Давид Кон - Заложник

Заложник перевел дыхание и вновь взглянул на Юсуфа, словно вновь решил предложить тому оценить услышанную информацию. Но Юсуф выдержал взгляд и не произнес ни слова.

— Я задал себе вопрос, — продолжил заложник, — а что это за место, где есть все энергии, кроме энергии Творца в его явном проявлении?

Заложник опять замолчал, возможно, ожидая, что доктор что-то скажет. Но Юсуф упорно молчал, и заложник продолжил:

— Этим местом является наш материальный мир. В нем есть все энергии, созданные Творцом, кроме энергии явного проявления Творца. Вы ведь согласитесь, доктор, что в материальном мире Творец явно не проявляется.

Юсуф понял, что дальше отмалчиваться ему не удастся. Заложник смотрел на него со светлой улыбкой. Юсуф нарочито мрачно кивнул и проговорил сухо:

— Явно не проявляется.

Заложник просиял, будто звук голоса доктора доставил ему несказанное удовольствие.

— Все остальное было просто. — Заложник закрыл книгу и со все тем же радостным видом продолжил: — Четыре буквы в середине слова, «реш», «алеф», «шин» и «йуд», составляли слово «раши», то есть «моя голова».

Заложник развеселился не на шутку и даже подмигнул собеседнику. Этот переход от уныния к веселью не понравился Юсуфу, он исподлобья наблюдал за заложником, опасаясь заметить в его глазах искры безумия.

— Весь материальный мир в моей голове. — Заложник поднял руки к лицу и двумя указательными пальцами коснулся висков. — Первым же словом книги Творец дал нам понять, как именно мы управляем энергиями. Вы понимаете, доктор?

Юсуф не успел отреагировать, но заложник остановился, только чтобы перевести дух.

— Мы управляем энергиями с помощью своих мыслей, — выпалил он.

Заложник, наконец, заметил устремленный на него пристальный взгляд доктора и заговорил спокойнее:

— И это решение Творца следует признать гениальным! Ведь оно означает, что мы можем управлять энергиями всегда. И никто из смертных не способен нам помешать. Человеку можно связать руки и ноги, заткнуть рот, зажать нос, закрыть уши. Но никто не сможет запретить нам мыслить, а значит, управлять энергиями! Мы мыслим всегда — на дне зловонной ямы и во дворце, в космосе и под землей, в тюрьме и на свободе. Мы всегда имеем возможность управлять энергиями, из которых состоим сами и весь окружающий нас мир.

Сохранить спокойный и размеренный тон заложнику не удалось. К концу фразы он опять разгорячился и почему-то перешел на шепот.

— А из этого вытекает только одно, — шептал заложник, обжигая щеку Юсуфа горячим дыханием. — Человек не зависит от другого человека. Он зависит только от Творца. Каждый из нас может самостоятельно построить отношения с Творцом, получать и отдавать любые энергии, и никто не в силах помешать этому. Ни родственники, ни друзья, ни враги, ни начальство.

Заложник отстранился от доктора, тяжело перевел дух и завершил фразу:

— И обо всем этом нам говорит первое слово книги.

Он замолчал. От внимательного взгляда Юсуфа не укрылась тонкая струйка пота, пробежавшая по его лбу.

— Вы хотите передохнуть?

Заложник нетерпеливо отмахнулся. Вернее, попытался отмахнуться, забыв о стальных наручниках. Рука его дернулась и уперлась в стол. Сталь глухо ударила по дереву.

— Нет, — он попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. — Я в полном порядке, доктор!

«Да уж, — подумал Юсуф. — В полном. Если не считать плена, подвала, охранников Тайсира и перспективы скорой гибели».

Заложник словно прочел мысли Юсуфа.

— Все устроится, доктор. Все устроится.

«Устроится, — усмехнулся Юсуф, — как же!» Так может говорить только человек, который не знает Тайсира. А может быть, заложник именно это и имел в виду, говоря об управлении энергиями с помощью мыслей. Думай только о хорошем, и хорошее произойдет. Как это называют наши доморощенные психотерапевты? Точно, позитивное мышление.

Заложник выслушал Юсуфа с легкой улыбкой на губах, но, когда тот закончил, покачал головой. Нет, позитивное мышление тут ни при чем.

— С помощью своих мыслей мы организуем обмен энергиями.

— Обмен энергиями? — удивился Юсуф. — С кем мы должны меняться?

— С духовным миром, — сказал заложник, и эти слова прозвучали так обыденно, словно обмен чем-то с духовным миром был самым обычным явлением для любого смертного.

Заметив удивленный взгляд доктора, заложник пояснил:

— Мы уже говорили, доктор, что мы с вами — не только физические тела. У нас есть духовные прообразы. Через них мы отправляем в духовный мир свои энергии, загрязненные жизнью в материальном мире. А оттуда получаем такое же количество чистых энергий.

