Энн Рул - Убийца рядом со мной. Мой друг – серийный маньяк Тед Банди

Всего трое из сотен заключенных-смертников во Флориде смогли пережить три постановления о приведении в исполнение смертного приговора. С 1979 года было казнено шестнадцать человек. И не было ни одного другого преступника, который вызывал в жителях Флориды такую ненависть и возмущение, как Банди. Многие из них уже не воспринимали его как человеческое существо. Он был для них просто источником зла.

Первый день августа 1987 года принес новости всем нам, тем, кто освещал процесс над Тедом в Майами. По мрачному совпадению у шестидесятидвухлетнего судьи Эдварда Дугласа Коварта случился тяжелый сердечный приступ ровно через восемь лет и один день после того, как он приговорил Теда Банди к смерти за убийства в «Хи Омега». 31 июля 1979 года судья Коварт посоветовал Теду «поберечь себя».

В субботу 1 августа 1987 года судья Джеральд Ветерингтон, наследовавший Коварту на посту главного судьи 11 округа в 1981 году, позвонил Коварту, чтобы обсудить с ним какой-то рутинный судебный вопрос, и нашел его в добром здравии и хорошем настроении.

После чего Эд Коварт отправился поработать у себя во дворе. Была сильная жара, он зашел в дом выпить холодной воды и почувствовал сильную боль в груди. Родственники отвезли его в больницу больше в качестве предосторожности, чем опасаясь чего-то серьезного. Вначале Коварта положили в отделение интенсивной терапии, а затем перевели в отдельную палату. Казалось, что ничего серьезного действительно не произошло. Все анализы назначили на утро понедельника.

Но Эд Коварт скоропостижно скончался в воскресенье ночью от обширного инфаркта.

Его смерть стала громадной профессиональной и личной утратой для юридической системы всей южной Флориды. Утром в понедельник, когда печальный слух распространился по всему зданию, в Дворце правосудия приспустили флаги.

Судьи плакали вместе с секретаршами и судебными исполнителями. Эд Коварт всегда был примером судьи, уравновешивающим жесткую справедливость правосудия личным человеческим сочувствием. Когда он был вынужден отправить полицейского в тюрьму за лжесвидетельство, взятку и недолжное применение оружия, он дал осужденному двухнедельную отсрочку, так как тот обещал свой маленькой дочери отвезти ее в Диснейленд.

Слова Коварта «Да будет милосерден Господь к душе вашей», обращенные к осужденным на смерть убийцам, всегда звучали так искренне, как будто исходили из уст священника. У меня в памяти все еще звучат его слова, обращенные к Теду, к его адвокатам и стороне обвинения за десять лет до того.

Он был очень хорошим человеком.

У Коварта осталась жена Элизабет сорока одного года и две дочери, Сьюзан и Патриция.

Судья Коварт, не страдавший никакими серьезными болезнями, умер. Тед Банди, жизнь которого в течение восьми лет находилась под дамокловым мечом смертного приговора, был жив и здоров. И имел все шансы на довольно долгую жизнь.

Вот-вот должно было начаться новое юридическое сражение. В течение некоторого времени Джеймс Коулмен и Полли Нельсон намекали на то, что могут начать наступление на приговоры, вынесенные Теду, под углом зрения его психической дееспособности. Создавалось впечатление, что в его длительном процессе может начаться новый поворот. «В их словах был некоторый смысл. Суды над Тедом Банди не могли быть справедливыми, так как во время их проведения он не находился в здравом уме».

Начинался новый виток кампании по спасению Теда от электрического стула. Пока Полли Нельсон и Джим Коулмен приводили аргументы, что Тед был недееспособен во время суда по делу Кимберли Лич, офис Генеральной прокуратуры Флориды готовился к опровержению их доводов. Они понимали, что Тед был в здравом уме, вполне дееспособен и прекрасно отдавал отчет в своих поступках на протяжении всех судебных процессов. Более того, он выступал в качестве собственного защитника на суде в Майами. Ему удалось во время суда в Орландо заключить вполне законный брак с Кэрол Энн Бун. Он выглядел вполне вменяемым.

В начале октября 1987 года мне позвонили из офиса Генерального прокурора Флориды. Заместители генпрокурора Курт Барх и Марк Минзер спросили, соглашусь ли я выступить в качестве свидетеля-эксперта со стороны обвинения в вопросе о вменяемости Теда Банди во время процессов 1979 и 1980 годов.

Я вспомнила о том времени, когда в 1976 году Тед рассматривал возможность моего выступления в качестве свидетеля с обоснованием его нравственной и психической полноценности. Тогда я не смогла этого сделать, и, к счастью, он нашел кого-то другого. Теперь практически с той же просьбой ко мне обращалась противоположная сторона.

Вопрос о вменяемости всегда крайне спорный. Даже психиатр не может со всей определенностью сказать, какие мысли бродили в голове у убийцы в момент преступления или на суде. Бесспорно то, что я была в постоянном контакте с Тедом с сентября 1975 года до суда в Майами – в принципиально важный четырехгодичный период. И я знала его в течение нескольких лет до того. Последний раз я говорила с ним по телефону в конце июня – начале июля 1979 года. В тот момент его интеллект работал не хуже любого компьютера. И наблюдая за ним в суде, я видела человека, полностью себя контролирующего.

Я могла свидетельствовать только о своем восприятии Теда. И все.

Мне пришлось сказать «да». Если бы Теда объявили недееспособным задним числом, вердикт по делу Кимберли Лич и, возможно, вердикты по делу о «Хи Омега» отменили бы и назначили новые суды. Возникала вполне реальная опасность, что Тед Банди мог пробраться сквозь чащу юридической казуистики обратно в Колорадо, где у стороны обвинения были довольно сомнительные материальные улики в деле об убийстве Кэрин Кэмпбелл, а, возможно, добраться и до Юты. При определенной удаче и благодаря квалифицированным адвокатам он мог бы вновь вернуться к делу «Пойнт-ов-зе-Маунтин», по которому получил приговор за попытку похищения Кэрол Даронч. Как невероятно это ни звучало, но благодаря американской судебной системе жизнь Теда превратилась в некий миф. Он был все еще жив, и один этот факт вызывал жутковатые подозрения, что Теда Банди невозможно победить и уничтожить.

Я согласилась выступить в качестве свидетеля во Флориде на слушаниях о вменяемости Теда. В тот момент я поняла, что буду в одном зале суда с Тедом, когда буду говорить судье, что он не должен ускользнуть от наказания за свои преступления, поскольку я уверена в его вменяемости. Это была крайне неприятная мысль. Тед будет вне себя от злости, но ведь он и прежде часто злился на меня. Моя ценность для стороны обвинения состояла в том, что я знала его в то самое время, о котором шла речь. У меня не было выбора.