Ингар Йонсруд - Калипсо

Двое солдат остановились. Прислушались. Принюхались. Поискали запах тлеющего костра, звук разговора, храпа, жизни. Ничего.

Бакке взялся за ручку и посмотрел на Акселя, тот схватился за ствол MP5. Когда сержант приоткрыл дверь, скрипнули петли.

Строевая подготовка. Проверить справа, сверху, снизу, вдоль пола, слева, сверху.

– Чисто!

Простенькая комната. Едва освещенная луной над фьордом через квадратное окно по длинной стене. Стекло разбито, и хлопья снега лежали на подоконнике и на единственном предмете мебели – кровати. И на телах на ней. Аксель сделал несколько осторожных шагов вперед.

Их было трое, и они сидели, прислонившись спиной к стене. Запаха не было, видимо замерзли, но мягкая погода придала коже будто восковой блеск под красивой снежной порошей.

Смерть тоже может быть выбором, Аксель знал это. Кто-то хочет умереть в доме престарелых, а другие – дома. Кто-то желает умереть в одиночестве, а многие скорее предпочтут умереть в окружении близких. Кто-то хотел бы умереть внезапно, в неведении бродя по улице в один момент и лежать раздавленным пианино в следующий. Другие хотят знать заранее, чтобы запланировать и подготовиться.

Но никто не захочет умереть так, подумал он.

Похоже, это была маленькая семья. Женщина высокая, с широким в форме сердца лицом и худым острым подбородком. Ее очки разбиты. Мальчик – подросток, лет тринадцати-четырнадцати. С пушком вместо усов, почти одного роста со взрослым мужчиной, только более щуплый. По глазам просматривалось родственное сходство отца и сына, хоть теперь их взгляд был пустым. Все трое одеты в толстые шерстяные штаны, громоздкие ушанки и пуховики, из которых торчали рыже-коричневые перья в тех местах, куда попали пули.

Бакке зажег карманный фонарик. На полу лежали гильзы от патронов. Аксель немедленно их узнал. 5,45 на 39 миллиметров. От AK-47. Винтовка на вооружении российской армии.

Аксель осторожно протянул вперед руку в перчатке. Смахнул снег с щеки мальчишки. Бугорки? Маленькие твердые узелки, как градины.

– Твою мать!

В свете фонарика Аксель увидел, что это не бугорки. Это волдыри. Гнойники.

– Выходи. Сними перчатку. Вон! – скомандовал сержант.

Аксель машинально среагировал. Попятился, стащил перчатку, бросил ее на землю, упал на каменную плиту снаружи, отполз и посмотрел снизу вверх на Бакке.

– Что это была за чертовщина? – прошептал Аксель.

– Катастрофа. – Бакке посмотрел на него сверху вниз. – Там внутри – адская катастрофа.

И перед тем, как они успели сказать что-нибудь еще, они услышали звук, как будто что-то волочат. В дверях стояла фигура.

Темный фургон отряда мгновенного реагирования стоял припаркованный между рядами рабочих бытовок. Это место находилось всего в каких-то ста метрах к северу от восьмиэтажного бетонного скелета, который скоро станет домом кисло-сладкому миксу из состоятельных пенсионеров и яппи.

До недавнего момента пирс Серенга был не чем иным, как местом склада контейнеров с панорамным видом на фьорд. Но в течение нескольких лет это место переделали в фешенебельный район с квартирами, спроектированный архитекторами с пристрастием к продолговатым деталям конструктора Лего.

Валил снег, и если бы Кафа не попросила Фредрика припарковаться здесь, он бы никогда не заметил анонимную полицейскую машину или замаскированных вдоль стены бытовки вооруженных полицейских в полной боевой готовности.

Дверь в одну из бытовок была открыта, и внутри он разглядел Кафу с Андреасом. Фредрик перебежками двинулся сквозь пургу. Коллеги надели пуленепробиваемые жилеты поверх курток. Их лица в свете уличных фонарей были темно-желтые и ничего не выражающие.

– Что здесь делает отряд «Дельта»? – рявкнул он. – Нас же просили прийти одних?

Кафа не ответила. Только сурово посмотрела на него. Стук подошв о пол свидетельствовал о том, что здесь находился еще один человек. И в полоску света вступил Себастиан Косс.

– Время, когда мы противостояли убийцам в одиночку, окончено, – сказал он. – Икбаль было некомфортно идти на захват вдвоем с тобой, поэтому она приняла единственное верное решение – пришла ко мне.

У Фредрика отвисла челюсть. Он недоуменно посмотрел на Кафу. Но та просто стояла и смотрела в ответ.

– Можешь отложить это, – продолжил Косс и указал на пистолет Фредрика.

– Что? Почему?

– Потому что участвовать ты не будешь. Ты склонен к суициду.

Фредрик посмотрел на Андреаса в поисках признака понимания, подмигивания, обычно подтверждающего, что Косс дурак и мешок с дерьмом, когда тот был поблизости. Но сейчас глаза Андреаса не выражали ничего подобного. Андреас выглядел сдержанным и дистанцированным.

– Неме решил, что ты останешься в расследовании. Но не на таком опасном задании, как это. Потому что здесь я принимаю решения.

Кто проболтался о попытке суицида? Франке? Или Кафа? Или сам Неме посчитал, что Косс должен узнать об этом?

Сердце забилось в груди. Спина стала липкой. Его затрясло, словно от жара. Он не нашел что сказать, и Косс нарочито промаршировал прямо мимо него. Андреас пошел следом, послав Фредрику краткий изучающий взгляд.

– Это не я, – прошептала Кафа, стрелой вылетев наружу.

Фредрик остался один. Он потер ладони, сделал глубокий вдох и выдохнул. Наклонился вперед и взялся за колени. Его затошнило.

Так он стоял, пока не услышал, что шаги по хрустящему снегу стали удаляться. Пока они вовсе не стихли.

Фредрик скользнул на сиденье в машине и ослабил ремень с пистолетом. Он чувствовал себя жалким. Униженным и кастрированным. Он не сомневался в их способностях. Каина задержат и арестуют, и у Фредрика будет возможность его допросить. Но чтобы с ним так обращались? Это больно. А предательство еще больнее. Молчание Андреаса. Кафа, которая пошла к Коссу, потому что не хотела идти на операцию вместе с Фредриком. Черт побери.

Он застыл на сиденье. Зачем они вообще здесь? Если Каин действительно хотел сдаться, то почему не обратился на стойку в полицейском участке?

Это ловушка.

Машина скользила по улице. Свежий снег покрыл лед, и Фредрик чуть не съехал с дороги. В свете фар вьюга стала стеной, и он не видел фигур перед зданием, пока они чуть ли не нависли над ним. Они стояли вдоль внешней стены, он понял это по отсвету от металла оружия.

Фредрик резко затормозил и распахнул дверь.

– Какого черта, Бейер?

В глазах Косса сверкнули молнии.

– Ты что, решил сорвать всю операцию? Здесь, мать твою…

Фредрик поднял руку.

– Я думаю, нас обманули.

Они стояли по разные стороны забора-сетки, державшего посторонних подальше от участка со стройкой. Тяжелые снежинки падали на его куртку. Отряд мгновенного реагирования разделился. Несколько человек стояли вместе с Кафой и Андреасом. Остальные, должно быть, уже прошли за пленку, хлопающую на ветру перед главным входом.