после стольких лет. Своего рода исповедь, совершенная на месте преступления.

Брайан Принс немедленно отвергает эту теорию.

– Ваш отец сказал, что хочет подтвердить все то, что написал в своей книге.

– И вы просто ему потакали? – говорю я, и мое мнение о Брайане Принсе резко меняется. Может быть, он не так уж невинен, как мне показалось вначале. – Хотели слушать, как мой отец врет напропалую, и записывать это как факт?

– Я не собирался упрощать ему задачу, – говорит Брайан, суетливо поправляя галстук-бабочку. – Я хотел задавать трудные вопросы. Попытаться докопаться до истины.

– Правда в том, что он все выдумал, – говорю я. – Это все знают.

– Вряд ли все так просто, – парирует он.

Поскольку Брайан Принс явно не собирается уходить в ближайшее время, я сажусь на ступеньки крыльца. Когда он садится рядом со мной, я не нахожу сил прогнать его. Не говоря уже о том, что мне было любопытно узнать, почему же, по его мнению, мы покинули Бейнберри Холл.

– Вы расследовали его заявления? – спрашиваю я.

– Тогда еще нет, – признается Брайан. – Во-первых, у меня не было доступа к этому дому. К тому же у меня были и другие новости.