Давид Кон - Заложник

В семьдесят третьем Басиль приступил к реализации своей детской мечты. Поступил на юридический факультет Каирского университета. Уезжал он с радостью. Он будет жить в большом городе, в столице. В окружении сверстников. Больше не будет одиночества, злых взглядов, решеток на окнах. В конце сентября он приехал в Каир, получил комнату в общежитии еще с двумя парнями из Палестины. На следующий день они пошли на занятия. Их записали в одну группу, сообщили расписание. Пять дней они ходили на лекции, знакомились с однокурсниками. А на шестой началась война. Басиля разбудило радио. Взволнованный голос диктора сообщил, что египетские войска в ответ на провокации сионистов форсировали Суэцкий канал и ведут бои на его восточном берегу. Противник отступает, неся тяжелые потери. Идти на занятия после такого сообщения было глупо. Соседи Басиля пошли в город выяснять обстановку, вернулись и рассказали, что на площади Тахрир идет формирование палестинского батальона, в который записываются все, кто любит свою родину. Басиль удивился: как же они будут воевать, если их этому никогда не учили. Но соседей это не волновало. Они говорили о долге перед народом, о скорой победе и о предателях, которым придется очень пожалеть о своей нерешительности. Соседи сверлили Басиля пламенными взглядами, а потом спросили прямо, не хочет ли он поехать на призывной пункт. Басиль кивнул. Конечно, он поедет. Он не хочет, чтобы его считали предателем.

На призывном пункте ему выдали серо-зеленую форму с четырехцветной нашивкой цветов палестинского флага на рукаве, поношенные черные ботинки и отвезли в тренировочный лагерь. Восемь дней их учили стрелять из винтовки и гранатомета, копать окопы и укрываться от мин, а на девятый повезли на фронт. Новобранцы ехали в больших автобусах, снятых по указанию военных властей с каирских маршрутов. Шутили, смеялись. Все ждали переправки через Суэцкий канал. Понимали, что их война начнется только после этого. Басиль представлял себе, как это произойдет. На чем они поплывут? На лодках или на понтонах? Он обязательно зачерпнет воду и протрет лицо, смоет с щек эту противную пыль пустыни. Но до канала они не доехали. Дикторы, рассказавшие этим утром жителям страны об успехах египетских войск, не сообщили о контратаке и о том, что десантной израильской бригаде уже удалось переправиться на западный берег канала. Неожиданно автобусы остановились, и офицеры приказали занять оборону. Смех прекратился мгновенно. Какую оборону? А канал? Они же еще не переправились?! Но офицеры кричали, их лица были серыми, а потом что-то хлопнуло метрах в ста, и кто-то закричал: «Обстрел!»

Потом они копали траншеи в бесконечном песке под наблюдением офицеров с красными от бессонницы глазами. Офицеры говорили между собой о том, что надо задержать израильские танки, идущие на Каир. Скоро прозвучала команда залечь и приготовиться к бою. Солдаты забрались в недостроенные траншеи и приготовили гранатометы. Им велели подпустить танки поближе и стрелять. Но танки не шли в атаку. Они остановились за холмами и открыли шквальный огонь. Груды песка, камней, обломков деревьев и обрывков человеческой плоти взметнулись над траншеями. Басиль лежал, свернувшись клубком, закрыв руками голову и бормоча слова молитвы. Вокруг грохотало. Кто-то отчаянно выл. Офицеры пытались отдавать команды, но их слова глохли в грохоте обстрела. Наконец все стихло. Новобранцам удалось поднять головы, и они увидели израильских десантников. Под прикрытием танкового огня им удалось подобраться вплотную к траншеям, и теперь они забрасывали гранатами растерянных новобранцев. Басиль отбросил бесполезный гранатомет, схватил винтовку, передернул затвор и попытался поймать в прицел лицо вражеского солдата. Вроде бы ему это удалось, он нажал курок, но солдат продолжал бежать на него. Сейчас он меня убьет, мелькнула мысль. Неужели все кончено? А как же канал, прохладная вода… Неужели он сейчас умрет? Над головой нависло что-то темное. Басиль успел повернуть винтовку, но обожгло в груди и все исчезло.

Он очнулся в белой кипени госпиталя. Скосил глаза. На груди чистая простыня. Попытался вздохнуть и застонал. Потом к нему подошла медсестра. Пришел в себя, солдат? Медсестра пощупала лоб прохладной ладонью и ушла. Басиль закрыл глаза. Когда он проснулся, у кровати сидел отец и держал его руку в своей. Басиль был рад видеть отца. Значит, жизнь продолжается, значит, у него еще все может быть хорошо. Рассказ отца был очень печальным. Почти весь палестинский батальон уничтожен в первом бою. А он получил несколько ранений. Самое тяжелое в грудь. Ему сделали четыре операции. Пришлось удалить одно легкое. Кроме того, у него перебиты ноги. Ходить он сможет не скоро. Лечение будет долгим. Что касается войны, то она закончена. Подписано соглашение о перемирии. Израиль вернул себе весь Синай до Суэцкого канала. Басиль слушал и думал о том, какой он несчастный неудачник. Ведь он мог не записываться в этот батальон. Сидел бы сейчас в аудитории на занятиях. Мог, но побоялся. Взглядов соседей. Их упреков. Побоялся слова «предатель». А отец не побоялся. И всю жизнь обеспечивал семью. И ему дал возможность учиться. Но он этой возможностью не воспользовался. Басиль вдруг понял, что отец был прав. Всегда и во всем. Прав, когда не обращал внимания на взгляды и пересуды соседей, когда не ставил благополучие своей семьи в зависимость от чужого мнения.

В университет Басиль больше не вернулся. Только через два года он начал ходить, неуверенно переставляя ноги в специальных ботинках. А проблема с легкими осталась на всю жизнь. Как пострадавший в боевых действиях, он получил от Египта одноразовую компенсацию в тысячу долларов и маленькую пенсию. Отец помог ему освоить бухгалтерское дело и нашел ему работу в конторе Электрической компании. После женитьбы Басиль перебрался в дом жены в Газу, и жизнь потекла привычными буднями. Мысль «зачем я живу» часто приходила в голову. И ответа на этот вопрос у него не было.

Замужество Зары он счел божьим знаком. Зара была старшим ребенком, и Басиль верил, если у нее все сложится, значит, и у троих мальчишек все будет хорошо. Юсуф, неожиданно появившийся перед ним с горящими глазами и твердящий слова о любви с первого взгляда, был ему непонятен. Но пример отца научил не рубить сплеча и не делать категорических выводов. Дав парню выговориться, Басиль решил не подходить к нему со своей меркой, мудро рассудив, что у каждого человека свой темперамент и свои взгляды. И еще неизвестно, что лучше — вот так влюбиться без памяти с первого взгляда или жениться после скучного сватовства на женщине, которую видел только один раз. После свадьбы дочери Басиль понял, что на этот раз он все сделал безошибочно. Молодые любили друг друга, Юсуф оказался отличным врачом и прилично зарабатывал. На прием к нему старались попасть многие. Кое-какие знакомые действовали через Басиля, просили передвинуть очередь, записать их на прием как можно скорее. Зять всегда уважительно относился к просьбам тестя, и их отношения становились день ото дня все более теплыми. И потому звонок Зары об исчезновении Юсуфа он воспринял тяжело. Сразу собрался и приехал. В глубине души верил — Зара сгущает краски. Не может с Юсуфом произойти ничего плохого. Не должно. Не может Аллах лишить его компенсации за всю его несчастную и загубленную жизнь.