Ингар Йонсруд - Калипсо

Черт.

Гусев прекрасно помнил те черные годы. Месяцы без зарплаты. Дезертирующие солдаты. Потерявшие рассудок и попрощавшиеся с жизнью поцелуем с дулом автомата Калашникова. Ржавевшее оборудование, облупившаяся краска, и стыд. Стыд за то, что они проиграли. Красная армия, советские войска, самая мощная сила, какую когда-либо видел мир, сидела на бобах из-за своих же. Земля под ним треснула, и он поклялся, что никогда, никогда, он не проглотит снова такое унижение.

Но вот он стоит здесь. И снова чувствует, что земля задрожала.

Он провел рукой по небритой щеке. По голове. Торчащие патлы, которые еще крепко сцеплены с кожей, на ощупь были безжизненными. Пора что-то делать. Он больше не в силах сидеть тут, в холодной темной гостиной, в этом уединенном, забытом и блестящем ссаном городе, и ждать, пока другие решают его судьбу.

Значит, остается, наверное, только смерть. Лучше уже смерть, чем вот это. Но Леонид Гусев не хочет сдаваться без борьбы. Пусть он и покрылся морщинами и поседел, но есть еще порох в пороховницах. У старых волков он всегда есть.

Он зашел в спальню, отодвинул кровать в сторону и открыл чулан. Дверь была хороша замаскирована. Только тонкая щель вдоль стыка между досками выдавала, что за стенами что-то скрывается. Арендодатель рассказывал, что чулан использовали в качестве склада нелегальных газет во время войны. У Гусева тут висела военная форма и фуражка, а на полу лежало оружие.

Рукоятка пистолета ПСМ надежно чувствовалась в руке. Красиво изогнутый курок доставал почти до самого кончика короткого ствола. Гусев положил оружие в карман спортивных штанов и вышел.

В машине никого не было. Белая «БМВ» оказалась пуста. Совершенно обычная припаркованная машина. На заднем сиденье лежали цветы.

– Лилии, – пробубнил он про себя. Вернувшись на лестницу, он посмеялся над своей паранойей.

Кафа завела двигатель «Форда Эскорт». Фредрик наклонился вперед и стал растирать ладони друг о друга в попытке вернуть тепло в заледеневшие пальцы. Терпкий, сладкий вкус черной смородины еще остался на усах.

– Андреас звонил.

Машина с грохотом неслась по темной, местами асфальтированной, местами выложенной брусчаткой улице Мюнтгата, когда Фредрик перезвонил ему.

Андреас был возбужден.

– Мы нашли машину! «БМВ» Микаэля Морениуса! Можете подобрать меня?

Заехав за Андреасом, они взяли курс на Акерсбаккен, прямо к площади Александра Кьелланда.

Машину опознал полицейский патруль. Она стояла в самом низу склона. По пути туда Фредрик рассказал о встрече с Юдит Йедде.

– Я спросил ее о Педере Расмуссене, – сказал он.

– Вот как? – Андреас не смог сдержать раздражение в голосе, когда Фредрик упомянул это имя.

– Она сказала, что не знает, кто он.

– Я же говорил.

Но чем больше Фредрик размышлял об этом, тем большей уверенностью проникался. Было что-то в том, как она ответила. Иногда неважно, что человек говорит. Важно то, чего он не говорит. Ведь если она на самом деле хотела, чтобы убийство Микаэля Морениуса, того, кого она назвала своим другом и коллегой, раскрыли, почему даже не поинтересовалась, кто такой этот Расмуссен, о котором спросил ее Фредрик? Или Йедде – одна из тех редких агентов, лишенных любопытства? По ней не скажешь.

Но если Андреасу так докучает эта тема, Фредрик не будет продолжать.

– Морениус хотел проинформировать о чем-то политическое руководство в министерстве, – сказал он. – Самого государственного советника.

– Ммм, – пробормотал Андреас, доставая блокнот из кармана. – Я раздобыл то письмо с угрозами конференции. И черт возьми, не знаю, что тут и думать. «Отмените конференцию вооруженных сил. Опасно», – прочел он. – Написано от руки, что очень необычно для писем с угрозами. Изящные буквы, синей ручкой на белом листе. А содержание…

Он вздохнул.

– … Опасно? Соус беарнез опасный. Необозначенные пешеходные переходы и клещи опасны. Люди, которые пишут письма с угрозами, обычно как-то… стараются хоть немного нагнать страха.

Около «БМВ» их ждали двое полицейских. Один из них протянул Фредрику карманный фонарь.

– Мы приехали полчаса назад. Заказали эвакуатор. Машину открывать не пытались, – сказал один из полицейских, помятого вида парень с горящими глазами.

– Хорошо, – кивнул Фредрик и посветил в боковое стекло. Бардачок был открыт. На полу разбросаны несколько стаканчиков из-под кофе и обертка от шоколадки. На заднем сиденье он разглядел большой букет цветов, лилий и еще каких-то, которые он не знал.

– Лилии, – сказал Андреас с другой стороны машины. – Разве их не на похороны приносят?

– Ага, – ответил Фредрик.

– Так кого хоронят?

Фредрик вернул фонарь.

– Тяжелый вечерок?

– Сезон рождественских корпоративов, – ответил полицейский.

Больше Фредрику ничего не нужно было объяснять. Он и так знал, что еще до конца вечера этот увесистый фонарь будет использован для кое-чего совсем другого, а вовсе не для освещения брошенных машин на полутемных улицах.

– Езжайте, – сказал он. – Мы сами подождем эвакуатор.

Под светом уличных фонарей Кафа ходила от подъезда к подъезду, заглядывая в каждый.

– Думаешь, он живет где-то здесь? Человек, убивший Микаэля Морениуса? – Фредрик пересек улицу и подошел к ней. Кафа вопросительно посмотрела на него. – Было бы разумно предположить, что убийца украл машину?

– Нет, – сказала она. – Не думаю, что он живет поблизости. Полагаю, он за кем-то следил.

– Да ну?

– Чем ты обычно занят на слежке?

Теперь уже Фредрик вопросительно посмотрел на нее.

– Ну, теперь я уже не так много этим занимаюсь…

– Нет, – перебила она его. – Но раньше, когда ты это делал, полагаю, ты забегал в киоск и покупал шоколадку и кофе, так же, как и тот, кто сидел в этой «БМВ». Если бы убийца Морениуса приехал к себе домой, он бы забрал с собой цветы. А не оставил бы их в машине на холоде.

Звучит логично.

– И если Морениуса убили потому, что он был как-то связан с этим русским… Леонидом Гусевым… то вполне возможно, что Гусев следующий в списке убийцы.

– А что, если Гусев и есть убийца? – предположил Фредрик.

Кафа облизала губы кончиком языка.

– Нет. Генерал в отставке, который берет в плен, пытает, бьет по голове и спускает в канализацию… – она резко посмотрела на Фредрика… – едва переступившего за порог своего лучшего возраста мужчину? Да еще и обученного агента? У старика не было бы ни единого шанса.

Фредрик отметил кое-что в сказанном Кафой. Должно быть, Микаэль Морениус был моложе его.

– Значит, ты думаешь, что Леонид Гусев – это цель. И что он живет где-то рядом?

– Вон там, – ответила Кафа и указала на квартиру на третьем этаже.