Брови Юсуфа выразили сомнение, взгляд стал недоверчивым. Заложник понял, что был недостаточно убедителен, и поспешил договорить:

— Такой обмен энергиями — основа нашей жизни. В материальном мире нет чистых энергий. Все энергии, которые мы получаем с помощью еды и питья, загрязнены в той или иной степени. Любая материальная мысль, любое действие в материальном мире загрязняет нашу внутреннюю энергетику. Наполнить свои тела чистыми энергиями мы можем только с помощью обмена энергиями. И организовывать такой обмен должен каждый человек. Независимо от возраста, образования, пола, состояния здоровья, национальности или убеждений…

— И эта книга рассказывает, как именно нам организовать такой обмен? — перебил Юсуф, кивая на бордовую обложку.

— Именно так, доктор! Именно так! — Заложник поднял руки над столом. Стальные цепи натянулись. — В противном случае, в этой книге не было бы никакого смысла. И я был бы готов согласиться с любым неверующим человеком, который называет эту книгу «еврейскими сказками». И я…

В замочной скважине щелкнул ключ, и заложник осекся на полуслове. На пороге стоял охранник. Он перевел с заложника на Юсуфа взгляд, показавшийся Юсуфу подозрительным, поправил автомат за спиной и сказал:

— Приехал Тайсир. Он просит вас подняться, доктор.

Юсуф кивнул, поспешно встал и шагнул в сторону двери.

Заре не спалось. Юсуф тихо похрапывал рядом, повернувшись к ней лицом. А ей не спалось. Что делать? Как спасти мужа? Он молчит, ничего не хочет рассказывать. Понятно. Оберегает. От страшных вестей, от страшных рассказов, от страшных людей, с которыми он связал свою жизнь. Но сколько он так продержится? Сколько он сможет держать в себе те ужасы, которые видит у Тайсира? Воображение рисовало Заре темный подвал, заложника, стоящего на коленях, головорезов Тайсира и его самого, огромного, бородатого и страшного. Они бьют заложника плетью, топчут ногами. Течет кровь, лицо заложника теряет четкие очертания, покрывается шрамами и кровоподтеками. И тогда в подвал заталкивают Юсуфа. «Приведите его в чувство, доктор, — Тайсир тычет в заложника плетью, с которой капает кровь, — мы должны продолжать». И Юсуф покорно опускается на колени над лежащим навзничь человеком. Нет, убеждала себя Зара. Такого не может быть. Юсуф никогда не согласится на такую работу. Да и Тайсиру незачем пытать заложника. Этот заложник ведь не генерал и не разведчик, чтобы открыть им секреты. Он простой человек, заблудившийся в пути и оказавшийся в неподходящем месте в неподходящее время. Никто его не бьет. Но для чего им тогда нужен Юсуф? Почему они приезжают за ним ежедневно? И почему он возвращается задумчивый и молчаливый? Вот и сегодня. Приехал, поцеловал мальчишек перед сном, спросил, как дела в школе. Но Зара видела, спросил не как раньше. Как-то формально спросил. Потому что родителям следует задавать такие вопросы детям. Раньше его это интересовало по-настоящему. Он дотошно копался в деталях каждого мальчишеского происшествия, пытался разобраться. А сейчас… «Как дела в школе?» Выслушал ответ, кивнул. «Ложитесь спать». И замолчал. Зара собрала на стол. Он обмакнул лепешку в хумус, взял кусочек помидора, отщипнул веточку зелени и все. Не голоден. Почему не голоден? Как может быть не голоден мужчина после рабочего дня? Понятно. Он вспоминает ужасы, которые только что видел, и от этих воспоминаний его мутит. Она предложила ему кофе. Кивнул. Пил кофе молча, о чем-то думал, встал, подошел к книжной полке, достал томик Корана, открыл, полистал, прочел какой-то отрывок, опять полистал, еще что-то прочел и вернулся за стол. Кофе остыл. Она предложила налить горячий, но он отказался. Сидел, смотрел куда-то вдаль и пил остывший кофе. А ведь это время всегда было лучшим для нее. Муж дома, дети спят, день заканчивается, все тревоги и заботы позади, она поит его кофе, он нахваливает ее халву и рассказывает обо всем, что произошло за день. Он никогда не стеснялся рассказывать ей обо всем. О проблемах на операциях и о капризных пациентах, о трудностях в отношениях с коллегами. А сейчас молчит. И смотрит куда-то вдаль. И заглядывает в Коран, словно пытается найти оправдание каким-то своим действиям. Он никогда не расскажет ей о том, что делают с ним там, у Тайсира. Он будет молчать и делать все, что от него потребуют. Чтобы спасти ее и мальчишек. Он привык их спасать. Привык быть для них каменной стеной. И во имя того, чтобы сохранить эту стену, она должна спасти его. Только она может сделать это.