Давид Кон - Заложник

— Сионистские свиньи! — крикнул Тайсир, и рука с ножом описала полукруг к горлу заложника. — На наши предложения по обмену пленными вы ответили ракетами и пулеметными очередями! И вот чего вы добились. Кровь этого человека на вашей совести. Он мог жить! Он мог вернуться к своей семье, к своим детям и внукам. Но теперь он умрет!

Юсуф не сводил глаз с заложника. Его лицо было бледно, глаза закрыты, губы без остановки шептали какие-то слова.

— Получайте, свиньи! — Тайсир завершал монолог мстителя. — За пролитую нами кровь, за…

— Остановись!

Оператор вздрогнул и невольно повел камеру в сторону. Чернобородый оттолкнул замершего в ужасе Юсуфа и решительно перешагнул порог. Рука Тайсира с ножом застыла в воздухе. Его взгляд был страшен. Кто посмел остановить его? Кто посмел крикнуть в момент смерти? Но чернобородого взгляд Тайсира не смутил. Остановись, брат! От жизни этого человека зависит судьба наших братьев, которые томятся в тюрьмах врага. Голос чернобородого был тверд, а голос Тайсира срывался на крик.

— Я не остановлюсь! И ты не остановишь меня, Джабар!

Чернобородый примирительно вытянул руку. Тайсир обжег его яростным взглядом. Руки Тайсира по-прежнему сжимали нож и волосы заложника. Юсуф затаил дыхание. Сейчас Тайсир взмахнет рукой, и все будет кончено.

— Они убили моего брата! Они застрелили его из танкового пулемета, они превратили его тело в кровавое месиво. И я хочу мести!

Вот в чем дело! Юсуф вспомнил брата Тайсира. Как его звали? Фахри? Или Файсал? Нет, все-таки Фахри. Юсуф однажды встретился с ним на конспиративной квартире и запомнил двадцатилетнего щуплого парня с горящими глазами. Фахри мечтал стать шахидом. Убить себя и унести в иной мир души хотя бы десятка врагов. Но Тайсир видел будущее брата иначе. Фахри станет командиром. Сначала боевой группы из трех человек, потом взвода. Когда-нибудь Фахри сменит его, а дальше… Тайсир видел брата на горячем жеребце, впереди отрядов дивизии «Палестина», которая войдет парадным маршем в освобожденный Эль-Кудс [13] Эль-Кудс — арабское название Иерусалима. . Теперь все эти мечты перечеркнула очередь из танкового пулемета.

— Я хочу мести!

Чернобородый пересек комнату и встал напротив Тайсира, заслонив его от камеры. Ты отомстишь. Я обещаю тебе, брат. Юсуф разгадал маневр чернобородого. Без камеры Тайсир не станет вонзать нож в горло заложника. Или все-таки вонзит? Юсуфа била мелкая дрожь. Он поймал себя на мысли, что молит Аллаха только о том, чтобы рука Тайсира не двинулась с места, чтобы его пальцы разжались и страшный нож с лязгом упал на бетон. Он не хочет стать свидетелем смерти этого человека. Он не хочет слышать его предсмертный хрип. Не хочет видеть, как брызнет во все стороны кровь, как завалится набок бездыханное тело.

Но Тайсир не разжимал кулак, и лезвие ножа по-прежнему подпирало горло заложника.

— Отойди, Джабар! Не перечь мне! Сейчас мне не до политики.

Юсуфу показалось, что чернобородый дрогнет. Еще мгновение, он сделает шаг в сторону и все случится. Юсуф бросил прощальный взгляд на заложника. Выражение его лица не изменилось. Глаза закрыты и губы шепчут слова какой-то молитвы. Чернобородый сделал шаг, но не в сторону, а вперед!

— Опусти нож, Тайсир. Я прошу тебя.

Тайсир оторвал нож от горла заложника и направил его на чернобородого.

— Отойди, Джабар!

Но чернобородый уже перехватил инициативу.

— Опусти нож, Тайсир! Мы немедленно обсудим все на совете. Если будет принято общее решение, ты сделаешь то, что задумал, через несколько часов.

Тайсир не поднял головы. Через несколько часов запись казни уже демонстрировал бы весь мир. Чернобородый подошел вплотную и положил руку Тайсиру на плечо.

— Я понимаю твое горе, брат, но мы ведем борьбу долгую и трудную, кровавую борьбу, и нам нельзя терять голову. Ни при каких обстоятельствах. Мы должны быть сильными. Мы должны принять потери. Даже очень близких людей.

Тайсир оттолкнул от себя голову заложника, и тот опрокинулся на пол. Тайсир окинул взглядом людей в масках и засунул нож в кожаный чехол, висящий у него на поясе. Только теперь чернобородый отступил на шаг. Чуть коснувшись его плечом, Тайсир пошел к выходу. Увидев Юсуфа, на ходу обнял его. Юсуф прижался носом к жесткому плечу.

— Твой брат погиб как боец, как мужчина. Пусть его душа вознесется к подножию трона Аллаха.

Тайсир кивнул в сторону заложника.

— Займись им.

— А как ты?

— Мне не нужна помощь.

Охранники подняли заложника, посадили его за стол. Щелкнули замки наручников. Охранники пошли к выходу. За ними чернобородый. Замыкал процессию оператор с камерой на плече и штативом в руках. За спиной Юсуфа закрылась дверь. Заложник поднял глаза. На его губах появилась слабая улыбка.

— Как вы себя чувствуете?

Заложник пожал плечами. По его щекам текли слезы. Он вдруг заговорил горячо и не мог остановиться. Он понимал, что все закончится именно так. Ножом у горла. Он готовил себя к этому моменту. Но принять его оказалось сложно. Очень сложно. Это очень страшно — понимать, что сейчас, сию секунду, закончится твоя земная жизнь. Страшно. Страшно до ужаса. Юсуф подошел, взял руку заложника, нащупал биение пульса. Все ясно. Посттравматический синдром. Сейчас он начнет вспоминать холод клинка у горла, тяжесть жесткой руки, держащей его за волосы, промозглость бетонного пола. Его нужно отвлечь. Но чем? Обычные разговоры о погоде или о семье в такой ситуации нелепы. Попытки успокоить только спровоцируют ухудшение состояния. Сказать, что все самое страшное уже позади? Неправда. А если попробовать объяснить то, что произошло? Сегодня утром танки при поддержке вертолетов пересекли границу и обстреляли группу бойцов. Погиб брат Тайсира. Это тот самый человек, который держал нож у его горла. Заложник кивнул. Это он уже понял. И желание отомстить тоже понятно. Горе затмевает разум любого человека и… Юсуф еще раз нащупал пульс, бросил взгляд на часы. Сердцебиение стабилизируется, но эти рассуждения о горе, затмевающем разум, сейчас совершенно излишни. Все хорошо, что хорошо кончается. Заложник закусил губу, закрыл глаза и повел головой из стороны в сторону. Еще ничего не закончилось. Все еще произойдет. Именно так! Именно так все и будет. Заложник застонал и внезапно широко раскрыл глаза. У него начинаются видения, понял Юсуф. Что ему привиделось? Собственное перерезанное горло? Или родные, которые видят в Интернете видеозапись его страшной смерти?

Заложник судорожно вздохнул и продолжил говорить горячо, с трудом переводя дыхание. Он не хотел умирать. Хотя и верил, что со смертью ничего не кончается. Но не хотел. До последней секунды не понимал, что это конец. Даже когда нож уже был перед глазами. Он старался не смотреть на клинок, но сверкающая сталь завораживала, от нее нельзя было отвести глаз. Юсуф положил руку на плечо заложника.